Норт встает и помогает мне подняться на ноги, положив теплую руку на основание моего позвоночника, тихо прошептав мне: — Я бы предпочел, чтобы ты осталась здесь, но если ты хочешь прийти и сделать свою часть работы, то нам нужно двигаться сейчас.

Я поднимаю на него взгляд, но уже знаю, каков будет мой ответ.

Я позволю моим узам убить столько из них, сколько мы сможем найти.

Голос Грифона всплывает в моей голове без предупреждения. «Это моя девочка».

* * *

Я хочу пойти в том, что уже на мне, но мои Связные не дают мне этого сделать. Норт наезжает на меня, принуждает, огрызается и заставляет надеть полный комплект снаряжения Так, на что я громко жалуюсь, потому что уверена, что выгляжу как ребенок в гардеробе ее отца.

Не помогает и то, что когда я выхожу из раздевалки в фойе, где все уже ждут, Гейб гогочет при виде меня, медленно растворяясь в раскатистом хохоте.

Я бросаю на Норта злобный взгляд, но он меня игнорирует. Грифон, который вернулся вместе с Кираном, чтобы перевезти нас всех внутрь, бьет Гейба по затылку и говорит: — Заткнись, идиот, пока она не начала ныть об этом снова.

— О чем ты говоришь? Она никогда не останавливалась, — огрызается Норт, и я обнаруживаю преимущества ботинок на тяжелой подошве, когда топаю по его ноге, и угрюмый Привязанный действительно вздрагивает.

Я забираю победу.

Атлас выходит в модифицированном костюме Так, в основном потому, что на нем меньше защитных панелей, и мое сердце на секунду замирает, пока я не понимаю, что он несокрушим и в них нет необходимости.

— Если в тебя стреляют, пуля просто отскакивает, или ты просто быстрее заживаешь? Как сильно мне придется о тебе беспокоиться?

Он ухмыляется и обнимает меня за плечи. — Она отскакивает, и это еще одна причина, почему мне разрешили прийти сегодня. Я твой живой щит на время поездки, твоя тень Одаренного, следящая за каждым твоим шагом.

Я моргаю, пытаясь представить, как пули отскакивают от его кожи, а затем усмехаюсь, хватаю его за руку и притягиваю его тело ближе к своему. — Отлично. Приготовься к встрече с моими узами. Постарайся не судить меня слишком строго, когда они начнут пытать всех в нашем районе.

Парень ухмыляется мне в ответ и опускает голову, чтобы пробормотать: — Я уже говорил тебе, что уже знаю все о твоих узах. Нет ничего, что могло бы случиться, что отпугнуло бы меня. Ты и я, ничто не может встать между нами.

Если бы вокруг нас в тесном пространстве не было миллиона других оперативников ТакТим, я бы поцеловала его, но мне кажется неправильным начинать целоваться с ним в их окружении, поэтому я делаю небольшой шаг назад, а затем глубокий вдох.

Гейб смотрит между нами обоими, а затем делает шаг в сторону, чтобы обойти меня с другой стороны, заставляя меня чувствовать себя крошечной между ними обоими. Грифон заканчивает свою сессию планирования с Кираном, отдавая приказы каждой из команд, а Норт тихо беседует с Ноксом в углу. Они выглядят так, будто им обоим не терпится начать, и, конечно, вокруг запястья Норта появилось темное кольцо дыма — один из немногих признаков того, что его сила близка к пределу. Он чувствует себя таким же ответственным за нападение, как и я, но с другой стороны.

Он — член совета, которому мешают на каждом шагу, он пытается вывести из этой ситуации живыми как можно больше людей, но другие семьи высшего уровня хотят спрятаться в своих деньгах и ничего не делать. Они не хотят тратить свои Дары и силу Привязанных, потому что чувствуют себя выше такого рода работы, что бы Норт им всем ни говорил.

И все же он чувствует, что сделал недостаточно.

«Включайся в игру, Привязанная, или я оставлю тебя позади».

Я возвращаю свое внимание к Грифону и поднимаю бровь в его сторону. «Я готова. Ничто не может так разозлить мои узы, как отбросы Сопротивления, расстраивающие моих Привязанных и моих Связных. Это очень щепетильно в отношении того, что принадлежит нам».

Его рот слегка приоткрывается при этом, а затем он начинает лаять, отдавая приказы, отматывая время прыжков, чтобы все приготовились вокруг нас. Мы идем с Кираном, естественно, и прыгаем в качестве третьей волны. Все эти термины, которым меня никогда не учили раньше и которые я учу на лету, довольно забавны, и когда оба Дрейвена возвращаются к нашей группе, чтобы мы все шли вместе, я чувствую небольшой прилив адреналина в крови.

Посмотрите на меня, я так переживаю из-за того, что стала монстром навсегда.

«И никаких разговоров о монстрах», — говорит Грифон. Я отвечаю ему вслух. — Я использую монстра во благо. Как будто мне есть дело до того, что думают другие о том, что могут сделать мои узы.

Киран смотрит на меня, затем на группу, прежде чем пробормотать: — Вот это дух! Чем больше их будет, тем меньше их будет убивать невинных маленьких детей. Убей их всех, Фоллоуз.

Возможно.

Потом нас всех выбрасывает в космос его даром, мы снова появляемся на свет на окраине лагеря, солнце уже село в этой части мира, и видимость дерьмовая.

Грифон подходит ко мне и говорит Атласу и мне: — Оставайтесь там, где я могу видеть вас все время. Блэк вернет вас домой, как только кто-нибудь из вас выйдет за рамки дозволенного.

Я киваю, стараясь выглядеть как можно более послушной и серьезной, в то время как Атлас просто коротко кивает ему.

Харрисон усмехается и язвит: — Мы все видели, что она сделала с последним лагерем, Шор. Она — наша лучшая защита. Тебе стоит немного ослабить ее.

Грифон бросает на него взгляд, от которого, я уверена, у него съеживаются яйца, а Норт подходит ко мне, натягивает свой собственный шлем спецназа на свои идеальные волосы и рявкает: — Убери свои глаза и свое мнение от моей Привязанной, пока я не навел на тебя кошмар, Рокелл.

Он немного бледнеет и пугается еще больше, когда Август вырывается из Норта и тут же оказывается у моих ног, его челюсти открываются, чтобы высунуть язык, он молча просит у меня ласки.

Я наклоняюсь, чтобы дать ее ему, и одновременно достаю Брута из-за уха, глажу их обоих и бормочу о кровопролитии и ужасах, которые мы будем творить здесь вместе всю ночь.

На мгновение вокруг меня воцаряется мертвая тишина, а затем Рокелл бормочет: — Это чертовски ужасно….

Киран прерывает его. — Я же говорил тебе! Я говорил тебе держаться от нее подальше. Ты должен быть идиотом, который сует свой нос туда, где ему не место. Шор вцепится тебе в горло и голыми руками вырвет твою селезенку, если ты еще раз взглянешь на нее, просто держись от нее подальше. На самом деле, все вы должны относиться к Фоллоуз так, будто она тоже теневое существо, потому что если ее узы решат присоединиться к вечеринке, она может быть бешеной, кровожадной тенью, потому что убьет вас так же легко, как и они. Держитесь. Блядь. Подальше.

Группа бормочет свое согласие, а затем послушно рассеивается, занимая позиции, которым их всех обучил мой Привязанный. Я наблюдаю, как они уходят, а затем выпрямляюсь, щелчком пальцев заставляя щенков следовать за мной, что они и делают, как идеальные мальчики.

— Скажи мне, если узнаешь кого-нибудь, — говорю я Атласу, и он смотрит на меня, чуть замешкавшись. Он думает, что я сомневаюсь в нем, и я тут же чувствую себя чертовски виноватой за это.

Я спешу успокоить его. — Я просто имею в виду, что если есть кто-то, кого стоит оставить в живых, чтобы Норт или Грифон могли допросить. Большинство из этих людей нам дороже мертвыми, но… если есть кто-то, кто может знать, что планируется, Грифон должен поговорить с ним.

Он кивает и снимает шлем, бросая его на землю. — Я плохо вижу в этой штуке. Давай сожжем эту адскую дыру дотла. Желательно, чтобы в ней остался и мой отец.

Я никогда раньше не была в этом лагере, что одновременно и благословение, и досада. Благословение, потому что здесь нет скрытых воспоминаний, которые вот-вот выпрыгнут и парализуют меня, а досада, потому что сколько таких глупых вещей скрывается у Сопротивления повсюду? Сколько невинных Одаренных они похитили, промыли мозги, пытали и убили?