Эксперт-криминалист Бокова с помощью специальной кисточки обрабатывала полированные и застекленные части прилавков.

— Следов пальцев рук много, но все ли они пригодны для идентификации, я смогу ответить немного позже.

В торговый зал вошел Семен Светличный с двумя перекинутыми через левую руку мужскими териленовыми костюмами.

— Я нашел их в соседнем дворе за мусорным баком, — сказал инспектор. — Двор проходной, туда нас привел пес, но при выходе на другую улицу он потерял след. Возможно, воры уехали на машине. Но почему тогда они не поставили ее около универмага? Впрочем, это вполне естественно — не хотели привлекать к себе внимания.

— А может быть, только на той, соседней улице им удалось поймать такси, — высказал предположение Петр Павлович.

— Давай на телефон, — сказал я Светличному. — Звони в таксомоторные парки, пусть выяснят, кто из водителей брал пассажиров с грузом на этой улице около четырех часов утра.

Осмотр места происшествия длился около пяти часов, затем к работе приступила инвентаризационная комиссия торга. Еще до комиссии заведующий отделом определил, что всего было похищено два мужских пальто сорок восьмого и пятьдесят второго размеров, два мужских костюма этих же размеров и около ста пятидесяти мужских шерстяных рубашек. Заведующий был точен в своих подсчетах, комиссии осталось только составить и подписать протокол.

Все похищенные рубашки были из одной партии, производства фабрики «Красная заря», одного артикула и были завезены в универмаг за несколько часов до того, как их украли. Вынесли их, очевидно, в мешках, так как раскрытые коробки валялись тут же на полу.

Утром этого дня я, как обычно, провел в отделении пятиминутку. Сотрудники уголовного розыска посмеивались над тем, что порой эти совещания растягивались на двадцать-тридцать минут, но постепенно, по мере накопления мною опыта работы, я почти научился укладываться в пять минут. И все же сегодняшний разговор затянулся на целый час. Впрочем, сложившаяся ситуация этого вполне заслуживала.

С места происшествия были изъяты следы пальцев рук, годные для идентификации. По сути дела, это было все, чем мы в тот момент располагали. Вначале я опасался, что и отпечатки рук могли быть оставлены продавцами, но Бокова с продавцами уже успела поработать и выяснила, что никто из них к этим следам не причастен. Что же касается покупателей, то они не могли оставить следов на внутренней стороне прилавков.

Следы были оставлены одним преступником, руками, испачканными машинным маслом или тавотом. И все же мы считали, что в краже принимало участие несколько человек, — слишком много успели похитить преступники за сравнительно короткий промежуток времени. Кроме того, рубашки, даже вынутые из коробок и брошенные в мешки, должны были занять столько места, что один человек просто не в состоянии был бы унести их далеко. Очевидно, в этом же быстро убедились и злоумышленники, иначе они не выкинули бы по дороге два дорогих костюма.

Таковы были наши весьма скромные выводы, к которым мы пришли в результате совещания.

К концу дня нам сообщили, что шофер первого таксомоторного парка Черников, сдавая утром машину, дал диспетчеру весьма важные показания.

Около четырех часов утра он высадил на привокзальной площади двух мужчин с большими рюкзаками и в одинаковых новых демисезонных пальто. С самого начала они показались Черникову подозрительными. За время пути не обмолвились ни одним словом, как люди, которые не хотят, чтобы кто-нибудь слышал их голоса. Проехав всего четыре километра, они заплатили рубль и, очень торопясь, не стали ждать сдачи. Но и этот рубль один из них протянул Черникову как-то сбоку, не глядя на него. Оба они были в грязных резиновых сапогах, резко контрастировавших с франтоватыми джерсовыми пальто.

Семен Светличный сам поговорил с Черниковым. Но таксист, к большому огорчению инспектора, заявил, что при всем желании опознать пассажиров не сможет. Он запомнил только, что они были плотного телосложения, среднего роста, приблизительно тридцати-тридцати пяти лет.

Несмотря на эти сведения, итоги первых суток можно было считать неудовлетворительными. Это, разумеется, огорчало меня. Самыми результативными по раскрытию преступления обычно являются именно первые часы работы — так называемая работа по горячим следам. Однако на быстрое раскрытие кражи я еще не терял надежды.

Среди намеченных на совещании мер едва ли не самым важным было немедленное перекрытие всех возможных мест сбыта похищенных рубашек.

Старые работники милиции рассказывали мне, что в былые времена в подобных случаях они сразу же отправлялись на барахолку и в скупочные магазины, где при покупке у населения вещей не требовали предъявления документов. Это обстоятельство казалось преступникам надежной гарантией. Именно здесь надеялись они реализовать краденое и ускользнуть от правосудия. Кроме того, на барахолке и в скупочных магазинах за товар сразу вручали деньги. Но зато при правильной организации розыска скупочные магазины и барахолки перекрывались так надежно, что воры прямо с похищенным чаще всего попадали в руки милиции.

Но все это было в прошлом. Теперь же в нашем городе скупочные магазины были закрыты, барахолки ликвидированы, и реализация похищенных вещей была порой не менее сложным делом, чем их кража. Кроме того, в последние годы у нас значительно увеличился выпуск товаров широкого потребления, и готовое платье вообще перестало быть предметом спекуляции. Короче говоря, продажа краденого представляла собой огромный риск для вора.

Я понимал, как трудно будет преступникам реализовать такое огромное количество похищенных рубашек, но ведь не для того же, чтобы делать подарки своим родным и близким, пошли они на нарушение закона. Значит, они будут искать места сбыта, и мы обязаны эти места перекрыть. Больше всего я опасался, что рубашки будут проданы каким-нибудь промтоварным магазинам как «левый», неучтенный товар. Однако начальник отделения ОБХСС, с которым я побеседовал по этому поводу, заверил меня, что он примет все меры, и подобная попытка в нашем городе успехом не увенчается.

С утра мы занялись комиссионными магазинами. Честно говоря, я не слишком верил, что преступники рискнут туда сунуться, ведь сдача на комиссию одним лицом, скажем, трех новых совершенно одинаковых рубашек обязательно должна насторожить приемщицу. Тем не менее, к нашему великому удивлению, в результате произведенной проверки выяснилось, что за последние два дня в один из комиссионных магазинов было сдано шесть рубашек разыскиваемого нами артикула. И все они принадлежали одному лицу — некоему Кудакову.

Всего за полдня Светличный собрал необходимые нам сведения об этом человеке, и никаких сомнений в его причастности к краже у нас не возникло и возникнуть не могло.

Кудаков работал бригадиром в отделе вневедомственной охраны и всего два месяца назад был уволен оттуда за пьяный дебош. Петр Павлович Смирнов, знавший его лично, сказал, что Кудаков бесспорно способен на преступление.

— Я должен был раньше уволить его, — признался Петр Павлович. — Собственно говоря, это следовало сделать еще моему предшественнику. Кудаков вымогал у сторожей деньги на выпивку. Брал он взятки и за назначение на более легкие сторожевые посты. Конечно, его нужно было гнать уже тогда, но никто из потерпевших не хотел выступить с его официальным разоблачением, и у нас не было для увольнения формальных оснований.

Конечно, все, что было связано с охраной универмага, Кудакову было хорошо известно. Знал он, безусловно, и о недобросовестности и нерадивости сторожихи, любившей немного соснуть в рабочее время.

По всем этим соображениям Кудакова нужно было немедленно брать. Однако дело обстояло совсем не так просто, как казалось на первый взгляд. Прежде всего, Кудакова в данный момент не было в городе. Сразу же после увольнения из отдела вневедомственной охраны он поступил на курсы мотористов рыбного флота и уехал в Мурманск. По данным Светличного, Кудаков не был в городе и в день совершения кражи, не было его и в тот день, когда украденные рубашки были сданы в комиссионный магазин. Создавшаяся ситуация поставила перед нами ряд вопросов, на которые следовало найти ответ как можно быстрее.