— На берегах нашего озера таких мест нет, — разочарованно сказал председатель, уже понадеявшийся, что скоро конец его злоключениям. — Ведь выгруженную на берег рыбу нужно куда-то увезти.

— Ну и что, на машине...

— За исключением приемного пункта, на озере нет ни одного места, куда могла бы подойти грузовая или легковая машина ближе чем на десять-пятнадцать километров.

С этим трудно было не согласиться. Мы сами видели крутые берега озера и единственную дорогу, ведущую к старому сараю.

— Тогда другой вариант, — подумав, сказал Худяков. — Приемщик тоже участник хищения. Рыбаки весь улов сдают ему, но только за часть получают квитанцию, остальное им оплачивается наличными. Естественно, эта рыба нигде не приходуется.

— Нет смысла приемщику, — возразил председатель. — На этом можно заработать копейки.

— В вашем районе действительно копейки, — сказал я. — Но уже в ста — ста пятидесяти километрах от вас разница в цене будет довольно значительной.

— Все равно без машины не обойтись. Не потянет же на себе приемщик полтонны рыбы! И потом у нас частые ревизии на складе, и ни разу там не нашли излишков рыбы, — все еще сомневаясь, сказал председатель колхоза.

— Значит, прежде всего мы должны найти машину, которая увозит левую рыбу сразу же после прибытия сейнера, — сказал я.

— Да, геодезистам не позавидуешь, — сетовал Худяков в дни, когда согласно строгому графику он возился с треногой...

Я легче его переносил бесцельные ожидания, но нас обоих мучила мысль, что где-то мы допустили ошибку.

«Эх, если б можно было незаметно понаблюдать за разгрузкой сейнера, — думал я, — нам уж давно было бы все ясно. Но, как назло, приемный пункт поставили на таком открытом месте, где даже кошке не спрятаться. А как рыбаки относятся к посторонним, Юргенс нам уже продемонстрировал».

— Если рыбу крадут, — в который раз повторял Худяков, — значит, вор должен как-то вывозить ее со склада на машине, а затем продавать на рынке или сбывать оптом такому же жулику, как он сам. Но ведь нет же, нет другой дороги к приемному пункту!

— Ты забыл еще вертолет или подводную лодку, — невесело подсказал я, но Худяков даже не улыбнулся моей шутке.

— В конце концов, и спекулянты болеют, — сказал я, провожая взглядом очередную цистерну с соляркой, торопившуюся на заправку сейнера.

— Послушай, Юра, — обратился ко мне Худяков. — Цистерной рыбу не вывезешь, но, может быть, рефрижератором? Видел, сколько их ходит по этой дороге?!

— Я уже думал об этом. Но ведь здесь ходят только местные рефрижераторы, номера их все известны, и вряд ли они далеко отсюда выезжают. А значит, без машины на каком-то отрезке пути все равно не обойтись. Рефрижератор — это лишний человек в деле, а может быть, даже и не один. Рискованно, и к тому же накладно: жулики тоже не любят раздувать штаты. И все же, если наша догадка не подтвердится, придется последить за рефрижераторами.

В следующие полчаса мимо нас под барабанный бой прошел пионерский отряд во главе с вожатым и проехал на велосипеде колхозный сторож. На багажнике у него погромыхивали пустые молочные бутылки.

— Она! — вдруг закричал Худяков, прячась за треногу.

Обдавая нас запахом бензина, по направлению к приемному пункту, мягко приседая на выбоинах дороги, двигалась серая «Волга».

Еще не веря, не смея верить удаче, я прошептал одними губами:

— Почему же обязательно она? Может, это председатель или ревизоры?

— У председателя «Москвич», — понял меня Худяков, — а ревизорам машин не дают, пешком ходят, чтоб злее были.

Володя записал в блокнот номер машины: 34-02, бормоча себе под нос, что теперь-то он узнает, кто балуется рыбной ухой.

Примерно через час «Волга» возвращалась обратно. Конечно, не было никакой уверенности в том, что она имеет отношение к хищению рыбы, но по этой дороге машины почти не ходили, и главной уликой был городской номер.

Мы специально выбрали для наблюдения наихудший участок дороги, но даже на повороте «Волга» не сбросила скорости.

Водитель сидел пригнувшись к рулю, низко нахлобучив козырек кепки, остальную часть лица закрывали то ли от солнца, то ли от любопытных глаз огромные темные очки.

— Может быть, следовало его задержать?

— Он бы не остановился. Да и куда ему теперь деваться! Мы уже знаем, откуда он берет рыбу, теперь надо узнать, куда он ее сбывает.

На обратном пути нас обогнал на велосипеде приемщик рыбы. Его задерживать совсем не имело смысла. Возможно, он вез немалые деньги, и ему трудно было бы объяснить, откуда они взялись, но могло быть и иначе: владелец «Волги» сегодня не рассчитывался, и тогда в глупом положении оказался бы не приемщик рыбы, а мы с Худяковым — инспектора ОБХСС.

Настроение у нас все-таки поднялось.

— Сегодня мы установим, кому принадлежит «Волга», — радовался Володя. — В следующий раз задержим ее с поличным и поедем в отпуск, скорее всего в Крым, а может быть, и на Кавказ.

— Пока что поезжай в ГАИ, — засмеялся я, — и определи по картотеке владельца серой «Волги».

Через несколько часов Худяков вернулся, и по его унылому виду я понял: что-то неладно. Растерянно моргая, он протянул мне листок бумаги, на котором черным по белому было написано, что «Волга» за номером 34-02 принадлежит областной прокуратуре.

Худяков посмотрел на меня:

— Машина прокуратуры, как я узнал, уже второй день ремонтируется на станции обслуживания, и номер с нее при этом не снимался.

Я выразил не слишком оригинальную мысль, что двух одинаковых номеров быть не может, и значит, один из них — поддельный.

— У меня есть одна мыслишка, — скромно сказал Худяков, — но реализовать ее можно только с помощью ГАИ.

В кабинете начальника ГАИ сидел начальник пожарной охраны и просил, чтобы ему вернули номера пожарных машин. Однако начальник ГАИ был неумолим и вновь и вновь повторял, что для этого необходимо сначала устранить технические неисправности: подтянуть тормоза, исправить свет и еще что-то в этом же духе.

В общем получалось примерно так:

Начальник ГАИ — «Устраните неисправности, будут номера».

Начальник пожарной охраны — «Верните номера, устраним неисправности».

Этот обмен мнениями мог бы продолжаться еще очень долго, если бы Худяков не постучал по столу.

— Я занят, — машинально ответил начальник ГАИ.

Я поспешил на помощь Володе и заверил начальника ГАИ, что даже вдвоем мы отнимем у него не больше десяти минут.

— Между прочим, — продолжал начальник пожарной охраны, — если будет гореть ГАИ, пожарным будет не на чем приехать.

— А ГАИ и так горит — не укладываемся в сроки с годовым техосмотром...

Все-таки он выслушал просьбу своих коллег из ОБХСС, одобрил наш план и дал по телефону соответствующую команду в отделение дорожного надзора, после чего мы ушли, оставив его с начальником пожарной охраны.

Ребята из Дорнадзора тоже с полным сочувствием отнеслись к нам и обещали поддержку.

План Володи, поддержанный капитаном Данцевым, заключался в следующем: переодетые в форму сотрудников ГАИ, мы вместе с инспекторами из Дорнадзора должны были останавливать на КП проходящие машины, главным образом серые «Волги», под предлогом проверки технического состояния транспорта и правильного заполнения путевых листов. Для этой цели был выбран КП на шоссе при въезде в город, миновать который со стороны приемного пункта было невозможно. Именно таким способом мы и надеялись рано или поздно познакомиться с документами водителя серой «Волги». Кепка, темные очки могли исчезнуть, номер мог быть заменен и вмятина на багажнике выправлена, зашпаклевана и закрашена, можно было даже изменить цвет волос, но не так легко было изменить форму подбородка, фигуру или, скажем, манеру сидеть за рулем — и это давало определенные шансы на его опознание и поимку.

Капитан Данцев при обсуждении планируемых мероприятий особо подчеркнул, что, судя по всему, преступник действует в течение длительного времени, причем безнаказанно, и что он, наверняка, зарвался, а зарвавшихся преступников ловить легче.