«Подмену казуальности» в данный момент задействовать невозможно – способность требовала длительной и тонкой настройки. Думаю, закрыть глаза и отрешиться от мира минимум на несколько минут под дулом двустволки в нервных женских руках – однозначно плохая идея.

После боя со Сколом я начал опасаться ставить «Подмену казуальности» заранее. Последние события показали, что сколь бы могучим и даже имбовым не было это умение, слишком сильно полагаться на него не стоит. Отложенная смерть – всё равно смерть.

Ещё одна оставшаяся у меня силовая опция заключалась во внезапном призыве Железного Феликса, но и её я отверг по двум причинам. Во-первых, убийство супругов в планы не входило. Во-вторых, всё равно требовалось как-то уйти с траектории выстрела двустволки.

Если бы оружие держала старая бабушка, я бы ещё мог попытаться резко уйти с линии прицеливания и перехватить ствол рукой, но проверять реакцию молодой, судя по голосу, женщины мне не хотелось.

В общем, оставалось только вербально решение проблемы, чем я и занимался.

– Я понимаю, вы боитесь спустить меня с мушки, – продолжил я обрабатывать жену писателя. – Но давайте сделаем так: я подойду к нему и отнесу на диван или кровать. Там окажу первую помощь. А вы будете меня контролировать. Обещаю вам, всё будет хорошо.

Некоторое время Воронина думала, ружьё в её руках ощутимо дрожало. Ну правильно, тяжёлое оно, особенно для женщины. Наверняка держит прикладом в плечо, а руки устают.

Как раз это время писатель выбрал, чтобы жалобно застонать. Похоже, я недооценил разрушительное действие клюшки для гольфа – мощное оказалось оружие. И удобное, надо себе такую же завести.

Воронин снова застонал. Судя по всему, хозяин дома находился в состоянии грогги и не совсем понимал, где находится и что происходит.

Услышав стоны, его жена наконец сдалась:

– Хорошо, помоги ему, но не вздумай дёргаться!

Ружьё оторвалось от моего затылка, и я медленно, не оглядываясь, двинулся к держащемуся за голову Воронину.

С близкого расстояния оценил кровоподтёки, наливающиеся цветом синяки и отёки. Да, досталось тебе, бедолага… от меня.

Подхватив мужчину под руку, я аккуратно принялся его понимать. Сначала приходилось тянуть, а потом он сам уже начал немного опираться на ноги.

– Ну, ну, всё будет хорошо, – ободряюще улыбнулся я, старательно демонстрируя заботу.

И только с закинутой на плечо рукой писателя я повернулся, чтобы тут же уткнуться лицом в двустволку.

Подняв глаза, я наконец-то увидел жену Воронина – крашенную блондинку классической модельной внешности с немного накачанными губами. Даже удивительно, что такая фифа может кого-то любить.

– Слушай, опусти ружьё, я никуда уже не убегу, ничего плохого не сделаю, обещаю, – мягко растянул я губы в самую добрую свою улыбку. – Оно может выстрелить случайно и задеть твоего мужа. Раз в год и палка стреляет, как говорится.

Для кого-то обращение на «ты» к незнакомому человеку излишне фамильярно, но при правильном использовании оно способно вызывать больше доверия, чем холодное «вы». Этому меня научила сеструха после двухнедельных курсов психологии. Вот, пригодилось…

Она неуверенно посмотрела на меня, но всё же немного опустила ружьё, которое теперь смотрело куда-то мне в ноги. Уже прогресс.

– Ну, показывай, куда его укладывать! – нарочито бодро произнёс я.

– В зале можно на диван положить, – отозвалась она.

У неё был тёплый, очень грудной голос, от чего она звучала немного как соседка Алла. Как там говорила Элион, тянет меня к женщинам постарше? А может, кроме милф вокруг никого нет?

Тьфу, я помотал головой, выбрасывая ненужные сейчас мысли. Вот же ерунда в сознание лезет.

Я потащил Воронина, которому на ходу становилось лучше, к дивану. Сейчас он окончательно поймёт, что происходит, и скомандует жене прострелить мне черепушку. Надо срочно что-то предпринимать.

При входе в зал, я сделал вид, что запнулся и зашатался.

Писатель начал соскальзывать с моего плеча. Ещё бы ему не соскальзывать, если я специально начал понемногу его стравливать.

Громко ойкнув, женщина подскочила к мужу и подхватила его, останавливая падение. Я, наоборот, передал весь вес Воронина жене и, зайдя за спину шатающейся от тяжести женщине, легко отобрал ружьё. Фифа даже не сразу поняла, что произошло.

– Посади его на диван, и сама садись рядом, – я ткнул её стволом между лопаток.

– Ты же обещал! – обернувшись, теперь уже пленница посмотрела на меня с какой-то почти детской обидой.

В глазах жены писателя я увидел капельки слёз.

Прости, но этот жестокий мир показал мне вещи пострашнее женских рыданий.

– Я обещал, что всё будет хорошо, и если вы сейчас вдвоём сядете и будете отвечать на вопросы, то всё действительно закончится без последствий, – я уже не улыбался, говорил жёстко и резко.

Мой тон словно отрезвил женщину, которая, гордо вскинула голову, усадила мужа на диван и сама устроилась рядом.

Из угла комнаты я придвинул удобное мягкое кресло и поставил в двух метрах напротив дивана. Уселся. Мягко, комфортно и хорошо – дорогая и продуманная мебель удобно подстраивалась под сидящего.

Ружьё, проверив патроны, я пристроил на подлокотнике, направив между семейной парой.

– Оно же может выстрелить? – спросила жена писателя нервно.

– Ага, в этом и смысл, – кивнул я.

Больше вопрос не последовало.

– Мы всё! – в зал вошли Элион с Топкой.

– Что так долго?

– Обыскивали! – бодро отрапортовала фея.

– Оценивали! – вторила ей принцесса.

– Почему вместе пришли?

– Встретились в коридоре!

Где-то тут скрывался подвох, но я сейчас перед нами стояла более насущная проблема.

– Присмотрите тут, – дал я команду девчонкам, а сам пошёл искать ванную.

За спиной я услышал быстрый шёпот жены Воронина:

– Девочки, нам надо бежать, этот парень – он опасен!

Голос Топки ответил что-то вроде: «Мы тоже… очень опасны». А затем послышался звук удара. Всё в порядке, девчонки контролировали ситуацию.

Набрав воды в кружку для зубных щёток, я вернулся обратно и вылил всю воду на Воронина.

Писатель закашлялся, задвигался и в глазах у него появилось осмысленное выражение.

– Откуда вода в кране? – спросил я пробный вопрос. – Ты же в лесу живёшь!

– Собственная канализация и водонапор, – пробормотал он. – Воду подвозят в резервуар регулярно. Вы кто такие?

Достав клюшку для гольфа, я разложил её и пару раз с размахом ударил Воронина по рукам.

– Вопросы тут задаю я, понял?

– Понял, – кивнул он, морщась.

– Тогда слушайте сюда, мрази, – фыркнул я. – Вы что, Воронины, думали, никто не узнает? Думали, мы не придём? Хотели загрести жар чужими руками?

– Не понимаю, о чём вы, – зачем подала голос женщина, за что получила свою тройку ударов клюшкой по бёдрам.

Её халатик разошёлся, практически не скрывая ноги и белые трусики.

Подняв глаза, я увидел, как Воронина тяжело и часто дышит.

Плохо ей, что ли?

– Теперь ты поняла? Рот без команды не разевай!

Я подошёл к ней вплотную, коленом раздвигая её ноги, и провёл клюшкой от бедра до груди, раскрывая халат.

Женщина застонала.

Ещё одна извращенка. Аллу возбуждала измена мужу, а эту возбуждает… что? Изнасилование?

Свиридовские же вроде в ней побывали...

– Аня! – вскрикнул писатель. – А ну отойди от неё! Ей и так досталось недавно!

Он даже попытался вскочить и накинуться на меня, но Топка пальнула предупредительный прямо в какую-то полочку с вазами, и писатель сел. От ваз осталась практически труха – в обрез зарядили мелкую картечь.

Хихикнув, фея пальнула второй раз – на этот раз по соседнему шкафу с какими-то сервизами. Хрустально-стеклянные осколки покрыли пол рядом со своими керамическими собратьями.

– Что вы делаете, что вы вообще хотите? – закричал Воронин скорее отчаянно, чем гневно.