Норт качает головой, а Грифон просто поворачивается на пятках и направляется к Кирану, и они вдвоем исчезают с хлопком.

Мне хочется закричать.

— Мы все пока остаемся здесь, Олеандр, но вы все можете прийти ко мне в офис и посмотреть, как поступают отчеты, пока мы не решим, каким будет план действий.

Я обмениваюсь взглядом с Сейдж, и мы обе киваем, следуя за ним, не говоря больше ни слова. Все тоже решили пойти, и когда мы прибыли на место, Сойер уже устроился за столом Норта с ноутбуком, яростно работая. Норт берет один из свободных стульев и направляет меня к себе, положив руку мне на плечо, сжимая его, пока достает свой телефон и начинает писать кому-то сообщение.

— Что происходит? Что ты делаешь? — бормочу я, любопытная и раздраженная тем, что меня бросили в этом чертовом доме, но он хорошо относится к этому.

— Я зову Бэссинджера вниз, чтобы он посмотрел с нами. Он очень хорошо давал нам информацию, и здесь может быть что-то такое, что может быть его флагом. Я использую все имеющиеся в нашем распоряжении ресурсы, если это обеспечит твою безопасность.

Мои щеки пылают, и Сейдж садится на свой стул, протягивая мне руку для утешения. Я принимаю ее, слегка сжимая ее пальцы. Когда Норт находит для себя свободный стул, он подтаскивает его с другой стороны от меня. Грей стоит позади Сойера и наблюдает за его работой, а Гейб и Феликс берут стулья из столовой и садятся у стены вместе, тихо переговариваясь о том, что все это значит для нас. Я стараюсь не думать об этом слишком много.

Атлас приходит через несколько минут, игнорируя всех, и направляется ко мне. Стулья в офисе не настолько большие, чтобы мы могли разделить их на двоих, но когда я встаю, чтобы обнять его, он просто перемещает нас, пока я не оказываюсь у него на коленях.

Норт одаривает его очень недовольным взглядом. Атлас просто пожимает плечами, говоря: — Ты держал ее так далеко от меня, как только мог, не причиняя ей боли, так что можешь пока с этим смириться.

Сейдж прикусила губу, чтобы не ухмыльнуться, и тут Сойер прочистил горло. — Я понял. Я выведу потоки на большой экран. У Шора, Блэка и Рокелла есть камеры, так что мы сможем видеть то, что видят они. У них у всех также есть связь, так что если вам понадобится, чтобы они отступили, просто скажите мне.

Атлас кивает, Норт убирает телефон и смотрит, как на стене загорается большой плоский экран, и мы видим запись с трех камер.

Район не просто подвергся налету…

Это резня.

Мы все сидим в тишине, пока трое оперативников ходят по району, и мы видим кровавую бойню. Повсюду лежат тела. Как одаренные высшего уровня, так и семьи низшего уровня, улицы усеяны трупами, выставленными на всеобщее обозрение. Киран проходит мимо репортера-неодаренного, который пытается пройти через барьеры и несет полную чушь о ситуации, что неудивительно, но парни из Так не пропускают ее.

После нескольких минут наблюдения Норт говорит Атласу низким голосом: — Ты что-нибудь видишь?

Я чувствую, как Атлас пожимает плечами. — Я могу только догадываться о большей части этого… кроме следов ожогов. Это абсолютно точно Питер, один из Привязанных моей сестры. Узоры? Сразу видно, что это его дар. Подождите! Это, там. Сойер, можешь отодвинуть? Три секунды. Да, приостанови. Эта травма? Это довольно специфично. Мой отец тоже определенно был причастен к этому. Блядь. Ладно, это помогает. У него есть команда людей, без которых он не будет работать, так что это сильно сужает список мест, куда они могли бы отвезти людей. Отец работает только с тремя лагерями. Оли убрала один из них, и я могу сделать обоснованное предположение, какой из двух других он выберет.

Я прислонилась к нему. — Твоя мама сказала им? Что ты уже в этой группе Связных?

Он смотрит на меня и пожимает плечами. — Последнее, что я слышал от нее до того, как отдал свой телефон, это то, что она не говорила. Все могло измениться. Норт знал бы больше, если бы она попыталась связаться со мной по этому поводу.

Мы оба смотрим на него, и он качает головой. — Она ничего не посылала. Если мы все отправимся в лагерь на зачистку, вы должны быть готовы к тому, что они узнают.

— А мы не можем просто… оставить Атласа здесь? Разве они не изменят ситуацию, если мы уйдем сейчас?

Норт покачал головой. — Мы уже собираемся все изменить, этот рейд просто ускорил этот процесс на несколько недель. Пока Бэссинджер уверен, что предоставил нам всю необходимую информацию, мы можем рискнуть.

Атлас кивает. — Это все, что я припрятал как важное, и все остальное, о чем ты просил. Если я вспомню что-то еще или что-то появится, я уже сказал, что отдам это тебе. Все, что обеспечит безопасность Оли, будет твоим.

Мое сердце замирает в груди, как будто у меня какой-то приступ из-за его слов. Он так предан мне, даже до того, как встретил меня, а я чувствую себя такой недостойной.

Норт смотрит на меня и качает головой. — Ты выдержала два года пыток, ни разу не выдав никого из нас. Никто не заслуживает нашей преданности больше, Привязанная.

Я покраснела, а потом простонала под нос: — Только не говори мне, что и ты теперь можешь видеть мою голову. Я не могу больше этого выносить.

Он отправляет последнее сообщение на своем телефоне, прежде чем убрать его в карман, ослабляя галстук, готовясь к предстоящему переходу в снаряжение Так. — Нет. Я просто начинаю лучше разбираться в выражении твоего лица. Ты действительно видишь себя не так, как мы видим тебя, совсем не так. Нам придется это изменить.

Мне нечего сказать в ответ, поэтому я возвращаюсь к экрану и продолжаю наблюдать за кровавой бойней. Когда Грифон поворачивает к заросшему травой участку, весь воздух выходит из моих легких.

Часть кровавой бойни прикрыта белой простыней, но из нее торчит ряд маленьких ножек — явно маленьких, школьного возраста и младше. Сопротивление уничтожило их так же легко, как убило взрослых мужчин и женщин, которые решили остаться.

— Меня сейчас стошнит, — бормочет Сейдж, и Феликс вскакивает, чтобы взять корзину для мусора и сунуть ей под нос. Ее немного тошнит, и, хотя мой желудок тоже сводит судорогами и бурлит, я подавляю подступающую к горлу желчь.

Я уже знала, что такое возмездие последует, мы все знали, но видеть это — нечто иное. Знать, что… что я в какой-то мере ответственна за это, — это действительно ужасно.

Дети.

Конечно, он пошел за детьми. Это способ Дэвиса сообщить мне об этом лично.

— Как? Как это дает тебе знать?

Я не поняла, что сказала это вслух.

Я поднимаю взгляд и вижу, что все они смотрят не только на меня, но и на Нокса, который пробрался в комнату, пока я была заворожена ужасом на экране.

Я стараюсь не набрасываться ни на кого из них, потому что мне от этого становится не по себе. — К концу… моего пребывания с ним Дэвис понял, что лучший способ добраться до меня — это дети. Я не могла справиться с тем, что он мог с ними сделать. Мои узы взяли верх без боли, которая обычно требовалась, потому что я просто это позволяла, чтобы мне не… не пришлось смотреть.

Отвращение на лице Нокса вызывает у меня желание свернуться калачиком и умереть. Я полностью его понимаю. Я пряталась от боли и ужаса происходящего и была совершенно бесполезна для детей…

Норт огрызается: — Прекрати. Ты ничего не сделала…

— Да, я в курсе, пожалуйста, не надо втирать это.

Он хватает меня за руку и рывком поворачивает лицом к себе, почти выдернув меня при этом из колен Атласа. — Послушай меня, Привязанная. Ты тоже была ребенком. Тебе было четырнадцать, когда он забрал тебя, и шестнадцать, когда ты выбралась, никто здесь не считает, что ты хоть как-то ответственна за то, что сделал этот человек. Никто.

Мои глаза перебегают на Нокса, потому что, ну, он единственный, кто судит меня так же сурово, как я сужу себя. Если кто-то и собирался сказать полную правду о моей ответственности, так это он.

Он даже не потрудился ответить мне взглядом.

— Что ж, Блэк вышел на след их Транспортера, верно? Давайте убьем этих садистов и покончим с этим. Они все должны умереть с криками, и я думаю, что мы можем что-то сделать для этого, — говорит Нокс, поворачивается к нам спиной и выходит из офиса.