– Кто вы?

– Розалия Мэй. Но для своих просто Роза. Мы встречались на пассажирском лайнере «Transanalogiсal corporation».

– Я на рейсовиках не работал… Не может быть!

– Все правильно. Ты помог его посадить, капитан. Мы оба тогда были пассажирами.

– Ах, да, – лицо женщины теперь казалось знакомым, – вы еще переживали из-за меня, а у меня…

«Кира!»

Он дернулся и схватился за сердце, но оно исправно стучало о грудную клетку. Рука налилась тяжестью и безвольно опустилась. Что-то тихонько стрекотало, от чего казалось, что на каждой мышце сидит по кузнечику. Роза присела на край постели.

– Тебе больно?

– Нет, – сказал Рэд, ослепленный цепочкой вспыхнувших воспоминаний. – Кажется, нет… Господи… Мы выбрались с L-80, да?! Да. Роза, Роза! Меня что, парализовало?! Черт, Блохин же предупреждал! Дэйв, сволочь…

Во дворе разворачивалась служебная машина госпиталя космопроходцев.

– Нелегко было зазвать тебя в гости, мой мальчик, – миссис Мэй покачала головой.

– В гости? – недоверчиво переспросил Рэд и огляделся. Широченная функциональная кровать с противопролежневой системой больше походила на спасательную капсулу и занимала почти всю небольшую комнату. Головной конец упирался в стеллаж, составленный из аппаратуры ухода и телеметрии. Справа через узкий проход стоял стол и два стула. Если раньше здесь и была какая-то мебель, то ее скорее всего вынесли, чтобы освободить место. На противоположной стене рядом с дверным проемом торчала узкая панель голографического проектора. Кто его здесь смотрел: хозяйка? Дежурный персонал? Тем не менее, пульт лежал на столе. За окном с поднятыми жалюзи было пасмурно. Поверх ряда низких крыш угадывались в тумане белые холмы. Как будто небо съело настоящие горы, оставив от них огрызки, припорошенные снегом.

– Как я здесь оказался… Расскажите мне все по порядку, Роза.

– Сейчас сюда зайдет доктор Мартин Клайн, поговори лучше с ним.

Роза на кухне налила котенку молока и закрыла лицо руками. Разговор в комнате велся на повышенных тонах, как Мартин Клайн ни старался. К тому же Рэд наотрез отказался от повторной госпитализации.

– Если я сейчас не в состоянии оформить письменный отказ, это не значит, что я невменяем! – зло сказал он.

И тут Клайну было нечего возразить. У него на руках имелась только история болезни, свидетельствовавшая о том, что человек некоторое время находился в бессознательном состоянии, а затем пришел в себя.

– Разумеется, Рэджинальд. Ваша жизнь принадлежит только вам, распоряжаться ею по своему усмотрению вы имеете полное право. Я подумаю, что можно сделать и сразу же сообщу. И не беспокойтесь: клеточные активаторы я ввел вам еще вчера, миостимулятор сейчас работает в непрерывном режиме, к вечеру можно будет вставать. Останется только легкая слабость. Наберитесь терпения на несколько часов.

«А ты не подарок, капитан, – добавил он про себя, – Что мне теперь с тобой делать? Раз в жизни решил рискнуть, все получилось, как нельзя лучше, и кому стало легче от моей качественно проделанной работы? А уважаемые коллеги все-таки перестраховщики. Дозировка миостимуляции явно для него недостаточна. Если уж написали в заключении, что нервная ткань полностью восстановлена, можно было и добавить. Главное – написали. И нам спихнули».

Гардона им, действительно, спихнули. Да так, что полбольницы перессорилось между собой. Началось все с того, что заведующий Лабораторией нейрогенеза пришел лично к заведующему психиатрическим отделением и настоятельно предложил перевести пациента.

– По каким показаниям? – запротестовал психиатр. – Где вы здесь психиатрию увидели?!

– Хотите сказать, что он здоров? Так я его выпишу.

– Нет конечно, но…

– Тогда забирайте! – сказал решительный нейрохирург. – Мы свою работу сделали, и я уже устал с СКБ объясняться.

– А почему к нам?

– Найдете, кто еще возьмет – переведу туда.

Начальник Клайна и заведующий реанимацией ругались уже при Мартине, которого не иначе, как сам черт дернул зайти спросить, что за реанимобиль штурмует ворота филиала.

– …от аппарата отключили, состояние стабильное, – пожал плечами реаниматолог.

– Хотите сказать, что он здоров? – хитро прищурив глаз, повторил психиатр слова решительного нейрохирурга.

– С точки зрения реаниматолога: раз умирать больше не собирается – как бык! – не дрогнув, заверил его коллега и потер руки, – забирайте-забирайте. Пусть теперь вас СКБ помучает.

– Сговорились! – подытожил начальник и медовым голосом добавил. – А-а, доктор Клайн! Очень хорошо, что вы зашли…

Тут Мартин задумался об истинных причинах пребывания безнадежного пациента в доме у Розалии Мэй и всех простил.

Вечером Рэд дотянулся до дистанционника на столе и включил первый попавшийся новостной канал. Рекламный блок открывал ролик Ассоциации свободного поиска. Рэд выругался вслух, щелкнул кнопкой, наугад перелистал несколько иконок, порхавших вокруг и увидел Клэр.

– Агентство информации «Галактика» поздравляет с наступающим Новым годом всех, кто работает сейчас в пространстве, всех, кто ждет домой космопроходцев и всех вас, уважаемые зрители. Ведь все мы – частички этой Вселенной. Мы храним традиции и устремляемся в даль…

Клэр Адамс что-то говорила о древних традициях, современном летоисчислении, особенностях праздника, пришедшего с Земли-1 вместе с первыми переселенцами и еще какую-то трогательную чепуху, которую СМИ обычно несут под Новый Год.

Она была невозможно хороша в роли ведущей праздничной программы. Рэд сполз с постели. Он весь день мечтал избавиться от своей супер-кровати, которая то повторяла каждое движение, заботливо укрывая подопечного термозащитой, то хватала за руки и за ноги, стоило сделать резкое движение. Клэр в вечернем платье улыбалась ему со стены. Рэд мысленно разорвал на ней это проклятое платье, с треском разодрав блестящую ткань – от дразнящего выреза на груди до подола. Изображение свернулось в светящуюся точку. Брошенный пульт ударился в стену, наискосок скользнул по гладкой поверхности стола и упал на пол. Рэд ухватился за спинку кровати и развернулся к стеллажу с аппаратурой. За матовыми стеклами, точно живые змеи полусонные от холода, плавали какие-то щупальца и подрагивали шланги с розоватыми наконечниками.

Испытав приступ отвращения от одной мысли, что все это лазило ему в рот (и не только в рот), Рэд нашел на верхней полке камеру слежения, дотянулся до нее и отключил.

Роза постучала в дверь, когда он, сидя на кровати, отдирал магнитные застежки браслетов. Он не ответил, и Роза заглянула в комнату. Застежки не поддавались. Рэд бросил бесполезное занятие и поднял голову:

– Роза, я не смогу заменить вам погибшего сына точно так же, как вы мне – погибших родителей… Как вы этого не понимаете!

– Прошлое не вернешь, – неожиданно спокойно согласилась Розалия. – Вы очень разные. Сравнивать вас можно разве что по возрасту. Ты немного старше, Рэджинальд.

У Гардона было такое ощущение, что его только что легонько щелкнули по носу, вместо того чтобы выдрать. Стало обидно до слез.

– На базе АСП у меня оставались вещи, которые в случае невозвращения похоронная команда передает родственникам, – хмуро сказал он, чувствуя себя последней сволочью, – где они?

– В шкафу.

Рэд посмотрел по сторонам.

– Встроенный шкаф у окна, – пояснил Роза, – ты куда-то собрался?

Он махнул рукой.

– Куда я денусь. Я теперь знаю, как себя чувствовали пилоты-первопроходцы, покидая анабиозные камеры. Представляете – вывалился из биогеля и за штурвал – звездолет сажать на незнакомую планету. А груз – несколько тысяч колонистов… Какое счастье, что я родился, когда сверхсветовые движки уже изобрели.

Роза улыбнулась, открыла встроенный шкаф и показала ему нужную полку. Рэд достал кредитки, коммуникатор и оперся рукой о спинку кровати.

– Как вы думаете, Роза, можно мне самостоятельно расплатиться за пачку сигарет? Или сюда явится команда со смирительными рубашками и у нас будут неприятности?