— Ты продаешься, — он пожал плечами. — За деньги.

— Я продаю услуги, а не себя, котенок, — снисходительно улыбнулась Тэсс. — Это разные вещи.

— Да я бы так не сказал, — откликнулся Нейт. — А теперь уйди, я занят.

Вопреки его приказу, девушка подошла ближе, прислонилась спиной уже к книжному шкафу, в котором он продолжал что-то искать. Игриво провела пальцами по его плечу:

— Почему ты прогоняешь меня? Больше не подпускаешь к себе, закрываешься? Я ведь… люблю тебя.

Парень вздрогнул. Потом посмотрел на нее, прищурив желтые глаза:

— Да, конечно.

А в голосе чистый сарказм.

Тэссра встала ровнее, придала лицу серьезное, немного обиженное выражение лица:

— Это правда, Нейтан. Я люблю тебя. И просто хочу быть рядом, а ты отталкиваешь меня.

Он отступил назад, сложил руки на груди, всем своим видом заявляя, что не верит ни единому ее слову, ухмыльнулся:

— Ты же знаешь, что твои признания сейчас абсолютно бессмысленны.

— Почему? — на ее глазах появились слезы, а в голосе — дрожь. — Почему она? Человек! Почему ты выбрал человека? Это жалкую, ничтожную тварь?

Звонкая пощечина заставила ее пошатнуться, а в следующий миг брюнетка уже была прижата к шкафу с передавленным горлом.

— Не смей, — сквозь враз удлинившиеся клыки зашипел Нейт. — Не смей ее так называть. Или я вырву твое сердце, привяжу посреди двора и оставлю там подыхать. Поняла?

Тэсс всхлипнула, по ее щекам побежали слезы, оставляя блестящие влажные следы.

— Ты уже вырвал мое сердце, котенок. В тот день, когда сбежал. Ты вырвал мое сердце и унес его с собой. А потом встретил ее и выбросил мое сердце во тьму.

Оглядев дрожащую, кажущуюся такой хрупкой девушку медленно затухающим взглядом, Нейтан склонился к ее уху:

— Я… не верю тебе. Ни на грамм, — он разжал пальцы, отступил, отвернувшись: — А теперь заканчивай ломать эту комедию, и пошла вон отсюда.

Брюнетка всхлипнула еще раз, глядя ему в спину. Потом вытерла слезы и пожала плечами:

— Чтож, я должна была попытаться.

Он не оглянулся, вообще никак не отреагировал на ее слова, и девушка ушла, закрыв за собой дверь.

Оставшись один, Нейтан открыл выбранную книгу и достал оттуда сложенный вчетверо листок. Бросил книгу на кровать, осторожно развернул лист и улыбнулся, рассматривая рисунок. Лиана. На бумаге она улыбалась, как раньше, как он помнил. По-доброму. Счастливо. Он нарисовал ее в тот день, когда она принесла ему одежду. И всегда таскал рисунок с собой, подозревая, что если за ним придут, у него не будет времени на сборы. А он хотел, чтобы она всегда была рядом. Пускай и вот так, в карандашных линиях.

— Я верну тебя. Как бы ты не противилась, и чего бы мне это не стоило, — нежно скользнув пальцами по листу, прошептал он.

После чего снова спрятал рисунок в книгу, а книгу — среди десятков подобных ей. И вернулся к домашнему заданию.

Тэссра свернула за угол и остановилась, схватившись руками за резные перила. Дыхание перехватывало, руки подрагивали. Она не может его потерять вот так, без боя, просто отдать его этой девке. Годами она завоевывала его доверие, его разум, его сердце и все прахом в один миг. Это просто не могло так закончиться. Но она чувствовала силу его привязанности к ней. Нити продолжали таять, но связь с этой человеческой пылинкой оставалась нерушимой, как гранит. Эта связь будто укутывала его защитным коконом, позволяла сохранять хоть какое-то спокойствие, стеной отгораживала от ее чар. Тэсс потерла двумя пальцами переносицу, выравнивая дыхание. Надежда. Маленькая свеча, которая продолжала греть его, подобно большому костру. Что будет, если задуть эту свечу? Нужно ведь всего лишь дунуть, и огонек погаснет. Это ведь так просто. Она ведь всего лишь человек.

Но если она Якорь… Брюнетка помотала головой. Будь эта девица хоть трижды Якорем, если она вернет его разрешение касаться себя, она справится. Она утихомирит его энергию, возьмет под контроль, не даст натворить бед. И он еще поблагодарит ее за это.

Вот только перед глазами все еще стоял его взгляд, полный беспощадной ярости. В нем не было ни тени сомнения, лишь абсолютная уверенность в произносимых словах.

Глава 11

Большинство людей любят выходные. Когда есть куча свободного времени, можно ничего не делать, или же встретиться с друзьями, погулять и заняться тем, что действительно интересно. Для меня же после отъезда брата выходные стали довольно мучительным делом. Особенно обидно было, когда выходной вдруг организовывался везде и в самый неожиданный момент. Нам отменили пары, и на работу мне тоже сегодня не нужно было. В такие дни было категорически сложно. Я не хотела сидеть дома, потому что пустота квартиры угнетала, я не хотела идти гулять в город, потому что весь день не набродишься, да и смотреть на общение людей со стороны — мазохизм. Поэтому в этот день я постаралась поспать подольше, но даже это не могло помочь мне скоротать столь большой отрезок свободного времени. Побуждая себя не сидеть уставившись в одну точку, убрала квартиру до состояния сверкания, как в рекламах, потом наготовила кучу еды. Оставалось только сесть смотреть телевизор, печально похрустывая чипсами, но прежде, чем я успела достать упаковку из шкафчика, зазвонил телефон. Несмотря на поток пропитанных романтикой сообщений от Нейта, которые я старательно игнорировала, звонки все еще были редкостью для моего мобильника, а потому я бросилась к нему со скоростью света. Это была довольно глупая привычка, но с тех пор, как брат обещал позвонить, когда вернется, у меня развилась стойкая фобия пропущенных звонков. Но первый же вопрос, прозвучавший из трубки, поставил меня в тупик:

— А как ты относишься к детям?

Голос Эда был весел и задорен, как, впрочем, и всегда. Интересно, этот парень вообще хоть когда-нибудь унывает?

— Что, прости? — пару раз беззвучно похватав ртом воздух, наконец, вопросила я.

— Дети. Детеныши людей. Мелкие такие, шумные и шустрые. Мороженое любят, — пояснил друг.

И не то, чтобы его формулировка хоть как-то прояснила ситуацию.

— Я знаю, кто такие дети, — хмыкнула я, опираясь поясницей о подоконник. — Вопрос в том, какое отношение это имеет ко мне и тебе в частности?

— Есть план, — жизнерадостно сообщил парень, и тут же с подозрением уточнил: — Только не говори мне, что и сегодня ты на работе.

— Нет, не на работе, — я с опаской воспряла духом. — А что за план?

— Мы с Рикой идем в кино, — сообщил Эд. — И ты идешь с нами!

Я удивленно уставилась в пространство, не имея возможности с тем же выражением воззриться на самого парня. Та непререкаемая уверенность, с которой он заявил, что я тоже иду с ними была весьма поразительной.

— С чего ты взял, что я согласна?

Нет, я была согласна. Мне нужно было убраться из дома, чтобы не взвыть от тоски, но было бы проще, если бы Эд при этом был один, а не с таинственной Рикой.

— Потому что это не было предложением, — усмехнулся Эд. — Мы стоим у тебя под окнами, так что давай, одевайся потеплее и спускайся быстренько. А то на сеанс опоздаем.

Я автоматически выглянула в окно. Он действительно стоял внизу, в черном пальто до колен и без шапки, позволяя выглянувшему солнцу играть в медных волосах. А рядом с ним… прыгала девочка лет восьми, в ядовито-розовой курточке и шапочке с бубончиками.

— Рика — это ребенок?

Я не сразу поняла, что сказала это вслух.

Эд рассмеялся, поднял голову вверх, явно выискивая меня в окнах:

— А ты думала, я просто так про детей спрашиваю, что ли?

— Она еще долго? — приглушенно раздалось в трубке. — Мы опоздаем, и они спасут мир без нас!

Я узнала этот голос. Именно эта мелочь кричала на днях о падении небес. Чтож, почему бы и нет? Не то, чтобы я обожала детей, но думаю, я справлюсь. По крайней мере, это точно отвлечет меня от печальных дум о собственном одиночестве.

— Хорошо, я уже спускаюсь.

Быстренько накинув пальто и шарф, натянула на голову шапку, и выбежала из квартиры, застегиваясь уже в ожидании лифта. Я не знаю, на что именно мы идем смотреть, но опаздывать действительно не хотелось.