Но даже с появлением преподавательницы мне не удалось начать мыслить здраво и по делу. Постоянно натыкаясь взглядом на Нейта и его спутника, словно они бегали по аудитории, а не сидели на месте, я все больше понимала, что этот парень по-прежнему мне нравится. Я все еще была готова смотреть на него вечно, с замиранием сердца и разбегающимися мыслями. Мысли эти, правда, разбегались довольно своеобразно, в процессе разбегания складываясь в удивительные и совершенно непристойные для разумной стратегии выводы. К примеру, что как бы больно и обидно не было это признавать, я не имею на Нейтана особых прав. То есть, если задуматься, он даже не должен просить у меня прощения, ведь я не была его девушкой. Я даже не принимала его чувства. Более того, я открыто заявляла, что я ему не верю, и в целом вела себя довольно несогласно с его попытками сделать меня своей парой. Так какие у меня могут быть претензии к свободному человеку? Что он клялся мне в любви, а сам… Я оборвала мысль до того, как память всколыхнулась, снова причиняя мне боль. Ну, почти. Как бы там ни было, несмотря на мои страдания, это не было изменой. Маленькой ложью в словах — да. Но не изменой. При желании, это можно было даже повернуть так, что он и целовался-то с этой девкой ради того, чтобы я приревновала и бросилась выдирать ей волосы, закрепляя его надо мною победу.

Подобные мысли привели к тому, что мое настроение, и до того не бывшее радужным, закопалось под землю и сгорело в магме. Но по завершению пары я покорно последовала за Нейтаном в кабинет литературы. Куда ж я делась бы, обещанное нужно завершить, причем желательно побыстрее.

Пока парень проходил вперед и бросал сумку на стул, я боролась с нахлынувшими воспоминаниями об этом месте. С вспыхнувшим образом, как я лежала под ним на столе, с проснувшимся ощущением тепла от его объятий. Боль прошлась по всему этому эхом, оставив только один вопрос — зачем? Зачем он это все делал и делает сейчас?

Нейтан тем временем оперся поясницей о стол и заговорил, глядя в пол:

— Я понимаю, слова сейчас ничего не значат. И что бы я ни сказал, ты мне не поверишь. Но я все равно не буду молчать. Пес не пустил меня к тебе раньше, может оно и к лучшему, может, нет. Но факт остается фактом: меня подставили, и я не знаю, что теперь делать, — он вскинул взгляд, полный отчаянья, посмотрел на меня с мольбой. — Что мне делать, Лиа? Здесь и сейчас, в эту самую секунду, что мне делать?

Я продолжила молчать, не глядя на него. Что я должна была ответить? У меня небыло вариантов. Все, что у меня было в тот момент, это накатывающая волна слез.

Не дождавшись ответа, парень печально покачал головой и снова опустил взгляд.

— Ты не веришь мне, не веришь. А я умру без тебя, — он вдруг вскинул голову, в два шага оказался рядом и заглянул мне в глаза. — Неужели ты дашь ей победить? Неужели пойдешь у нее на поводу, позволишь восторжествовать? Ты же знаешь, что это неправильно, ты же чувствуешь, что мы должны быть рядом!

Я прикрыла веки, больше не в силах смотреть ему в глаза. С ними было что-то не так, и я никак не могла понять что. От этого болела голова, и саднило сердце. А может, и не от этого. Но глядя на него, я боялась сама себя. Потому что хотела верить ему, его словам, но… Но.

— Ты не оттолкнул ее тогда.

Казалось, мой голос стал еще более хриплым и тусклым. К концу фразы я заставила себя снова посмотреть на Нейта, чтобы видеть его реакцию.

Он дернулся, словно я его ударила. Несколько секунд смотрел на меня с совершенно нечитаемым выражением, потом вздохнул, тяжело, обреченно.

— Я не ожидал. Просто не ожидал, что она так поступит. Мне казалось, она не решится на что-то столь радикальное. Я… ошибался. О, Лиа, я так ошибался! — он спрятал лицо в руках, ссутулившись, словно ему на плечи положили целую гору. — Я дал ей шанс. Не стал спорить с ее присутствием, в память о нашем прошлом. И вот. Она разрушила мою жизнь, и я совсем не знаю, что мне теперь делать.

Моя рука сама потянулась к его волосам, но я вовремя остановилась, не дав пальцам коснуться черных прядей. Заставила себя отступить, обхватила руками собственные плечи. Было совершенно глупое желание его обнять, но я просто не могла. И боялась. Боялась, что если снова поверю ему, то буду снова разбита, и в этот раз уже не смогу собрать осколки. К горлу подкатил ком, губы задрожали, но я сделала пару глубоких вдохов, исхитрившись остановить слезы.

— Я не знаю, что теперь делать, Нейт. Это не просто, — слова давались с трудом, голос то и дело порывался сорваться. — Я… Я ведь поверила тебе. Тогда, в тот день, я позволила себе поверить в твои слова.

Столь кропотливо собранные силы закончились. Я всхлипнула и прикрыла глаза, освобождая слезы. Хотелось броситься ему на грудь и рыдать в голос, но я лишь задрожала в жалкой попытке остановиться, перестать плакать, сохранить остатки собственного достоинства.

Пальцы Нейта мягко коснулись кожи, стирая влажные следы с моих щек и побуждая поднять голову.

— Прости. Пожалуйста, прости меня, — он отвел упавшую на мое лицо прядку, снова стер следы продолжающих литься слез. — Ты плачешь. Что же она наделала?

— Что наделал ты, — с выделением последнего слова, раздался от двери голос Эда, а в следующую секунду он уже оказался между нами, оттесняя Нейтана в сторону. — Не стоит перекладывать свою вину на других. Винить кого-то в своих грехах, это низко, подло и мелочно.

Он говорил обманчиво спокойно, но каждое его слово словно весило добрую тону и было призвано раздавить оппонента в лепешку.

— Ты ничего не знаешь, щенок! — в голос брюнета просочилось раздражение.

— А мне есть, что знать? — друг встал прямее, сложил руки на груди, загораживая меня собой. — Потому что мне кажется, что тут особо и знать нечего. Ты — лживый ублюдок, которому стало скучно. Вот и все. И не смей называть меня щенком!

Руки Нейта сжались в кулаки, он весь напрягся, прожигая парня взглядом:

— Щенок он щенок и есть, — немного протягивая звук «щ», припечатал он. — Ты делаешь выводы, ничего не зная, мысля по шаблонам, и не пытаясь включать мозги. Но это даже не важно, потому что, по сути, это не твое собачье дело! Это касается меня и Лианы и ты, дружок, тут никаким боком. Так что уйди с дороги и не лезь, куда не просят. Тебе не место здесь.

— А если просят? — тон Эда стал сдержанно-насмешливым, но тут же сменился гневным шипением: — После того, что ты сделал, мое место именно здесь. Между тобой и ней. Защищая ее. Потому что тебе не место рядом с ней.

Я осознала, что Нейтан ударил, наверное, секунд через десять после самого удара, когда пылающий яростью парень, сверля немигающим взглядом согнувшегося противника, шипел «Никогда не смей такого говорить, сукин сын!». А пока мысли панически метались в моей голове, схватил меня за руку и потащил из кабинета. Я даже не сопротивлялась, банально не успевая осознавать реальность.

Но едва мы выскочили в коридор, нас догнал Эд.

От первого удара Нейтан увернулся, просто отклонившись назад. Его ладонь разжалась, и я оказалась на свободе, но так и осталась стоять посреди коридора, огромными глазами глядя на сцепившихся парней. В голове по кругу проигрывалось «они дерутся, дерутся, дерутся», и что с этим делать я абсолютно не знала. Растерянность и страх выбили меня в совершенно глупое, но непреодолимое оцепенение.

Мимо пронесся смазанный силуэт. А в следующее мгновение противники оказались буквально разбросаны в разные стороны. Гневно рыча, подскочили на ноги, да так и замерли, глядя на замершего между ними Адриана Георгиевича.

— Друзья мои, — с поистине ледяным спокойствием заговорил преподаватель, опуская руки. — Что это вы здесь устроили на глазах у бедной, напуганной девочки?

И я, наконец, отмерла. Истерично всхлипнув, бросилась к нему и вцепилась в воротник светло-серого пиджака, дрожа всем телом.

— Тише, девочка, тише, — химик мягко приобнял меня за плечи одной рукой, а второй принялся успокаивающе поглаживать по голове: — Посмотрите, до чего вы ее довели! Знаете что, молодые люди, нам предстоит очень долгий разговор у меня в кабинете. Ну? Чего вы стоите? Шагом марш! Я буду через несколько минут, и только попробуйте устроить мне там беспорядок.