— Довоенная. Приятно видеть такой раритет. Знаешь, что забавно? — Галион дождался, пока Эван ответит, но тот лишь непонимающе кивнул. — Она из козы. Тонкая, нежная и прочная. Это факты. А забавно то, что именно такую я смогу прокачать, добавив специальные волокна и дополнительный слой. Ток и жар, тебя не возьмут.

— А холод?

— А объявился человек-лёд?

— Нет, но всякое может быть. Я понимаю, что в кожанке, всей этой броне и пальто будет тепло, но если у них будет замораживающий луч?

— Вероятно, что ты замёрзнешь, хотя тебя будет трудно заморозить. Если предварительно не остудить тебя и куртку, то резкий процесс обморожения, для тебя, может затянуться на десятки минут.

— Неплохо.

— Да это отлично, а не неплохо. Задачу мы поняли, пора бы и за работу браться. Реджинальд, тащи инструменты и включай аппараты.

Рене прошёл мимо мастерской и увидев бурную работу, прошёл мимо, направляясь к Кану. Он зашёл в кабинет к товарищу, сел в кресло и только хотел задать вопрос, как Кан перебил его.

— Нужно стучать.

— Ах да. Извините, босс. — Рене, будто в усмешку постучал по стенке, рядом с собой и, улыбнувшись, спросил. — Можно войти?

— Конечно, мой дорогой партнёр, заходи и будь, как дома… — сказал Кан, поднявшись со своего места и смотря на дверь так, словно там стоит Рене. — Присаживайся, расскажи, что привело тебя ко мне?

— Ты прав. — услышав это, Кан сел.

— В чём на этот раз?

— В том, что нужно решать насущные проблемы. Невозможно потушить пожар вокруг, если ты уже сам в огне. Поэтому, я предлагаю следующее. Как в старые добрые времена. Ты, я и дело, после, которого мы можем потерять всё. — объяснил Рене, подходя к столу Кана.

— Ого, а подружка отпустит?

— А я должен спрашивать?

— Классическая история. Мужчина идёт к опасности, а его женщина отговаривает и умоляет остаться. Разве нет?

— Кто я на самом деле, ей известно. И то чем мне предстоит заниматься в ближайшее время для неё не секрет.

— Чем же?

— Я буду заниматься тем, что буду попадать в передряги и пытаться из них выйти. Как тебе? Тебя зову, чтобы скучно не было. — ответил Рене, встав в горделивую позу и стал ждать.

— Хорошо. Тем более, что у нас и правда есть чем заняться. — сказав это, Кан встал и направился к двери, прихватив бластер.

— Вот и надо было всё это спрашивать, морозить яйца, чтобы потом вот так рвануть.

— Ты бы так не шутил, это новая температурная пушка. Теперь не только отжарю, но и отморожу.

— Беречь яйца?

— Береги. Как там в книге? — спросил Кан.

— Как сказано в книге, мы ебанутые.

— Нет.

— Береги яйца с молоду?

— Уже ближе, но что-то не то. Ладно, пускай будет так, да и по случаю подходит.

Гангстеры спустились на первый этаж, и Кан стал раздавать указания, а Рене пошёл за машиной. «Внимание! Клуб восстановлен и поделён на две секции. Восточная половина клуба и подвал, это пункт приёма всех пострадавших, с этим ничего не поменялось. Однако, западная часть клуба, полностью отреставрирована и теперь выполняет те функции, какие и должна. Принимает гостей, забирает их деньги и позволяет хорошо провести время. Будьте осторожны и передайте всем, что через основной вход теперь не попасть, только с чёрного входа. Все мужчины и женщины, которым не безразлична судьба этого места, всего Загона и нашего будущего, будьте любезны записаться добровольцами в нашу официальную команду Загона. Хоть её и представляют такие, как: Орлиный Глаз, Эфрейд, Рене, Галион. В любом случае, мы все заодно, и мы все одна команда, а в ней есть место каждому желающему. Соберите всю свою волю и смелость в кулак, чтобы в любой момент дать отпор. Если вы не готовы или боитесь, ничего. Я врать не буду, возможно, эта война, которую мы начинаем, обречена на проигрыш. Однако, я буду на ней. Ведь тот миг, что я потрачу на прямую борьбу за своё будущее, ценнее любых денег и престижа, которые я так отчаянно пытался обрести. Подумайте и действуйте».

— Сильная речь. — сказал Рене. — Можно записаться?

— Я тебя уже записал.

— Вот ты мышь канцелярская, можно было такое шоу устроить. Прикинь, классическая теле-пропаганда. Обычные люди записываются в добровольцы, а потом приходят герои, то бишь мы и тоже записываемся и все такие в толпе. А, это же они, мои херои! — сказал Рене, подводя Кана к машине.

— Ты уж точно хер. — садясь в машину, подметил Кан.

— Аахахах… Я ненавижу этого парня! — сказал Рене, глядя по сторонам и сел в машину.

Машина взлетела и устремилась в близлежащий проблемный район. Начать решили с него и Кан стал кому-то звонить.

— Хочешь уведомить службы спасения, чтобы ожидали массовую резню? — поинтересовался Рене.

— Не будет резни никакой, они уйдут. Улица пяти семей. Три минуты. — сказал Кан и убрал свой телефон.

— Как скажешь, вижу план есть. И мне спокойнее и знаю, что активно нужно быковать через две минуты пятьдесят девять секунд. — после этих слов Рене сделал резкий поворот и поставил машину прямо на детскую площадку.

Детские площадки хоть и были частым явлением, однако, сами дети были редким явлением. Большинство из них уже искусственно выращены для того, чтобы выдаваться желающим. Всё для контроля числа голов в Загоне. Хотя, это не отменяет того, что есть незаконно рождённые, то есть традиционным способом. Несколько детей убежали с площадки, а один из них приклеил на тачку Рене и Кана стикер, с надписью: «Вы крутые».

— Привет, гандоны — крикнул Рене полицейским, как только вышел из машины.

— Ты поспешил на две минуты и пятьдесят четыре секунды. — сказал Кан, выходя из машины.

— Не удержался, ну ты посмотри на них.

Перед двумя бывшими бандитами Загона стояло порядки пятидесяти полицейский, разных классов, званий и с разным обмундированием. Практически у каждого из них в ногах лежал задержанный, а тех, кто ещё стоял либо держали на прицеле, либо в захвате.

— Отпустите людей, если не хотите пострадать. — Заявил Кан, держа руку на поясе с бластером.

— Да, так просто? Всего-то лишиться зарплаты, а возможно и жизни, из-за того, что вы так сказали. Вы те, кого скоро не станет. Какие бы стены вы не возводили, Мэр их снесёт. — Ответил один из полицейских.

— В чём обвиняются эти люди? — спросил Кан.

— Они оказывают сопротивление, при задержании.

— Хорошо. А за что вы их задерживаете?

— Слушай, ты поболтать пришёл или что? Если так, то лучше поговори со своим другом-гомосеком.

— Во-первых, у него есть девушка. Во-вторых, он мне не друг, а в-третьих я думаю, дать вам шанс уйти или убить на месте. Но вас ждут семьи, которым необходимо, чтобы вы их накормили. Вот только если вас не станет, то им сможем помочь только мы, а вообще, нет. Мы не станем. Они придут и скажут, «Помогите», а я объясню вашим голодным и холодным семьям, что им должен помочь Мэр, ведь ваш папа предпочёл его. И вот ваши дети, жёны, родственники, все, кто нуждается в вас, умрут. Из-за вашего выбора. — сказал Кан, медленно подходя ближе к копам.

— Ой, как ты красиво болтаешь, мне понравилось и всем моим парням тоже, вот только есть «но», небольшое. Из-за вашего выбора, также умирают люди. Виновные, не виновные. Вот только у нас это работа, а у вас что? Хобби, а может новый вид развлечения? Вы сделали свой выбор и погрузили весь Онократал в хаос. Этот выбор, что ничего не значит? — спросил полицейский, так же подходя ближе к Кану.

— Мы жалеем о своём выборе каждый день, а вы? — сказал Рене, оставаясь у машины.

— Нет, потому что следую букве закона! — полицейский явно был рассержен и начал дёргать руками, указывая пальцем на Рене.

— Вы уже давным-давно следуете кровавому режиму и когда… — Кан посмотрел на значок. — Офицер Морис, мы всё докажем, тогда вы поймёте, как глубоко вы засунули голову в жопу.

— Подонок! — полицейский накинулся на Кана, но тот поднял его над собой и бросил в сторону.

— Рене! — закричал Кан.

Рене запрыгнул на машину и тут же с неё прыгнул ещё выше, чтобы бросить лезвия, в офицеров, которые держали заключённых на прицеле. После этого он приземлился и сделал несколько выстрелов в канализационные люки, от которых пули отскочили в полицейских, что держали людей в захвате.