— Саму лабу я не видел. Но слышал, что она внутри какого-то дома на колёсах. Как в кино... Хайзенберг в ней и варит и живёт, походу... А сырьё по-разному забирает. Если его мало, то часто. Если много — то редко. Сейчас, я слышал, что мало. Но теперь... — Пацан покосился себе за спину на бочки. — Теперь много будет... Они же не пустые? И не вскрытые... Иначе они бы заметили... Значит, в следующий раз нескоро будет забирать...

— Прямо сам к складу приезжает?

— Не... На варщиков работает несколько бывших байкеров. Те, что на спиды подсели, в отличие от банды Лиса. Жёсткие чуваки... Они отвозят сырьё на байках куда-то. Или находят его в лесу — там где складмены закопали. А потом готовый товар по лесам раскладывают. Складмены его забирают и...

— Это я уже знаю, не трать воздух. Девчонок где держат? Вместе со всеми на временных стоянках?

— Я видел, что да...

— Всех в одном месте или в разных?

— В одном. Я слышал, что раньше были в разных. Но до них без разрешения всякая мелочь домогалась. Какая-то поножовщина из-за этого была, тёрки между своими... В итоге всех в один гарем согнали.

— Я же правильно понимаю, что вы сегодня как раз оттуда и выехали? И сейчас мы двигаем туда обратно?

— Ага...

Ну вот. С паршивой овцы хоть шерсти клок. Я и так был уверен, что всё ценное сейчас хранят под усиленной общей охраной после того, как мы с Кирой навели в их районе шухер. Но то, что Кусок лишний раз это подтвердил, придало мне уверенности. И даже немного сил.

— Ещё что-нибудь? Чем вооружены караулы?

Кусок подумал, утёр пот с подбородка и зашептал:

— Дробовики, охотничьи винтовки под пятёрки. «Калаши» тоже видел, укороты. Но какие-то они ржавые... И пистолеты под девятки. Других патронов-то сейчас не делают.

— В смысле «не делают»?

Пацан покосился и даже слегка улыбнулся от осознания того, что сейчас выдаст что-то, что я точно ещё не знал. Немного помедлив, он не то предвкушал этот момент, не то сомневался в том, стоит ли делиться такими важными сведениями.

— Ну? — Я не выдержал первым.

— Короче, Шутник... Тут как... — Пацан снова мельком глянул на меня и покачал головой, словно сочувствовал. — Если ты всё-таки варщиков нашатнёшь... Или даже достанешь Хайзенберга... То будь готов к большим проблемам с Тулой. Это же туляки их патронами снабжают. В обмен на мет. Они тебе это не простят.

К вечеру стало прохладнее. Но пот перестал лить с меня ручьём вовсе не из-за этого. А из-за того, что сейчас во мне было на пару литров воды меньше, чем нужно. И организм включил режим жёсткой экономии, наплевав на возможный перегрев.

А на измождённого Куска было жалко смотреть. Даже принимая во внимание все его былые художества. Повязка на глазу давно насквозь промокла от пота и окрасилась в грязно-красный цвет. Пацан хоть и пытался экономить силы по моему совету, но, судя по тому, как он еле переставлял ноги, держался только на страхе. Что ж... Не самый слабый мотиватор.

— Чё, Кусок, радуйся! Почти пришли! Так и быть, угощу тебя пироженкой. Заслужил, крыса! — Под нестройные смешки своих подручных Хорхе не упустил шанс ещё немного поиздеваться над беззащитным изгоем. Непременное условие лидерства в стае таких зверёнышей, как они — постоянная демонстрация доминантного статуса. Как только начнёшь проявлять гуманность по отношению к слабым или чужакам — твои дни как лидера сочтены. Любопытно, он делает это просто по наитию или осознанно?

Бывший крюк был уже не в силах ни ответить, ни глухо ворчать. Лишь тяжело дышал, уставившись в одну точку перед собой. И только что чуть не упал, запнувшись о глубокую трещину в дорожном покрытии. Еле ноги волочёт.

Вот это мне сейчас точно не нужно... Если он тут упадёт и не встанет, его прямо здесь и прикончат. Но даже если он не сможет при этом указать на меня, то вполне успеет бросить ненужный взгляд...

— Шагай, Кусок, шагай. Ещё чуть-чуть... — Пытаясь его подбодрить, я перебирал в голове все прочие мотивы, которые могли подействовать на него сильнее страха смерти. — Если дойдёшь, расскажу Вере, каким героем ты был. Да к чёрту, сам расскажешь! А я всё подтвержу. И Джой ничего не сможет сделать. Будет молчать в тряпочку. Ты только шагай, не падай!

Упоминание его зазнобы, кажется, сработало. Сжав пересохшие губы, пацан упрямо воззрился на горизонт уцелевшим глазом. Гневно пыхтя, он делал шаг за шагом, повиснув на верёвочной упряжи.

— Чё, подыхаешь там уже, гнида? Допизделся, мудак... Допизде-елся... — Хорхе за нашей спиной всё никак не унимался.

Зато этот глумёж дал мне возможность ещё немного подбодрить своего невольного напарника:

— Молодец, Кусок... Так держать... Я дам тебе возможность прикончить этого урода лично. Ты только иди, Кусок, иди...

Жажда мести вытащила меня из могилы. Уж как-нибудь и ему поможет прошагать ещё немного.

Когда караван подходил к развязке МКАДа и Киевского шоссе, в руках нашего погонщика пикнула игрушечная рация:

— Хорхе, приём! — Голос в дешёвом динамике был сильно искажён статикой. Но, вроде бы, ещё молодой. — Статус?

— Всё ништяк, нашли! Скоро будем... — Судя по звукам, пацан за моей спиной поёрзал на месте, будто бы оглядываясь и пытаясь определить текущее местоположение каравана. — Уже около Киевского... Да точняк, около развязки с Киевским!

Значит, мы вошли в зону уверенного приёма их «уоки-токи». И временный склад уже совсем близко.

— Принято. Хвост был? — Его собеседник был немногословен так же, как и невозмутим.

— Ну я ж не первый раз, ёпта! Ты чё? Нет никого!

— Ладно, ждём... — После этого из динамика долетел какой-то скрип и стук. Похоже, что включенную рацию на том конце связи не то уронили, не то её выхватили из рук у связного.

И тут же из динамика прозвучал уже совсем другой голос. Низкий, глубокий. С хрипотцой, которой не могло быть у старшеклассника, даже если он уже вовсю пил и курил:

— Почему так долго, Хорхе?

Медленно, как бы невзначай оглянувшись, я успел заметить, как изменилось лицо вожака. Вместо наглого самодовольства — бегающие глазки. Словно вызванный к доске отличник, который по какой-то причине забыл подготовиться к уроку. И теперь понимает, что позорной двойки не избежать.

— Да это... Там жор рядом почти не было. А те, кого всё-таки поймали — еле идут...

— Не было жор? Около МКАДа не было жор? — Взрослый голос переспрашивал вкрадчиво. Словно экзаменатор, который загоняет списавшего студента в коварную ловушку дополнительными вопросами с подвохом.

— Ну... Я не знаю... — Пацан учащённо запыхтел, словно пожалев о своих словах. И выпалил следующую фразу скороговоркой, как будто вспомнил правильный ответ. — Там ещё ночные были! Да точно!

— Ночные жоры? Днём? — Невидимый преподаватель на том конце связи продолжал расставлять ловушку. — И никакой охраны и хвоста... Ты точно уверен в своих словах, Хорхе?

Старший варщик снова зашелестел своим комбинезоном, нервно заёрзав на прицепе:

— Да... Я думаю... Да нет... Наверное... Нет, никого не было... Не знаю... — От волнения у юного варщика начал заплетаться язык.

— Ты не знаешь?

Этот вопрос прошелестел словно шипение змеи. И пацан тут же выпалил, дав от волнения петуха:

— Не было! Никого не было! Только ночные жоры в коробках, к земле пристёгнутые! Но они только этого мудилу порвали! Который из крюков! Отвечаю, не было за нами никого!

Рация молчала.

— База? — Голос вожака продолжал неуверенно подрагивать. — База, приём?

— Торопись, Хорхе... — Снова раздался змеиный шелест. — Скоро стемнеет.

— Конечно-конечно! Мы щас уже будем!!! Мы быстро!

Нового ответа не последовало.

Пристыженный Хорхе сопел через нос, убирая рацию обратно в карман. Остальные пацаны тоже хранили молчание. Но он наверняка прекрасно понимал, что именно сейчас думают о нём подручные. И постарался немедленно поправить пошатнувшийся авторитет единственным доступным ему способом.