Узы Норта наклоняют голову, словно раздумывая. — Какие секреты ты хочешь иметь только между нами?

Я улыбаюсь, потому что узы разговаривают так же, как и мои, и это облегчает разговор с ними. — Никаких. Я просто думаю, что он обидится на меня за то, что я спросила, почему он так беспокоится о том, что ты рядом со мной. Если ты так готов защищать меня, то… Почему он боится?

Узы наклоняются, пока их нос мягко не ударяется о мой, как будто они боятся даже сейчас причинить мне боль. — Ложь. Он верит в ложь, потому что правда слишком болезненна. Даже сейчас, когда она начала распутываться вокруг него, он не может отпустить ее.

Ложь?

Видят ли они мое замешательство или просто предпочитают продолжать, я не знаю, но слова продолжают выходить из них, тем не менее. — Связные не могут причинить друг другу боль. Они не могут убить друг друга, ни намеренно, ни случайно. Но если он поверит в правду, тогда все, за что он держался все это время, потеряет смысл.

Мои брови сходятся в кучу, но затем узы снова наклоняются вперед, соединяя наши губы, и я впервые целую Норта. Только это не он целует меня. Его узы толкают меня назад на столешницу, и его язык проникает в мой рот, завладевая мной и клеймя мою душу своей меткой.

Я немного паникую, только из-за того, что подумает об этом Норт, но они отстраняются от меня, не настаивая на большем.

Их ладонь берет мой подбородок, и они говорят мне в последний раз. — Больше никаких побегов.

* * *

В тот момент, когда узы ускользают от Норта, он хватает меня, отчаянно тянет вверх и в свои объятия, и тащит в свою спальню, как будто он может оставить свои узы и все сказанное между нами позади. На секунду мне кажется, что он собирается вышвырнуть меня из комнаты за то, что я разговаривала с его узами и случайно раскрыла семейный секрет.

Я до сих пор не могу понять, о чем идет речь.

Но когда он расстилает меня на своей кровати, его тело тут же накрывает мое, и на этот раз, когда его губы касаются моих, я знаю, что там только он, а не его узы.

Они целуются по-разному.

Странно ли это замечать? Возможно. Если узы были темной одержимостью, то Норт — это всепоглощающая сила. Он хочет меня, в этом нет сомнений, но он хочет всего. Я едва могу удержаться от того, чтобы не увлечься им, не потерять себя, когда мы еще даже не начали.

— Что они тебе сказали? Что они сделали?

Я смотрю на него, моргая, а затем медленная улыбка растягивается на моих щеках. — Они преданы мне. Они не причинят мне вреда. Норт? Я верю в это. Я знаю, что никто из вас не причинит мне вреда.

Он смотрит на меня, его глаза прикованы к моим, и внутри него есть потребность, которую я вижу так ясно, потребность в том, чтобы я доверяла ему и верила в то, на что он способен.

Я уже знаю это.

Он медленно отодвигает полотенце от моего тела, словно давая мне время передумать и положить этому конец. Я не собираюсь этого делать, даже несмотря на надвигающийся приступ безумия из-за моей растущей силы, я знаю, что это именно то, что мне сейчас нужно.

Я могу беспокоиться о последствиях позже.

Когда Норт снова целует меня, стряхивая полотенце с кровати, как будто беспокоится о том, что оно снова упадет на мое тело и накроет меня, я забываю обо всем, кроме его губ на моих. Я забываю о Связи и о существах, живущих внутри нас, даже сейчас тянущихся друг к другу. Я забываю о том, что мы нечто большее, чем люди, которые хотят друг друга.

Затем к вечеринке присоединяется дар Норта и разрушает все шансы притвориться, что мы — не Одаренные Связные.

Свет горит в спальне и ярко освещает открытый дверной проем в ванную, но в тот момент, когда его дар вырывается из него, вокруг нас обоих нет ничего, кроме темноты. Я ожидаю, что буду окружена его существами, что Август будет смотреть на меня и ждать ласки, но вместо этого вокруг только темнота.

Сюрприз, но не плохой. Я вполне могу справиться со Связью в его тенях.

Его глаза остаются голубыми, его уровень контроля даже в этой ситуации кажется мне совершенно безумным, но это как будто та небольшая часть его уз, которой он готов поделиться со мной прямо сейчас, и я могу с этим согласиться.

Дерганье за лодыжку застает меня врасплох.

Сначала я смотрю на руки Норта, чтобы убедиться, что он не шутит со мной, но потом чувствую, как эта штука скользит вверх по моей икре, огибает бедро и еще больше раздвигает мои ноги.

Прежде чем я успеваю испугаться, еще больше теней выходят, чтобы схватить меня, по одной за каждую конечность и раздвинуть меня для удовольствия Норта. Он наблюдает за всем этим с восторженным вниманием, его окружает атмосфера самодовольного самца.

Это все по его приказу.

Теневые конечности могли бы быть и ограничителями, так крепко они держат меня. Живые канаты, которые двигаются по любой прихоти Норта. Я должна была догадаться, что в спальне он будет полон подобных сюрпризов.

Когда он начинает лизать и посасывать мою грудь, а одна из его рук скользит вниз между моих бедер, я хочу убрать руки, чтобы зарыться в его волосы, но завитки дыма затягиваются вокруг моих запястий, тянут до тех пор, пока моя спина не выгибается над кроватью. Губы Норта смыкаются над моим соском, его зубы покусывают чувствительный узелок.

У меня перегрузка ощущений.

Как, черт возьми, он думал, что я смогу выдержать это, не достигнув своего пика и не завершив с ним связь, сбивает с толку, потому что его пальцы едва касаются моего клитора, и вся моя душа начинает дрожать.

Затем он убирает свою чертову руку.

— Еще нет. Мы также кончим вместе, Связная. Будь терпелива.

Угрюмый ребенок внутри меня, тот, которого я так тщательно скрывала от него, хочет пнуть его и обругать.

— Я была терпелива. Как ты вообще мог подумать, что я смогу пережить овладевание, это глупо. Трахни меня или заставь меня кончить другим способом. Мне все равно, просто сделай это.

Он выдыхает на меня, а потом игнорирует мои требования. Игнорирует их. Просто возвращается к своему очень медленному и методичному исследованию моего тела, пока каждый дюйм не будет занесен в каталог его невозможного мозга.

Я могу прибегнуть к убийству, независимо от того, что его узы только что сказали мне обратное.

Хуже всего то, что я чувствую его член, твердый и горячий, прижатый к моему бедру, дразнящий то, что должно произойти, и все же он совершенно счастлив, что не торопится.

Я пытаюсь освободить свои запястья, но тени только усиливают свою хватку, скользят вниз и обхватывают мои предплечья, так что я теряю еще больше подвижности в наказание за попытку ускорить его.

Я могу умереть, если он не поторопится.

Наконец, в последний раз проведя шершавым языком по моему соску, он отталкивается от моего тела и садится на пятки между моих ног. Я стараюсь не думать о том, насколько непристойным является его вид, как моя киска широко раскрыта для его глаз благодаря тени. Словно подстегиваемый моими мыслями, из темноты появляется еще один завиток и начинает скользить по моим губам. Я слегка напрягаюсь, наполовину испугавшись, а наполовину надеясь, что он протолкнется внутрь меня. Прилив адреналина, который он дает мне, подобен уколу героина прямо в мозг, все мое тело дрожит от желания.

Я чувствую, как мои соки вытекают на кровать между нами.

Ноздри Норта раздуваются, он сжимает кулаки, неторопливо поглаживая свой член, наблюдая, как его тень играет со мной. Я чувствую, как мой клитор начинает пульсировать каждый раз, когда тень прикасается к нему в жестокой дразнилке, только шепот трения, но этого недостаточно, чтобы дать мне то, чего я хочу.

Я хнычу, жалкий звук из глубины моего горла, и, наконец, он смещается вперед, добавляя свой член к мучительному дразнению. Тонкая черная линия над его радужкой, которая, как я знаю, является его узами, наблюдает за мной, пока ее хозяин медленно проводит членом по моему клитору, дразня меня горячей плотью, которую я отчаянно жажду. Я обнаруживаю, что тоже не прочь умолять.