Я немного отстраняюсь от него, чтобы скорчить гримасу. — Серьезно? Это то, о чем член совета болтает тебе без умолку? Скажи ему, пусть идет строить дома с Гейбом, Эллиотом и мной. У нас он будет слишком занят, чтобы беспокоиться о всяких глупостях. Можно мне взять гвоздодер? Есть ли для этого место в бюджете?

Норт поднимает на меня бровь, а затем протирает глаза рукой. — Конечно, они дали тебе мощное оружие для игры, потому что это последний кошмар, которым мне нужно себя занять.

Он действительно выглядит так, будто вот-вот начнет кричать на людей, поэтому я пытаюсь отвлечь его и спасти Эллиота. — Так ты работаешь сверхурочно над хвостами омаров и названиями? Может, мне стоит почаще оставлять тебя одного? Спать в другом месте, чтобы ты не отвлекался?

Он не убирает руку от глаз, когда говорит: — Куда бы ты ни улизнула в мои ночи, я просто приду за тобой. Если ты хочешь, чтобы я трахал тебя на простынях Атласа, пока он смотрит и видит, что именно упускает, тогда вперед, Привязанная.

Мои щеки пылают, и он понимает, что ему удалось немного смутить меня, его непринужденный и грязный флирт мне немного сложнее воспринимать, чем Грифона. Не знаю почему, но когда он говорит «трах», у меня немного слабеют колени.

Его ноздри раздуваются, и он смотрит на меня сверху вниз, темное кольцо окружает внешний край его радужки, как будто он отчаянно пытается сохранить контроль. — Хочешь, чтобы я трахнул тебя здесь? От тебя пахнет сексом.

Я делаю глубокий вдох, но все, что чувствую, это запах его очень дорогого одеколона, мускусные нотки которого стали для меня афродизиаком, теперь, когда я знаю, каков на вкус его член. Я провожу языком по нижней губе, прежде чем сказать: — Скажем так, хорошо, что ты не можешь читать мои мысли, как Грифон. Сейчас ты бы знал обо мне слишком много постыдных вещей.

Его глаза опускаются к моим губам, и он отвечает: — Если бы сегодня была ночь кого-то другого, я бы разложил тебя на этом столе и трахал до тех пор, пока ты не смогла бы ходить прямо.

Я сглатываю и киваю. Мы оба знаем, что это не очень хорошая идея в ночь Нокса. Не то чтобы я точно знала почему, но я достаточно осведомлена о его осторожности в отношениях с братом, чтобы понять, что он не переступит эту черту. Я не уверена, для моей ли это безопасности или для Нокса, но я подыграю ему.

У меня это ужасно хорошо получается.

В спальне тихо, когда я проскальзываю внутрь, стараясь не залить все кровью. Поздние ночные тренировки, сменившие мои поздние ночные попойки, не стали легче для моего тела, и кровь все еще течет из моего носа после удачного выпада Блэка.

Мои костяшки пальцев окровавлены и разбиты от ударов, которые он получил в ответ.

Он вернется в свои покои с доступом к лучшему Целителю нашего поколения, так что я не чувствую ни унции вины. Азраил поднимает голову с моей кровати, и я чувствую его облегчение от моего присутствия. Существо Норта тоже там, и когда я хмуро смотрю на него и жестом показываю на дверь, я чувствую разочарование брата. Мне не нужна гребаная нянька. Если он хочет, чтобы я позволил девушке спать здесь, то ему придется просто поверить, что она выберется живой.

Существо уходит, и Раав, мое самое свирепое создание, хватает его за ноги. Мне приходится встать между ними, чтобы убедиться, что они не разбудят девушку своими детскими препирательствами.

Я медленно двигаюсь в пространстве, мои глаза меняются, чтобы я мог видеть ясно. Здесь нет ничего неуместного. Этого никогда не бывает, когда она приходит сюда. Она просто проскальзывает в кровать и спит на моей подушке, утопая в моих запахах, как будто только они заставляют ее сердце биться.

Это странно уважительно, и это больше, чем я когда-либо предлагал ей взамен.

Если бы я не знал своего брата лучше, чем он сам себя знает, я мог бы предположить, что он рассказал ей. Даже что-то незначительное, просто крошечную деталь об абсолютном беспорядке, который он называет братом, но он бы этого не сделал.

Он даже не сказал Уильяму, своему ближайшему кровному родственнику после того, как нашего отца предали смерти. Нет, это я выложил ему правду в одном из своих эпизодов. Я бы почувствовал немного больше отвращения к себе в тот момент, но мне было девять лет, и к настоящему времени на мою душу было излито достаточно терапии, чтобы я миновал этот этап своей жизни.

Теперь я просто пытаюсь забыть все это, выпить или бороться, пока боль не заменит воспоминания.

Выбравшись из экипировки Так, которую я надевал на тренировки, рубашки и штанов, я нахожу старое полотенце, чтобы вытереть с себя кровь. Когда я расслабляю мышцы и делаю несколько глубоких вдохов, мои существа медленно вытекают из меня. Мефис останавливается у моих ног и остается со мной, даже когда остальные выходят и расходятся по комнате. Меня не должно удивлять, что все больше из них принимают форму щенков и других милых существ.

Они все хотят, чтобы она их любила.

Это тошнотворно.

Буквально, у меня все кишки переворачиваются при виде того, как все они пытаются пробиться на кровать, чтобы быть рядом с ней. Они делают это настолько яростно, что она вздыхает и ворочается во сне, ее волосы выбиваются из завязки, в которую она их заплела, и соблазнительно рассыпаются по моим подушкам.

Я отворачиваюсь и начинаю натягивать пару спортивных штанов, роясь в небольшой коллекции, которую привез с собой, пока не нахожу одну из мягких футболок, чтобы надеть ее вместе с ними. Только в них я люблю спать, и, конечно же, они стали любимыми вещами девушки, чтобы украсть их у меня.

Я провожу рукой по голове Мефиса, слегка треплю его за ушами и наслаждаюсь тем, как он прихорашивается под моим вниманием. И Мефис, и Раав ждут, пока я решу, где буду спать, прежде чем двигаться, всегда оставаясь рядом со мной. Как бы они ни хотели девушку, они никогда не оставят меня ради нее.

Я должен спать на диване на безопасном расстоянии от нее. Там достаточно удобно. Я должен, но кровать слишком соблазнительна, и не похоже, что я уже не спал на ней с ней раньше.

Всегда, когда был уверен, что она в отключке, и только в редких случаях.

Теперь, когда я поговорил с ее узами, это сделать легче. Теперь, когда я точно знаю, чего они хотят от меня, и когда сказал им, чего они не могут получить, мы достигли соглашения между нами двумя, и, конечно, когда я скольжу между простынями, глаза девушки открыты.

Но узы — это то, кто смотрит на меня.

Я смотрю на них, не очень-то расположенный к разговору, а они не двигаются ко мне. Они знают, что лучше этого не делать.

Когда Мефис подползает, чтобы проскользнуть между нами, узы, наконец, говорят. — Тебе нужна боль, чтобы уснуть? Мне это не нравится.

Я прижимаю палец к носу и наслаждаюсь пульсирующей болью. — Мне это не нужно. У меня уже прояснилось в голове. Теперь я в порядке.

Ее дар мгновенно наполняет меня, и боль сразу же исчезает. Завтра будут вопросы от Грифа и Блэка о том, куда делись раны, а поскольку девушка ничего не помнит, будет сложнее от них уклониться, так что мне нужно будет найти работу подальше от них на несколько дней.

Избегать их всех стало для меня отличным навыком, отточенным до мелочей.

Когда я перекатился на спину и попытался устроиться поудобнее, чтобы не мучить больные места, узы снова заговорили. — Они идут. Они не оставят нас в покое.

Я киваю, глядя на потолок. — Конечно. Они были бы глупцами, если бы оставили кого-то вроде тебя в тылу врага.

Они на мгновение замолкают, а потом говорят: — А ты? Когда они узнают о тебе, как ты думаешь, что они сделают, чтобы заполучить в свои руки такого темного бога, как ты?

Темный бог.

Они одержимы этой мыслью, но я уже долгое время стараюсь избегать другого существа, которое разделяет мою плоть. Норт может беспокоиться о существах, но я всегда знал, что именно голос, другая душа — вот чего стоит опасаться.