«Самая важная вещь в моём мире — кровь. Она определяет положение и даёт власть, силу, статус. Она связывает двоих, кем бы они ни были и чего бы ни хотели друг от друга. Кровь приводит к нам тех, кто остаётся с нами до конца бытия, и навеки соединяет нас с нашим продолжением. Как бы ни сложились обстоятельства, мы не можем причинить вред тем, кто связан с нами кровью».

Будучи связанным кровной клятвой с отцом Райнера, Холдан не мог избавиться от старого вождя, зато руками пожирающего убрал практически всех его сыновей. Крис сказала, старший Холдан ведун, с ним всё ясно, а как же старый вождь? Как он, не будучи одарённым, смог провернуть эту рискованную задумку? Разве возможно, чтобы простой смертный, пусть даже великий и грозный вождь кочевого племени, сумел по собственной инициативе связать себя с ведуном? Он же не пожирающий, чтобы раздавать споры направо и налево… Что-то я упустила… Хм-м, надо бы развить мысль, но сильные руки под мехом отвлекают… основательно отвлекают…

Я открыла глаза, встретила внимательный взгляд Райнера и улыбнулась. Обняла, прижалась всем телом и потянулась навстречу губам.

Ладно, утром додумаю.

— — –

Окутанная молочной пеленой тумана, Мэй вышла из леса, лишь убедившись, что на опушке ожидают только Хаос и Ноелани. Белая туника и штаны сливались с туманом, светлая шаль скрывала тёмные волосы. Старый трюк… один из тех, что показал Леметриас. Казалось, его тень везде — в воспоминаниях, знаниях, словах и действиях. Даже под кожей, трепещущей от одной мысли о его прикосновениях.

— Моя госпожа, — склонил голову Хаос.

— Я больше не госпожа ни тебе, ни кому-либо ещё, — возразила Мэй. — Теперь я леди. Снова.

— Тебе позволили покинуть замок? — удивилась Ноелани.

— Нет. Но я никого не спрашивала.

— Ты видела отца?

— Нет. Я отказалась говорить с ним. Не желаю его видеть.

— Как твой брат?

— Пожирающий сказал, к утру к Кристоферу вернётся способность двигаться, — Мэй покачала головой, глядя на светлеющее небо над макушками деревьев. — Опасаются, что он может вернуться за Крисельдой.

— Алдрэд её освободил, — сообщил Хаос. — Её и Тоби. Ночью они покинули племя.

— Освободил? Но куда они пойдут?!

— Крисельда заходила попрощаться и сказала, что они улетают с той драконессой.

— А Найда?

— Уезжает с сильфидой.

— А… Райнер?

— Понятия не имею.

Отчего-то не получалось порадоваться счастливому разрешению ситуации. Тревога усилилась и страх копился исподволь, грыз предчувствием нехорошего, пугающего.

Как когда-то на острове.

— По крайней мере, с ними всё будет в порядке. Они свободны и смогут вернуться домой.

Кого она успокаивает? Собеседников? Или себя?

— А ты? — Ноелани подошла к Мэй вплотную, посмотрела в глаза. — Ты в порядке?

— Конечно. Я свободна и вернулась домой, к маме и брату. У меня есть всё необходимое и даже больше…

— Кроме покоя и счастья, — заметил Хаос.

— Это пройдёт. Нужно немного времени, и я буду счастлива. Как прежде.

Как прежде уже никогда не будет.

«Знаю. Но мне страшно. Я боюсь новой жизни. Будущего. Отца. И его».

Он далеко.

«Нет. Он где-то рядом, я чувствую. Он был на моей свадьбе, сфотографировал меня и Райнера и подбросил фотографию Кристоферу. Возможно, он до сих пор скрывается поблизости».

Думаешь, он хотел, чтобы брат тебя разыскал?

«Отец наблюдал за моей жизнью в племени, но Кристоферу ничего о том неизвестно. Не знаю, когда отец собирался вернуть меня, но уверена, что толчком послужила фотография и начатое братом расследование».

Леметриас не мог смириться с мыслью, что она будет принадлежать другому мужчине, и сделал всё, чтобы освободить её от мужа. Тем страшнее даже предполагать, что он может предпринять теперь.

— Теперь ты не одна, — вслух произнесла Ноелани. — Ты дома, тебя окружают родные люди. И я не оставлю тебя.

— Холдан согласится принять её? — уточнил Хаос.

— Я не намерена спрашивать его разрешения, — резко ответила Мэй. — Ему придётся смириться, независимо, нравится ему это или нет.

Демон вздохнул, взглянул на единорога. Мэй отступила, отвернулась, не желая мешать.

…Едкий запах дыма заполняет лёгкие, не позволяя вздохнуть. Жилая часть здания горит и над вздымающимся к чёрному небу огнём проносится дракон. Пальцы хватают за голую руку, больно сжимают.

— Идём со мной.

Дракон не трогает сам зверинец, но Мэй слышит крики запертых там пленников. Ограда пылает, освещая двор и отрезая путь к отступлению, заставляя Леметриаса бестолково метаться туда-сюда.

— Отпусти меня.

— Тебя? Никогда, голубка.

— Я… попробую поговорить с драконом. Возможно, он меня послушает и…

— С чего ты взяла, что он станет тебя слушать?

— Это… это конец. Единственное, что можно сделать — попросить о милосердии для тебя…

— Милосердие? — Леметриас останавливается, резко поворачивается к ней лицом. Гримаса ярости заставляет сжаться, сердце замирает от страха, что он может убить её здесь и сейчас, когда спасение так близко. — Конец?! Запомни, голубка, это не конец. Ты моя, слышишь? И если сегодня тебя заберут у меня, я приду за тобой.

Огненная струя вспарывает землю всего в двух десятках метров от них. С неба спускается чёрный конь с кожистыми крыльями и пылающими алыми глазами, следом спрыгивает высокая крупная фигура, плавно приземляется на четыре лапы. Рывок, оставляющий красные отметины на коже, и Мэй оказывается перед Леметриасом. Пальцы впиваются в шею, тяжёлое дыхание бьётся у уха. Конь и зверь обмениваются быстрыми взглядами.

— Ещё шаг, и… — зло шипит Леметриас…

— Мэй?

Она обернулась. Ноелани качнула головой. Мэй приблизилась к демону, погладила по блестящей чёрной шее.

— Береги его, хорошо?

— Беречь Райнера? Непростое дельце, — фыркнул Хаос. — Берегите друг друга.

Мэй кивнула. Демон бросил последний прощальный взгляд на любимую, развернулся и потрусил вдоль опушки. Мэй аккуратно забралась на спину единорога.

— Поехали. Со мной ты беспрепятственно минуешь защиту.

И они скорее окажутся под защитой стен замка, где незримый цепкий взгляд Леметриаса не преследовал её.

— — –

Досыпать придётся в корпусе. И ладно. Напугаю адептов вальсийского своим привиденистым видом, ну да они ведуны, должны быть привычны ко всяким странноватым существам. Сейчас лучше просто поваляться, глядя на спящего рядом мужчину, запоминая черты его лица и стараясь не думать, увидимся ли мы когда-нибудь вновь. Насмотрелась я на разбегающиеся парочки в бытность эверской гадалкой… и вот сама стала одной из них. Буду потом сидеть у камина в большом зале и ностальгировать о давно минувшем прошлом. Характер испортится и зависть к юным появится, а там и старость с маразмом не за горами. Если, конечно, доживу до преклонного возраста.

Сколько же у Райнера шрамов! И где он столько мужских украшений успел заработать? Бурная молодость, бытность наёмником? Или нелёгкая доля вождя? Я начала обводить то одну, то другую линию пальцем. Целая история, должно быть…

— А теперь ниже и левее.

Ой! Мог бы и предупредить, что уже не спит.

— И куда руку убрала?

— Подальше, — и под шкуру спрятала, дабы соблазнов поменьше возникало. — Что-то тихо.

— Ещё рано, — Райнер покосился на серую пелену за окном, потянулся и улёгся поудобнее, заложив руку под голову.

Так, надо срочно поговорить на отвлечённые темы, ибо рассуждения о времени неизбежно ведут к отъезду, а упоминать его вслух при Райнере желания нет никакого. О причине нежданного визита Андренны Райнер не расскажет, о себе говорить тоже явно не настроен, в кровных клятвах вряд ли разбирается. Что остаётся?