Ответ на этот вопрос — совсем не хорошо.

Его обычно загорелая кожа выглядит бледной. На его лбу выступили капельки пота, и даже когда он держит рот под мощным контролем, кажется, что он вот-вот потеряет сознание.

Я снова поворачиваюсь лицом к болтливому молодому охраннику и говорю тихим, низким тоном: — Если он умрет от сломанной ноги, я вызову все твои самые мрачные кошмары, пока твой мозг не разрушится внутри твоего черепа. Я использую все уловки, которые Дэвис вымучил из меня, чтобы продлить твою смерть, пока ты не умрешь корчась.

Он сглатывает.

Я начинаю привыкать к этой реакции.

Я слышу, как клапан палатки снова отодвигается, а затем слышу его голос: — Кто бы мог подумать, что все, что нужно, чтобы пробудить в тебе тьму, это твои Связные здесь? Ты восхищаешь меня, маленькая Заклинательница.

Не реагируй на него, Оли. Не дай ему понять, как сильно ты ненавидишь его одобрение.

Молодой охранник вытягивается по стойке смирно и подталкивает меня вперед, делая вид, будто он не просто обделался от моих слов, и направляет меня в рабочее помещение Дэвиса. Мы должны считать за счастье, что это именно оно, а не его настоящая палатка пыток, но сейчас не время указывать Кирану на это.

Она раз в пять больше, чем палатка, в которой нас держали, а с высокого потолка свисают лампы, делая пространство светлым и привлекательным. Все это фарс, то, как тщательно Дэвис все спланировал, чтобы создать впечатление, что он хороший и порядочный человек, а не полный садист, каким он и является.

В одном конце помещения стоит деревянный стол, рядом с ним операционный стол, оборудованный ремнями и стременами. Я оглядываюсь и вижу, как Киран хмурится. Когда он встречает мой взгляд, в нем звучит вопрос, на который я сейчас не могу ответить. Вероятно, он придумывает всевозможные идеи о том, что происходит на этом столе, и я уверена, что по крайней мере половина из них будет правильной.

Дэвис возвращается к своему столу с инструментами и делает резкий взмах рукой в сторону стола. — Помогите нашей гостье взобраться на стол, а ее сломанного Связного оставьте на месте, где он сможет наблюдать за всей моей тяжелой работой.

Я подхожу сама, не давая охранникам удовольствия тащить меня, и, хотя это неудобно с моими ограничителями, я взбираюсь на стол. Они очень осторожны, когда привязывают меня, закрепляют новые ремни, прежде чем снять старые, и мне хочется закричать на них, потому что, конечно, я ничего не собираюсь делать.

Дэвис, без сомнения, сильнее меня. Я не чертова идиотка.

— Нет, не идиотка. Они все будут недооценивать тебя, малышка Заклинательница. Они все будут смотреть на тебя и видеть какую-то хорошенькую маленькую девочку. Единственная причина, почему они выглядят такими обеспокоенными, это потому что я скучал по тебе, понимаешь? Когда ты сбежала от меня… то, что я сделал с мужчинами и женщинами, которые позволили тебе сбежать, стало здесь легендой. Они не понимают твоей силы, того, что ты можешь сделать… Ты действительно станешь моим оружием, как только я соберу всех твоих Связных. Сколько их было?

Моя голова пуста.

Я ни о чем не думаю и молюсь, чтобы Киран был достаточно умен, чтобы тоже ни о чем не думать. Мы можем оказаться в заднице, но я могу… — нет, не впускай его, Оли, блядь, ни о чем не думай.

Ни о чем.

Дэвис смотрит на меня, поднимая крышку стола, чтобы показать, что он там хранит. Я не могу увидеть это под тем углом, под которым лежу, но мне это и не нужно. Я уже знаю, что там находится, и если он принес что-то новое… мне не нужно пугаться из-за этого.

— Я приобрел несколько новых инструментов. Мне не терпится показать их тебе, но у нас есть время. Неважно, что твой Связной думает о том, как вытащить тебя отсюда, мы оба знаем, что он не сможет. У меня есть планы получше. Франклин отныне останется здесь с тобой. Ты сказала своему Транспортеру, что Франклин тоже сильнее тебя? Это временно. Я уверен, что когда найду всех твоих Связных, ты будешь сильнее его. У меня так много планов на тебя, но давай прекратим болтовню и начнем веселье, хорошо?

Он щелкает пальцами, и охранники наконец-то уходят, оставляя Кирана прикованным в другом конце палатки, где он может видеть все, что Дэвис собирается сделать со мной.

Черт, надеюсь, у него крепкий желудок, потому что дерьмо сейчас станет жестким.

Одержимость Дэвиса своим набором ножей вызывает беспокойство. Мне приходится напоминать себе, что он абсолютно точно получает удовольствие от того, что ласкает их на инструментальном столе. Звуки, которые они издают, когда он проводит пальцами по рукояткам, похожи на самые извращенные и мрачные колокольчики в мире, предупреждающие меня о боли, которую он собирается мне причинить.

— Мне нужно кое-что обсудить с тобой, прежде чем мы начнем, кое-что, что ты дала одной из женщин в душевом блоке вчера. Камеры видят, как вы обе взаимодействуете, но не то, что ты ей передала. Скажи мне, что это, и я воздержусь от убийства девушки.

Я ни о чем не думаю.

Чернота.

Чернильное небытие в безлюдной и бесплодной пустоши забвения.

Ничто не злит Дэвиса больше, чем моя безупречная способность опустошать свой мозг. Он понятия не имел, что один из моих отцов, Винченцо, был Нейро. Он был отцом, с которым я проводила больше всего времени, и даже будучи маленьким ребенком, он играл со мной в эту простую игру — сколькими разными способами мы можем опустошить свой разум до полной пустоты? Даже когда я была совсем маленькой девочкой, меня расспрашивали и проверяли, пока я не превратилась в спокойный, чистый холст.

Я часто думаю, знал ли он, что однажды я столкнусь с этим человеком, если во снах моей матери о кроватках, наполненных цветами олеандра, также был безумец, одержимый желанием проникнуть в мой разум, чтобы разрушить мою жизнь, и именно поэтому Винченцо был выбран для моего воспитания.

В этом больше смысла, чем я хочу признать.

Дэвис берет нож, длинный разделочный нож, который острее, чем лезвие хирурга, и подходит ко мне. — Эти игры становятся такими утомительными, малышка Заклинательница. Неужели мы всегда должны в них играть? Эта женщина достаточно сильна, чтобы мы планировали оставить ее у себя, но это еще не все. Ее брат — ведущий оперативник Така, заноза в моей заднице.

Ее брат — ничто.

Ее брат — абсолютное ничто.

Ничто.

Я — чистый лист с нулевыми мыслями о нем.

— Ты встретила его за время своего отсутствия? Это из-за него ты ей что-то дала? Она не собирается сбегать, ты знаешь. Если ты надеешься, что Шор придет за тобой, то могу тебя заверить, что он может быть сильным и иметь трюки в рукаве, но мне он не конкурент.

Мне нужно сменить тему, и быстро. — Я ничего ей не давала. Она приняла меня на работу, и я пошла проверить, все ли у нее в порядке. Я пришла сюда в фартуке и рабочих кроссовках, совершенно очевидно, что я не вру.

Он ухмыляется и машет ножом. — Тогда почему простая нейроодаренная женщина может заставить трех взрослых мужчин исчезнуть в воздухе? Двое из них были перевертышами и по крайней мере вдвое больше ее, и когда они подошли к ней в душевом блоке, чтобы немного поразвлечься… то исчезли.

Легче быть чистым холстом в этом вопросе. Я уже догадалась, что произошло в душевых кабинках, и невероятно рада, что смогла добраться до Кайри до того, как это случилось.

Я пожимаю плечами и опускаю голову на плечи, чтобы снова посмотреть на тканевые панели потолка. — Я немного не понимаю, почему ты заговорил об этом со мной. Весь этот хаос находится за пределами моих навыков, и ты это знаешь.

Дэвис ухмыляется мне, его глаза блуждают по комнате, прежде чем он огрызается, наклоняясь надо мной через стол и рыча мне в лицо: — И мы оба знаем, что маленькая овца Нейро не смогла бы сожрать взрослых мужчин живьем и не оставить после себя ничего, кроме небольшого количества ДНК! Так что же ты сделала, Заклинательница? Ты знаешь, что лучшей не злить меня.