Почти месяц назад к нему уже приезжал следователь из МУРа, молодой старлей с мелким птичьим лицом и очень наглыми глазами. Впрочем, любопытства он никакого не проявлял и, как Гришке показалось, был даже очень рад, что он не может ничего рассказать «по существу». Коротенько записав все, столичный мент быстро испарился. Гришка тогда еще удивился — зачем нужно было тащиться во владимирскую колонию, если взяли, как он слышал, одного из нападавших на них в тот вечер бандитов?

— Он в первую же ночь в камере с собой покончил, — поморщившись, как от зубной боли, проскрипел старлей. Наскоро прочитав записанное со слов Гришки, он так быстро испарился из ИТК-32, словно боялся, что Парфен действительно что-то вспомнит!

Все это пронеслось в Гришкиной голове в один миг, и он невольно усмехнулся.

— Ты чего это? — спросил Тарасов, заметив его кривую ухмылку.

— До вас уже приезжал следователь, я ему рассказывал все, — отвернулся в сторону Парфен.

«Разговора у нас не получится!» — тоскливо подумал Олег Андреевич и тут же выдал себе, как кулаком по лбу съездил: «А ты чего ожидал?! Определил парня в тюрягу на семерик и думал, что он богу молиться за твое здоровье будет?!»

— Ладно, давай начистоту. — Отведя взгляд в сторону, Тарасов побарабанил пальцами по столу и, решившись, предложил: — Я тебе расскажу сейчас все, объясню, зачем мне и что нужно, а уж ты думай, как тебе поступить! Короче, когда я начал расследовать ваше дело, то все сразу пошло так, будто кто-то написал заранее сценарий и все дальнейшие события идут точно по нему!

Помолчав, он глянул на Парфена и сказал:

— Парфен! Не мог же ты ни разу не задуматься, почему мы так легко тебя взяли, черт побери!

— Почему же, — пожал плечами Григорий. — Я же не лох, сразу просек, что кто-то из своих стукнул. Да и…

Гришка резко прервался, решив не напоминать, что еще раньше ему прямым текстом выдал Свирид. Да и потом, в больничной записи говорилось о том же самом. Кореш даже перед смертью пытался предупредить Парфена.

— Может, мне и не нужно об этом тебе говорить, но только в то утро, когда мы с незабвенным Артемом Михайловичем тебя заластали, был звоночек мне на мобилу, — серьезно глядя на Парфена, медленно проговорил следователь. — И адресочек вашего дома выложили. А еще кто-то про вас патрульной машине слил! Той, которая с вами в догонялки играла! Будь там ребята посообразительней и получше знай город — вас бы еще вечером спеленали! Вот и получалось, что кто-то хотел вас сразу после дела слить!

— Зачем вы мне все это сейчас говорите? — медленно, почти по слогам спросил Григорий, подняв взгляд. В его серых глазах застыл немой вопрос. Смотрел парень пытливо, явно рассчитывая на ответ. Второй вопрос: «И что же еще теперь тебе от меня нужно?» — тоже легко читался в его взгляде.

— Говорю я тебе это для того, чтобы объяснить, чем я руководствуюсь и чем руководствовался. — Прикурив, Тарасов протянул пачку Гришке, предлагая угоститься. Парфен вытащил одну сигаретку и вернул следователю пачку. Прикурил от своих спичек и выпустил струю себе под ноги. Затем вызывающе глянул на Тарасова, как бы говоря: «Ну что же ты замолчал, продолжай, капитан!»

— Короче, когда тебя взяли, я сразу понял, что дело выгорает конкретное. — Тарасов скоро затянулся подряд два раза. С удивлением Григорий отметил, что следак нервничает. — Я не буду скрывать, от твоей раскрутки зависел мой личный интерес! И не только мой! Но это не главное! Главное — все шло как по маслу до арестов! А когда накрыли всю бригаду, дело словно в болото попало — с мертвого места не сдвинешь! И начальство торопит — быстрее в суд! Тебя ведь в камере тогда действительно чуть не замочили, вовремя мы в «спецуху» тебя спрятали! Как будто до зарезу нужно стало кому-то, чтобы на половине дело стопорнулось! «Вот вам бандиты, сажайте их быстрее, и нечего лишнего копаться!» И все тут! Да еще странно как-то с побегом Чалого получилось!

— Его поймали? — быстро переспросил Гришка.

— Нет, как сквозь землю провалился! И убежать-то сумел непонятно как! Явно из своих кто-то помог! Но и служебное расследование ничего не дало — двух конвоиров уволили, старшего перевели на другую работу. И тоже — как будто специально все сделано было!

Они помолчали.

— И последнее… Уж больно вовремя все произошло! Как по нотам расписано было, ей-богу: Чалый бежит, Палыч звонит мне, я выезжаю — и тут же налет на тайную квартиру, о которой никто, кроме узкого круга, не знал!

— Так от меня-то что вы теперь хотите, Олег Андреевич?

— Я хочу, чтобы ты детально, по минутам вспомнил, что происходило в тот вечер после моего отъезда!

Гришка пожал плечами. Ради бога, мол! Спрашивайте — еще раз все расскажу!

Тарасов с Гришкой еще раз «прошерстили» весь тот вечер, но, как показалось парню, ничего нового после разговора с ним Тарасов не узнал. Так и отбыл восвояси. Блок сигарет Гришка все же взял — чего отказываться от добра?

— Может, я еще заеду, — как-то странно глянув на Парфена, напоследок пообещал Тарасов. Гришка вновь пожал плечами. Заезжай, мол, коли не лень!

Едва капитан вышел за дверь комнаты свиданий, Парфен тотчас позабыл о нем и его вопросах. Впечатление от приезда Танечки и ошеломляющей новости, которую сообщила любимая, было столь сильно, что никакие другие мысли просто не могли вытеснить это из его головы. Пока Гришка шел до жилой зоны, он сам себе улыбался, что не забыл отметить сопровождающий его дежурный прапорщик. Он принялся расспрашивать Парфена, зачем приезжал столичный мент и не связано ли это как-то с колонией. Гришка живо успокоил его, сказав, что следователь приезжал в связи с его прошлым делом.

И дальше потекли однообразные, серые в своей обыденности дни: подъем, работа, личное время, отбой и вновь утром — подъем. После посещения колонии любимой девушкой Парфен загрустил. Он страстно, до изнеможения захотел на волю. Конечно, до этого ему тоже не больно-то нравилось за колючкой, но такой смертной тоски он не ощущал. Сейчас его не оставляло чувство, будто бы со своим отъездом девушка забрала часть его души, и оставшаяся половинка теперь рвется с неимоверным усилием вслед, чтобы соединиться вновь.

Но неожиданно жизнь вновь преподнесла Гришке коварный сюрприз.

Произошло это по прибытии следующего этапа.

На зоне все и всегда узнается быстро. Еще загодя разнеслась весть, что ожидается новый этап.

Примерно месяц прошел после приезда Татьяны и странного визита Тарасова. Жена — а именно женой считал он теперь девушку Татьяну — писала регулярно. Тарасов не появлялся, хоть и обещал. Постепенно его приезд забылся за текущими делами.

И вот — новая забота. Случилось это утром, в выходной. Едва спецмашины отправились за новой партией зэков, как народ тут же высыпал из бараков. Близко к «локалке» никто не подходил, смотрели издали. Когда прибыла машина, зэки молча, с каким-то угрюмым упорством глазели на знакомую процедуру. Вот вновь прибывшие по одному спрыгивают и быстро, бегом, — в «режимку». Затем так же по одному — через вертушку, коридор — в зону.

Зэки не просто так стояли, многие выглядывали знакомых, земляков. Кому-то с воли могли передать коротенькую «малявочку».

Гришка тоже был среди прочих. Он никого и ничего не ждал. Просто торчал тут от нечего делать — все же какое-то разнообразие!

И вдруг в одну секунду он ощутил ледяной холод в груди, и глаза его приковались к одной фигуре. Самосвал — точно! Телохранитель убитого им Василия Смирнова по кличке Улыбка — московского уголовного авторитета. Черт возьми!!!

Взгляды встретились, и Парфен ощутил подобие электрического разряда, увидел холодные рыбьи глаза и кривую многообещающую ухмылку. Калган, дружок Улыбки, тоже приканал с этим этапом!

В камере «Матросской тишины», если верить Тарасову, он и должен был привести в исполнение приговор. Помешало присутствие Химика и его подручного — Валета. Теперь уже некому было впрячься за Гришку. И если не Самосвал прикончит его за своего пахана, то уж Калган доберется до него — это точно!