– Хм… Я думал отложить этот вопрос на пару дней. Но ты права, отсюда даже легче трогаться. – Феликс задумался и по обыкновению своему выдержал невыносимо изнурительную паузу, в которой наблюдал, сколько сил я расходую на то, чтобы не ерзать в ожидании продолжения. – Можно много говорить, называть кучу вымышленных человечеством имен… но, пожалуй, ближе всего к определению моей сущности подобралась мифология арабских стран. И тебе легче будет понять мою природу, если я назовусь…

Чего же он тянет?! Я состарюсь скорее, чем дождусь от него заветного признания.

– Джинном!

Помедлив еще какое-то время и поняв, что я пока не готова к комментариям, он продолжил:

– Разумеется, людям мало что известно о нас. Описания, которые ты найдешь в литературе и прочих источниках, – голая фантазия, ничего общего с истиной не имеющая. Безусловно, выдумка индивидов с необузданным воображением возникала неспроста и имела первоистоки в наших деяниях. Но со временем сказка, покрываясь новыми присказками, превратила нас совсем уж в немыслимых существ. – Феликс остановился, очевидно ожидая от меня подтверждения, что я слушаю его и понимаю.

– Э-эм… то е-есть ты-ы…

– Хм! Скажу так, думаю, ты сможешь понять: духовная субстанция, прежде гость в этом мире, теперь – вечный узник, запертый в субстанции материальной.

Ого!

– Издеваешься?! – только и сумела выдавить обескураженно я.

Усмехнулся.

– В отличие от людей, мы не страдаем навязчивой идеей о важности понимания сущности своего бытия, – продолжил просвещать меня он, – и не расходуем энергию в бессмысленных попытках изменить мир вокруг, ошибочно предполагая, что к лучшему. Мы понимаем свою природу и ее роль. Столь абсолютная гармония с собой и энергетическим полем Вселенной позволяет нам использовать свой потенциал на полную катушку. А в совокупности с иммунитетом к любым изменениям – наши возможности практически безграничны.

– То есть люди не используют свой?

– Нет!

– Но могли бы?

– Нет ничего невозможного.

– Люди пренебрегают такой возможностью, потому что отвлекаются на-а… по-вашему, несущественное? И что это за потенциал? И-и… что… эм… под иммунитетом к любым изменениям ты подразумеваешь устойчивость организма к возрастным переменам? – Вопросы посыпались разом, и я решилась их озвучить, пока он не ушел дальше, а тема для меня так и не осталась непонятой. – Ты сказал «вечный». Значит ли это, что… вы совсем не стареете?!

– Не стареем! Не болеем! Не страдаем! Не умираем!

Ой вэй!!! Та-ак! Держи себя в руках!

– Как? Как же тогда мир до сих пор не кишит вашим видом? Вы что, не размножаетесь? Как вы вообще такими становитесь? Ты был человеком?

– Ах-ха-хах!!! – заразительно рассмеялся он. – Пытливый ум. Умеешь задавать вопросы. Прекрасно!

– Классно, что я смогла тебя порадовать, только-о…

– К этому разговору, как видно, мы еще вернемся. Но гораздо позже. И нет, человеком я не был никогда.

– М-м… оке-ей. Сколько тебе лет?

– Есть ли необходимость измерять годами бесконечное? – Заманчиво улыбаясь, он подержал мой взгляд на крючке и, не дождавшись ответа, позволил сорваться. – К тому же время – понятие пусть и не лишенное смысла, но все же исключительно человеческое.

– Уф-ф!!! Звучит… о-о-очень… внушительно старчески, – засмеялась я с придыханием, стараясь не выдавать истерических нот. Он заметил, но поддержал легкой усмешкой. – Но ты не мыслишь как пожилой! И выглядишь… ну… ты и сам, наверное, знаешь, как ты выглядишь… – опустила глаза я, смутившись, когда он вздернул бровь. – Оке-ей… А что насчет лампы? Выдумка?

– Лампа как сподручный предмет для заточения джинна и властвования над ним, разумеется, вздор. Однако мы все же связаны волей людской, в некоторой степени. И в этой реальности у нас действительно есть что-то вроде неизменной капсулы. – Он замолчал. Усмехнулся. И добавил: – Но служит она прежде всего для нашей же адаптации.

– Это тело человека? – поняла я.

– Могущественный дух, возможности которого превосходят человеческое воображение, что ясно из легенд о джиннах, способен породить хаос и разрушение в вашем мире, после которого он уже не оправится. Мы с легкостью управляем процессами, непостижимыми для человека. Вселенского равновесия и справедливости ради, джинн на этой планете воплощен в примитивном земном аборигене.

– О-о! То есть человеческое тело не только позволяет адаптироваться, но и каким-то образом еще ограничивает вас?

– Верно!

– Звучит так, будто это тягостно тебе и против твоей воли. Но что мешает тебе вернуться в родную реальность, которая, как я поняла, существует?

– Способ порвать цепи, сковывающие нас, – загадка, не разгаданная еще ни одним из запертых здесь духов.

– То есть ты не один здесь шастаешь? Зачем вы сюда являетесь, если жизнь в человеческом теле претит вам, а пути назад нет?

– Любой энергии необходим источник. В нашем случае источник, как мы уже выяснили с тобой, заключен в людской крови. Испокон веков мы являемся сюда за питанием. Не исключительно, конечно. И за досугом, разумеется.

Ну точно, мы тоже в ресторан не только пожрать ходим. Шоу, танцы, общенье. Отчего б и им не поразвлечься. Только во-от… учитывая то, что я уже видела, сдается мне, размах их развлечений отличается от нашего, одно это свидание с гонками чего стоило.

– Ну и что пошло не так? С теми, кто застрял?

– Случилось необратимое, – он буквально вперился в меня взглядом. Космос в его глазах будто полетел со скоростью света, едко отражаясь налетом горечи, запертой где-то в глубине его сущности. – Я обрек себя на бесконечные ожидания очередного возвращения души, что привязала меня, – пугающе, будто с некой толикой упрека, произнес он. Не собираясь объяснять свое совершенно не ясное для меня заявление, Феликс с легкостью покинул свое кресло.

– Привязала тебя?

– Возьмем тайм-аут, – в очередной раз оборвал на самом интересном месте он. – Ты и без того немало услышала. Тебе необходимо время, чтобы переварить информацию, прежде чем я продолжу, – решил он за меня. – Помимо прочего, меня ждут неотложные дела. А тебе, думаю, следует связаться с родными.

– Ты оставишь меня здесь одну? – то ли от его резкого заключения, то ли от риска остаться брошенной в чужом доме возмутилась я.

– Это необходимая мера! Прежде всего для тебя, – безоговорочно отрезал Феликс. – Распоряжайся здесь всем по своему желанию. А мне действительно пора, – и вмиг покинул помещение.

– Я буду здесь! Когда ты вернешься. Прямо в этой комнате. Не спеши! – крикнула я ему вдогонку. – Потрясающе!

* * *

Говорил что-то типа возможности его ограничены моими желаниями. Обманщик! Я, совершенно не желая того, осталась в одиночестве в этой роскошной квартире, изобилующей интересными вещичками, которые мне хотелось бы пощупать и разглядеть поближе, без лишних глаз…

А-ай, черт! Да кого я обманываю! Я с превеликим удовольствием останусь здесь одна на пару часов. Кстати, он упоминал, через сколько вернется? Ну-у, отсутствовать дольше двух часов было бы просто невежливо. Вероятно, так и вернется – к обеденному времени.

Прежде чем приступить к самостоятельной экскурсии по апартаментам Феликса, я расправилась с пугающей меня тишиной, подключившись к акустике. Задав легкий бит, я двинулась по квартире, стараясь не задерживаться на каждой привлекшей мой взгляд вещице подолгу. Тем не менее не заметила, как прошло полтора часа с момента, когда Феликс вышел из дома не прощаясь. Пора бы уже обзвонить близких, если хочу успеть поболтать без свидетелей до его возвращения.

Я набрала мамин номер и, пока дожидалась ответа, открыла СМС, отправитель которого меня удивил – Толик! Какого черта? Сообщение, звучавшее как: «Ты очень расстроила меня, Ё. Я так ждал твоего возвращения…», отчего-то бросило меня в холодный пот, аж передернулась. Что все это значит? Мало ему было, что ли? Или все это время он вынашивал план мести, сорвавшийся с отменой моего рейса? Этого мне еще не хватало…