Гришка как раз работал в столярке. Он никогда не был упитанным, а за полтора месяца, проведенных здесь, Парфен исхудал еще больше — что поделаешь, не курорт! Лицо заострилось, скулы выделились. Взгляд приобрел небывалую раньше жесткость и колючесть.

Когда зашел дежурный, зэки только закончили перекур и взялись за работу.

— Парфенов! — громко выкрикнул тот, и Гришка не спеша снял рукавицы. — Пошли со мной, у тебя свиданка! — услышал он, и сердце тревожно екнуло.

— Чеши, — напутствовал его коротко «бугор».

Гришка сунул в карман телогрейки рукавицы и потопал следом за прапорщиком.

— Тебе везет, — загадочно усмехнулся тот. — К тебе сегодня аж два гостя прибыли!

— Кто? — коротко спросил Гришка. К чувству радости примешалось чувство тревоги.

— Пошли, там все узнаешь, — усмехнулся прапор.

Гришка топал чуть в стороне и сзади, с любопытством глядя на приближающееся административное здание.

«Почему двое? — тревожная мысль не покидала его. — Мать из больницы вышла? Или отец с сестрой приехали?»

Тень страха из совсем недавнего прошлого вновь протянула к нему свои щупальца. Каждую секунду своей настоящей жизни Парфен ощущал, что он приговорен к смерти. Причем — приговорен дважды! Только ночью, во время сна, парень мог избавиться от кошмара, с которым вынужден был жить последние четыре месяца. Вот и сейчас липкое чувство моментом заставило вспотеть ладони.

С колонией ему повезло. Как знал Парфен, получилось это не без помощи Тарасова.

«Хоть что-то!» — с презрительной усмешкой про себя отметил парень, вспомнив о том, что ему за стукачество была обещана свобода.

Повезло в том, что во Владимирской ИТК сидели первоходки. И настоящих «блатных» не было, несмотря на то что весь контингент был «тяжелый», то есть имевший серьезные статьи и большие сроки. Неосторожное убийство, бытовые преступления против личности, изнасилования, хранение и сбыт наркоты — вот примерный перечень состава преступлений осужденных и отбывающих наказание в ИТК-32.

Колония считалась «красной» — то есть с сильной ментовской властью и отсутствием влияния криминальных авторитетов. Для Гришки это было единственно условие, чтобы выжить!

— Привет.

Гришка остолбенел, увидев Татьяну. Конечно, он желал видеть девушку и где-то в глубине души молил бога, чтобы так случилось, но реально сам в это не больно-то верил. И вот — на тебе!

— П-привет, — даже не скрывая своего изумления, выдохнул он.

Татьяна поняла, в чем дело, и просто молча улыбалась.

«Вертухай» вышел, оставив молодых людей одних.

— Что, не ожидал? — спокойно, безо всякого вызова в голосе поинтересовалась Татьяна.

От избытка чувств у Гришки в горле застрял комок. Так ничего и не ответив, парень в секунду сграбастал любимую девушку в охапку.

— Ты, ты!.. — только и мог произнести он, покрывая страстными поцелуями лицо, волосы, руки оторопевшей от избытка чувств молодой женщины.

— Гриша, мне тебе нужно сказать одну вещь, — мягко освободившись из его объятий, произнесла Таня. Парень понял, что услышит что-то серьезное, и сосредоточился.

— Мы тогда… понимаешь… — Татьяна мялась, явно не зная, как начать. Потом, словно решившись, быстро выпалила: — Короче, ты станешь отцом!

Чего угодно ожидал сейчас он, только не такого известия! Особенно после признания молодой женщины в том, что детей она иметь не может. Он чуть было не спросил ее об этом, но вовремя сообразил, что собрался сморозить нетактичную глупость. Татьяна, видно, по выражению лица догадалась об этом и поспешила заверить:

— Это точно, срок уже три месяца с лишком!

И сразу же поспешила добавить:

— Как знаешь, но аборт делать я не собираюсь!

Сказала она это с вызовом в голосе, торопливо и резко, словно хлыстом ударила!

— Зачем ты так! — упрекнул ее Парфен.

Татьяна сама засмущалась своего выпада и, наверное, желая это скрыть, перевела разговор на другую тему:

— К тебе еще один гость.

По тому, как насторожился Гришка и весь как-то подобрался, сосредоточился в одно мгновение, она подумала, что он уже в курсе, что к нему приехал следователь. Да и любой на месте Парфена испытал бы беспокойство — чего хорошего можно ждать зэку от визита мента, да еще от следака, который вел его дело! Наверняка что-то еще разнюхал и попытается еще накрутить годков ее драгоценному!

— Он мне сказал, что по личному вопросу приехал к тебе, — попыталась немного успокоить парня Татьяна.

После сообщения молодой женщины о том, что она ждет от него ребенка, Гришку поначалу охватило оцепенение — настолько это было неожиданно. Постепенно это ощущение сменилось чувством тихой радости. Такого Гришка не испытывал уже давно — и припомнить не мог, когда это в последний раз было. Тихое, светлое чувство, от которого чуть трепещет сердце и на губах не сходя играет легкая улыбка. И вдруг — как ушат ледяной воды!

— Кто — по личному вопросу? — спросил он.

— Тарасов, — удивленно глядя на Парфена, пояснила Таня.

Она была уверена, что тот уже все знает. Поскольку ответом ей была молчаливая пауза и любопытный взгляд, она пересказала весь их разговор, при этом стараясь ничего не пропустить.

Известие, что к нему приехал Тарасов, заставило Григория глубоко задуматься. Он уже не был тот наивный пацан, в первый раз переступивший порог камеры. Но долго предаваться размышлениям на эту тему не стал — рядом сидела любимая девушка, которую, как считал, он потерял навек И вот вновь Таня вернулась в его жизнь! Тюрьма приучает ценить редкие минуты радости — и они выжали из оставшегося подаренного им двоим времени все до секунды, больше не отвлекаясь ни на какие посторонние темы.

Когда конвойный постучал в дверь, Гришка с трудом заставил себя выпустить девушку из объятий. Татьяна торопливо поправила одежду и встала, тяжело вздохнув. И сразу возникла незримая стена между двумя людьми — семь лет разлуки и надежды только на короткие свиданки вроде только что закончившейся! Обменявшись последними взглядами, молодые люди расстались.

Разговор со следователем начался с молчаливой игры в переглядки. Парфенов молчал, ожидая, что скажет капитан. Или, может, теперь уже майор? Следователь, по своему обыкновению, рассматривал сидевшего напротив него парня, думая про себя, как удачнее построить предстоящий разговор.

И хоть он, конечно, заранее всегда обдумывал свои действия, Олег Андреевич «прогнал» весь «сценарий» еще раз в голове, внес кое-какие коррективы и только тогда произнес первую фразу, самую обыкновенную и совершенно уместную:

— Ну, здравствуй!

— Здравствуйте! — в тоне парня Тарасов не уловил злости или раздражения, чувствовалась в нем только понятная ему осторожность. Стараясь хоть немного снять барьер, возникший между ними еще перед судом и укрепившийся еще больше в тот день, когда Григорий получил срок, следователь улыбнулся парню и начал так:

— Хочу сразу тебе сказать, Григорий, что разговаривать со мной ты не обязан! Я приехал сюда как частное лицо.

Следователь внимательно наблюдал за Парфеновым и отметил, что тот воспринял его сообщение совершенно равнодушно.

«Татьяна ему все рассказала — иначе и быть не могло!» — сразу же подумал Тарасов и продолжил:

— Не удивлен, вижу. Таня рассказала и правильно сделала!

Выдержав небольшую паузу и не дождавшись вопроса, Тарасов открыл свой дипломат и вытащил блок сигарет «Золотая Ява».

— Не «Мальборо»… — Он запнулся и пожал плечами.

— Вам что-то от меня нужно, — глядя на сигареты, равнодушно констатировал Гришка. Немного помолчав, он добавил: — Говорите уж, не тяните.

— Да, ты прав, мне действительно кое-что от тебя нужно, — сразу взял деловой тон Олег Андреевич. — Ты хорошо помнишь тот вечер, когда погиб мой друг?.. Ходаков?

— Да. А что, дело опять открыли? — вопросом на вопрос ответил Парфенов.