— Что, черт возьми, происходит? — требую я, шипя, когда студенты заполняют комнату вокруг нас. — Почему вы, придурки, посещаете мои уроки? Разве у тебя нет лучшего занятия?

— Поверь мне, — хмыкает он, откидываясь на спинку стула и глядя на меня своими грозовыми серыми глазами. — У меня есть миллион лучших занятий, нежели сидеть на вашем уроке американской истории.

— Хорошо, тогда иди и займись ими, — говорю я ему, обходя его единственный стол и кладя свои книги на свой.

— Ничего не поделаешь, — говорит он.

Гнев пульсирует во мне. Почему, черт возьми, я нахожу это милым, когда это делает Круз, и таким раздражающе разочаровывающим, когда это делает Грейсон?

— Почему? — я требую. — С какой целью вы, ребята, сидите на моих занятиях? У тебя есть какой-то бредовый список? Кого я могу ожидать, что он ворвется на мой урок химии? Что насчет английского?

Грейсон просто смотрит на меня, прежде чем молча перевести взгляд обратно в переднюю часть комнаты и посмотреть, как мой учитель входит и начинает готовиться к уроку, отказываясь отвечать мне. Но что нового? Я знала, что это произойдет.

Грейсон с самого первого дня дал понять, что я ему не нравлюсь, поэтому из всех остальных он смущает меня больше всего. Почему он беспокоится? Если ему плевать, что со мной происходит, почему он всегда рядом, всегда защищает меня и рискует собой, чтобы уберечь мою задницу? Это не имеет смысла. Единственное объяснение, которое у меня есть, это то, что другие парни не оставляют ему выбора, что, в конечном счете, только заставляет его злиться на меня еще больше.

Его короткая речь у моего байка этим утром во многом доказала это. Он хочет, чтобы я держалась подальше. Он чувствует изменение динамики, и ему это совсем не нравится. Но, если быть до конца честной, я не хочу иметь ничего общего с их динамикой. Я хочу выйти. Я хочу так далеко, что они даже не вспомнят, что я здесь, но почему-то постоянно втягивают меня обратно.

Мой учитель истории продолжает свой урок, и с каждой минутой мое раздражение за мальчиков становится только сильнее, диче и все более разочаровывающим. Грейсон молча сидит рядом со мной, и это только истощает мое терпение.

Боже, я не могу дождаться обеда и поделиться с ними своим мнением. Эта хрень не полетит.

Минуты тикают очень медленно, и к тому времени, как прозвенит звонок, давая нам передышку, я уже готова начать бушевать. Тем не менее, когда я иду на площадку, чтобы найти парней, я ничего не понимаю. Как получается, что они везде, где я не хочу их видеть, но когда они мне нужны, их нигде нет?

Чертовы придурки. Они делают это специально.

Остаток дня тянулся как дурной запах, каждый мой урок полностью захвачен придурками. Хотя мне просто не повезло, что и Грейсон, и Круз уже посещают мой урок математики, так что, думаю, я не могу злиться на них из-за этого. Тем не менее, моя точка зрения все еще там, и несмотря на то, что у меня нет веской причины злиться, я чертовски в ярости.

После того, как школьный звонок громко прозвенел в Академии, я обнаружила, что вылетаю из школьных ворот, намереваясь победить их в их же игре. Если они думают, что смогут избежать моего гнева, они глубоко ошибаются.

Зная, что они смотрят на меня, я натягиваю шлем на голову и выезжаю со студенческой парковки, как будто моя задница горит, глядя в зеркало и наблюдая, как они вчетвером собираются вместе и начинают спускаться к черному Escalade, и выглядят чертовски гордыми собой.

Я уезжаю, зная, что как только я доеду до конца улицы, они не смогут увидеть, в каком направлении я поворачиваю от школы. Будучи подлой и коварной стервой, я сворачиваю направо, в сторону дорогой части Рэйвенвуд-Хайтс, и припарковываю свой байк в кустах возле дома Карвера, более чем готова надрать парочку мячей.

Проходит двадцать минут, прежде чем Escalade мчится по улице и останавливается в конце подъездной дорожки. Я слышу их болтовню внутри машины, когда Карвер опускает окно и набирает код от ворот.

Я протискиваюсь в кусты, стараясь спрятаться, и в ту же секунду, когда ворота открываются, и Escalade исчезает на длинной дороге, я делаю перерыв.

Я бегу к воротам, проскальзывая через них как раз перед тем, как они закрываются, при этом мне приходится удерживать свой байк снаружи, но сюда все равно никто не едет. С первыми воротами наверху частной дороги и моим мотоциклом, спрятанным в кустах, все будет хорошо. Хотя бы на час, который потребуется, чтобы надрать им задницы настежь.

Как только я прохожу через ворота, я ныряю в тень дерева, скрываясь, пока наблюдаю, как Escalade едет по подъездной аллее. Я бегу от дерева к дереву, с каждым разом приближаясь и надеясь, что парни меня не заметили, но они, вероятно, слишком заняты обсуждением размера своих членов, чтобы даже заметить, что я проникла на территорию.

Мне требуется десять минут, чтобы добраться от верхних ворот до самого дома, но это определенно того стоит, особенно когда я крадусь по парадной лестнице и проскальзываю прямо через открытую парадную дверь.

Я встаю за вазу почти такого же роста, что и я, и внимательно прислушиваюсь, пытаясь понять, где в доме находятся эти парни. Я слышу раскатистый смех Карвера, доносящийся из кухни вместе с Кингом, но это все. Круз и Грейсон — загадка. Они могут быть где угодно, но мне нужны они все вместе, в противном случае противостояние им не сработает. Мне нужно загнать их в угол и внимательно следить за выражением каждого из них.

Я направляюсь к лестнице, поднимаясь как можно тише, чтобы не предупредить Кинга и Карвера, прежде чем хвататься за каждую дверную ручку и размахивать ими, пока не найду то, что ищу.

Я прохожу половину коридора и, едва пройдя комнату, которая была объявлена моей, открываю следующую дверь и слышу низкий стон, доносящийся из глубины душа. Мое внимание мгновенно привлекается, и я обнаруживаю, что вхожу в спальню.

Я быстро оглядываюсь и не нахожу ничего, кроме открытой двери в ванную. Душ работает, и через дверь льется горячий пар, запотевающий окна и зеркало. Я знаю, что должна повернуться и предоставить ему уединение, кем бы он там ни был, но низкий стон, который эхом разносится по ванной, обращается к дикой лисице внутри меня, и, прежде чем я даже понимаю, что делаю, мои ноги двигают меня вперед.

Мое плечо упирается в дверной косяк ванной, и я тут же нахожу Круза, голого, с горячей водой, льющейся на его безупречную золотую кожу. Мой язык мгновенно скользит по моим губам, голод и желание захлестывают меня, как волна, когда я иду по сильной линии вниз по его телу, чтобы найти его ладонь, медленно проводящую вверх и вниз по его толстому, жилистому члену.

Другая его рука опирается на плитку душа, опираясь на нее всем телом, и наклоняет голову вниз, наблюдая, как он доставляет себе удовольствие.

Моя нижняя губа застревает между моими губами, поскольку все, что находится ниже границы, сжимается.

Ебеная мать. Я знала, что Круз будет чем-то особенным, но я никогда не ожидала этого. Он просто божественен, и его желание пульсирует во мне, как ракета.

Его голова поворачивается, и на мгновение я замираю в ужасе от того, что меня застали за просмотром шоу, но, когда его взгляд скользит по мне, замечая потребность в моих глазах, он не осмеливается остановиться. Его ладонь продолжает двигаться вверх и вниз, сжимая кончик и низко стонет.

Его глаза встречаются с моими, и в течение жаркой минуты я абсолютно ненавижу себя за то, что полностью одета.

— Чего ты ждешь? — его низкий голос ворчит через парную ванную.

Я, черт возьми, не сомневаюсь.

Я иду прямо в душ, даже не сбрасывая с себя одежду, но зачем? Я здесь, чтобы разбить им яйца, и, хотя я более чем расстроена из-за того, что играю с ним, но его все равно нужно наказать, и из-за этого я не посмею дать ему попробовать то, чего он действительно хочет.

Дверь душа открывается, и тяжелый взгляд Круза не отрывается от меня. Вода моментально заливает меня, когда я приближаюсь к нему, сильный запах его тела витает в воздухе. Мои пальцы скользят по его сильной руке и широким плечам, оставляя за собой мурашки по коже.