Неприятная горечь от приснившегося вмиг сменяется умилением, едва я открываю глаза: насколько в действительности все лучше складывается, нежели в моем дурном сне. Приснится же такое!

Застав меня уснувшей в кресле, Феликс решил меня не будить и аккуратно переложил в постель. И что самое неожиданное – бесцеремонно улегся рядом, благо хоть поверх одеяла.

Я оперлась на локте и стала смотреть на него. Такой расслабленный, умиротворенный – неужели правда спит?

Я потянулась рукой в желании прикоснуться к его лицу. Дрожь в моем запястье позабавила меня саму, и я вернула руку обратно. Сложно поверить, что он настоящий! Но вот он, здесь! Бесконечно своенравный и чертовски бесстрашный. Рядом со мной! Мне не принадлежит, но заполучить чужие тело и душу в свое эксклюзивное собственничество я никогда и не стремилась. Бить себя в грудь на каждом углу о том, что он мой, претендовать на все его время, – не по мне. А что с ней?.. Могу ли я отшить Гинюки, которая велит мне убираться?.. Но… а разве есть такие привилегии у нее?.. Его губы такие выразительные, сочные – как же хочется к ним прильнуть…

– Не сдерживай себя, – промурлыкал Феликс с легкой улыбкой, не открывая глаз.

– Проснулся!

– Угу!

– Ты спишь?!

– Могу!

– Но не нуждаешься?

– Так точно! Кроме наслаждения проснуться с тобой, сон ровным счетом ничего мне не дает.

– И я безмерно счастлива проснуться рядом с тобой!

– Успела соскучиться? – Он так резко открыл глаза, что я немного растерялась.

– Э-эм-м-м… вообще-е да-а, – я смущенно опустила взгляд, неконтролируемо пряча прядь своих волос за ухо. – Тебя не было дольше, чем я рассчитывала… Знаешь, никогда прежде время так медленно для меня не тянулось…

– Вини в том современную гонку за лучшей жизнью. Вы же совсем забываете делать остановки, минуете даже малейшие возможности прочувствовать эту самую жизнь.

Вероятно демонстрируя мне упомянутую остановку, Феликс, убирая ладони под затылок, поудобнее устроился. Вновь закрыв глаза, он растянул губы в безмятежной улыбке.

– Ты такой безобидный, когда спишь… – призналась я, не сумев утаить влюбленную интонацию.

– Не обольщайся! Разочаруешься, – стрельнул хищно взглядом он. – Любоваться тобой – моя участь. Очевидно, я никогда не устану умиляться тому, как хрупко ты сопишь во сне.

– Ды-а, мне что-то такое уже говорили.

– Неужели? Родители? – нарочито возмущенно он вздернул бровь.

– Не иначе ревнуешь? – засмеялась я. – Нет! Не родители. Друзья! —легкомысленно я подразнила его, продемонстрировав свой язык.

Феликс по-своему воспринял мою выходку.

С неуловимой скоростью он перекатился в горизонтальную стойку на руки и оказался прямо надо мной. На мгновение задержался, пронзая меня взглядом, и впился в мои губы. Искры, полетевшие от нас в разные стороны, готова поспорить, были не только ощутимыми, но и ощутимо зримыми. Жар его тела пробирался ко мне даже через толстое одеяло, к счастью разделявшее нас.

– М-м-м… – едва находя в себе силы, я уперла ладонь в его грудь. – Не спеши! Мы несколько часов назад только поцеловались…

– Помнится, кто-то готовил себя к чему-то гораздо более впечатляющему, чем поцелуй, даже настраивалась шагнуть и на эту ступень, – усмехнулся он, намекая, очевидно, на мои мысли в замке. – Так что? Фееричный поцелуй любви в объятьях ветра в поле был! Двигаемся дальше? – с задором улыбнулся он и накрыл мои губы своими, когда в эту сцену вмешался мой предательски голодный желудок с претензией на внимание.

– Тебе следует подкрепиться, – на этот раз он прошептал не отстраняясь.

– И мы продолжим? – теперь уже торговалась я.

– Прям с этого момента, – подтвердил он.

– Хорошо! – я улыбнулась в его мягкие губы.

– Хорошо.

Пара десятков коробочек с вок-едой и кофе. Они что, все горячие до сих пор?! Магия! И жизнь, кажись, налаживается.

– Опять не знал, что я предпочту на… э-эм… который, кстати, час?

– Ужин!

– Ну да, темнеет!

Я оперлась бедрами о письменный стол, не выбирая, схватила первую попавшуюся коробку и приступила к еде. Феликс молча наблюдал за мной, словно ему нравится и он наслаждается этой бытовой картиной, где я, забив на этикет, звучно удовлетворяю пищевой инстинкт.

– В следующий раз давай это будет одна коробочка с едой, а я просто попробую «угадать», что внутри! Уверена, у меня получится, – подмигнула я.

– Ха! Находчиво! – смекнул он.

– Что не так с ней? – Для пущей эффективности я подумала, что неплохо бы сделать эту трапезу еще и информативной.

– С Гинеей? – понял он, ну еще бы.

– Ага!

Боги, бобовая лапша с телятиной и овощами, в сказочно вкусном соусе – великолепно!

– Что конкретно тебя интересует?

– Ну, чего она прикопалась-то ко мне? За что так ненавидит? Не банальная же это ревность.

– Раж Гинеи не безоснователен, – подтвердил мои догадки Феликс.

– О-о!!! Хочешь сказать, она неспроста такая психованная? И причина-таки имеется? – я притворилась удивленной. – Поведаешь? Интересно было бы послушать.

– Не то чтобы я хотел говорить сейчас о Гинее, когда мы запланировали времяпрепровождение, куда более заманчивое для нас… – Намек Феликса заставил вспыхнуть мое тело, а лицо, вероятно, сделаться красным. – Как и любая история, ее началась с высоких чувств, – тем не менее приступил к рассказу он. Своим видом Феликс напоминал мне ленивого кота, самоуверенно растянувшегося на моей кровати, даже легкая хрипота в голосе ассоциировалась с урчанием. – А продолжение получила тогда, когда вновь и вновь Гинея не находила привлекательным сосуд, являвший собой избранную ею душу. Постепенно она начала остывать, любовь увядала. А ее желание избавить себя от оков… хм… назовем нашу участь проклятием, трансформировалось в миссию. Ничего боле не волновало ее. Она будто зациклилась. В поисках решения Гинея объездила весь этот мир, исследовала массу древнейших учений и на этом не остановилась. В надежде найти ответы встречалась со свободными духами из нашего рода. Но тщетно. Не видя выхода лучше, она решилась на эксперимент, – он помолчал, будто взвешивая, стоит ли рассказывать мне подробности, – в котором принесла в жертву себя во имя общего блага.

Ага! Типа выкрутился! Ну уж нет! Сказал А – говори Б!

– Что она сделала?

Жажду подробностей!

– Хм-м…

– Ну же! Скажи! – Я сгримасничала собачий умоляющий взгляд, уговаривая его открыть мне эту тайну. – Что за эксперимент? Какую жертву?

– Гинея предположила, что разорвать связь с пленившей душой можно путем лишения сосуда всей его энергии.

– Она выпила кровь любимого человека до последней капли и поглотила его окончательно?!!

– Именно.

– Лишив при этом возможности к перерождению?!

– Ага!

– Судя по тому, что она все еще здесь, – не сработало?!

– Нет! – Он ответил на мой ошеломленный взгляд вызывающе, словно готовый отбить мои нападки на подругу, если таковые последуют.

– Сколько лет прошло с тех пор?

– Шел четырнадцатый век.

– Это сломало ее?

– Лишило здравомыслия. Отражение ее горя прописано кровью миллионов человеческих жизней.

– Что это было?

– Гинея прошла сквозь холодные темные воды Атлантического океана. – Так во-от откуда ее нелюбовь к длительным заплывам, поняла я. – Буквально с берега она нашла увлекательными разворачивающиеся на той земле события и вмешалась. То была свадьба. Свадьба между детьми вождей двух дружественных племен. Праздничная атмосфера любви и нового начала. – Он замолчал, будто прокручивая в памяти то мероприятие. – Финалом торжества стала кровавая бойня. Гинея подкинула одному из вождей, предводителю ацтеков, идею принести дочь другого, молодую невестку, в жертву. Обезглавить и пролить ее кровь на священный алтарь, да так, чтобы зрелищнее. Зрелище в усладу богов, разумеется! – Феликс усмехнулся. – До конца мероприятия дожить посчастливилось лишь половине ацтекского племени. И тех воины оскорбленного племени прогнали с их земель умирать на болота. Однако, вопреки всем прогнозам, ацтеки не только выжили, но и, под опекой Гинеи, пришли к невиданному процветанию. Скорее всего, тебе известны некоторые подробности этой истории. За какую-то сотню лет племя разрослось в великую империю, захватывающую все больше и больше земель и племен. Вожди возносили богов, а человеческие жертвоприношения в поводах уже не нуждались. Стены города буквально утопали в крови на протяжении двух веков. До тех пор, пока кровавые реки не перестали впечатлять Гинею, а энергия вечного страха пред смертью, насквозь пропитавшая городские улицы, ей не наскучила. В короткий срок руками испанцев она избавилась от миллионов надоевших сосудов, прежде чем вернуться на евразийский континент, – буднично поведал Феликс. Как ни старалась, я не заметила в его интонации и капельки сочувствия. – С тех пор Гинея стала нуждаться в нашей связи, как никогда прежде, – заключил он.