– Мама, я дома! А ты? – громко спросил Джой, бросил у порога дорожную сумку и сделал несколько шагов вглубь небольшой прихожей. В этой прихожей, как и в этом доме он не был очень давно.
Из единственной комнаты, едва взглянув на него, засеменили к выходу две женщины, одетые в нелепые балахонистые сарафаны. Две серые мыши. Две серые тени двух серых мышей. Джой передернул плечами и посмотрел на третью женщину, выглянувшую на шум – такую же серую, совсем не похожую на маму из его раннего детства.
– Джой! – ахнула она.
– Мам, я ненадолго, не беспокойся. У меня к тебе разговор.
Мать кивнула и поправила волосы, выбившиеся из-под белоснежного кружевного платка, с которым она не расставалась, сколько Джой себя помнил. Он даже готов был поклясться, что это один и тот же платок.
– Ты, наверное, голоден? – спросила она.
Из всех тем, которые можно было бы обсудить с родным сыном, осталась только эта.
– Нет, мама.
Джой прошел за ней на кухню. Здесь, как и в прихожей было серо, пусто и уныло. В комнату, где мать хранила кучу религиозной атрибутики, вход Джою был заказан еще со старших классов школы-интерната, куда его в конце концов перевели при участии инспекторов организации «Защита детства».
Мать деланно засуетилась, собирая на стол. Кроме вареных бледных клубней, зеленых стеблей и оранжевых кислых плодов из соседнего оранжерейного комплекса среди тарелок возникла пыльная банка с вареньем. В доме праздник. Джой проглотил комок, подступивший к горлу. Все хуже и хуже. С каждым годом. Он все еще помнил те времена, когда на столе появлялись мясо, фрукты и сладости, и мать улыбалась не блаженной, а самой настоящей живой улыбкой, встречая его у дверей. И прежде чем начать бесконечные разговоры о свете истины и разрушителях, которые высасывают знания из источника божественного света, все-таки обнимала его и спрашивала, как у него дела.
– Мама, кто мой отец? – в лоб спросил Джой, не притронувшись к заплесневевшему варенью.
– Чем это от тебя пахнет, Джой? Уж не вином ли?!
– Только говори правду. Сегодня меня таскали в Институт нетрадиционных исследований. После тестирования их представитель настойчиво предлагал мне обучение. Когда я отказался, он заявил, что готов предоставить мне рабочее место без всякой учебы, как только мне разонравиться работа пилота.
– Вот видишь, – торжественно объявила мать, не дослушав и не до конца осознав, где именно побывал ее сын, – есть другая работа. Не в проклятом космосе!
– Мама! Я знаю твое отношение к Пространству и к моей профессии, не начинай сначала. Ты не ответила, – теперь Джой говорил с ней неприязненно, бросая в сторону почти чужой женщины короткие отрывистые предложения. Жалость сменилась раздражением, и он ничего не мог с собой поделать. – Мне сказали, что скорее всего способности наследственные. Ты у нас на экстрасенса мало похожа. Кто он?
– Он человек. Но он одержим…
Джой поморщился как от зубной боли, окинул взглядом убогую обстановку и поверил в то, что первоначально хотел сказать матери для придания значимости предстоящему разговору, но язык не повернулся: «Или ты мне рассказываешь, или я сюда больше не вернусь никогда». Его уже давно ничего не связывало с этим домом, кроме крупиц жалости к одинокой женщине, так и не нашедшей с единственным сыном общего языка. Таким чужим он еще ни разу себя здесь не чувствовал.
– До свиданья. Сам найду.
Эта попытка выяснить, кто его отец была не первой. Джой был почти уверен, что ничего не выйдет, но к его удивлению, что-то сломалось в серой стене отчуждения. Мать встала и загородила ему дорогу. Губы у нее за дрожали, а голос прозвучал так непривычно решительно, что Джой решил повременить с уходом.
– Джой, постой. Я расскажу.
Она всхлипнула.
Джой собрал все терпение, на которое был способен и представил, что проходит очередной тест на стрессоустойчивость. Мать начала издалека, как будто ее сын и не догадывался раньше, о том, что она родилась в очень набожной семье, практически оторванной от социума. И ее вера не имела ничего общего с официальной многоконфессиональной Церковью планет Аналогов. Разве то, что семья была большой, Джой слышал впервые. Он никогда не видел никого из родственников. С детства он помнил только нескольких подруг матери из соседнего оранжерейного комплекса, где она работала. Но они постепенно перестали бывать у них в доме. И поскольку в этот раз в путаном рассказе, густо пересыпанном многословными цитатами из старых книг, появились проблески новой информации, Джой заставил себя сидеть на месте и слушать, не перебивая.
Оказывается, по окончании колледжа юная мисс Ив отправилась на Землю-1. Это был своего рода бунт против устоев, желание самой все постичь и понять, совершив экскурсию по святым местам планеты. Что в этих самых местах осталось святого после полной реконструкции, даже историки представляли себе весьма смутно. Но экзотический тур одно время был очень популярен у любителей старины и приверженцев различных исходных религий. Необычно. Загадочно. Даже ортодоксальные монахи не брезговали приглашением туроператоров. И обвешивая себя несметным количеством амулетов и бормоча заклинания на странных языках, поднимались на борт экскурсионных звездолетов, пользуясь немыслимыми скидками. Их необычный вид и странные, большей частью яркие одежды, привлекали туристов. Благодаря такой бесплатной рекламе, организаторы неплохо зарабатывали. Постепенно пыл охладел. Выяснилось, что ничего волшебного, кроме лазерного шоу по ходу экскурсии не происходит, и направление постепенно утратило привлекательность. Но двадцать пять-тридцать лет назад, когда кому-то из менеджеров пришла в голову эта великолепная мысль, путешествия приносили прекрасный доход. На деньги турфирм, отчислявшиеся в благотворительные фонды, проводились реставрационные работы на Земле-1, поддерживался климат-контроль и экологический баланс колыбели человечества. Несчастная планета располагалась относительно системы Аналогов на самой окраине бета-радиуса удаленности. Несколько раз разрушенная и восстановленная, она всегда остро нуждалась в финансовых вливаниях. И во время избирательных компаний тема сохранения истории не сходила с уст кандидатов всех трех метрополий. В периодах между выборами – наоброт. Не так широко, но так же остро обсуждался вопрос о целесообразности содержания целой музейной планеты. Деньгам честных налогоплательщиков всегда находилось применение получше. А Земля-1 никогда себя не окупала.
Джой невольно улыбнулся. Те две «серые мышки», которые как от чумы бежали из дома матери, увидев его в форме космолетчика… Как бы они выглядели путешествующими в туристическом лайнере галактического класса? Улыбка получилась грустной.
Интересно, тогда мать тоже считала пилотов, ведущих звездолет недостойными безбожниками, или такое отношение выработалось у нее позднее? Честно говоря, Джой не знал, что в молодости она где-то училась и был уверен, что она вообще никогда не покидала не только родную планету, но и пригород, в котором прожила всю жизнь. Он не мог представить ее юной бунтаркой – живой и любопытной и готов был услышать что угодно, только не историю о путешествии на Землю, повлекшем романтическую встречу. Только необычайно взволнованный вид матери, готовой расплакаться в любой момент, заставил его хотя бы отчасти поверить, что все это не бред.
– Твой отец… – она запнулась, подбирая слова. – Я не знаю, кто он Джой. Правда, не знаю! Я нечаянно отстала от группы, заблудилась и встретила его. Случайно, – торопливо и виновато повторила она. – Это было как наваждение. У тебя его улыбка, Джой… Он водил меня в такие места, что я до сих пор не знаю, было ли это на самом деле и есть ли они на карте той проклятой планеты! – она в отчаянии всплеснула руками. – Я была так молода. Он ничего не говорил о себе. Иногда он рассказывал сказки про звездных духов, древних как мир, еще более древних, чем моя вера. Мне казалось, что от него идет свет, теплый как от пламени свечи и далекий… Невозможно далекий… Это было как наваждение. Моя община и моя семья выгнали меня, когда выяснилось, что я беременна тобой. Я всю жизнь замаливаю этот грех, всю жизнь каюсь! – она разрыдалась, закрыв лицо руками. Джой попытался отнять ее руки от лица, успокоить, но у него ничего не получилось.
