Слесарь оказался прелюбопытнейшим типом. Здоровенный мужик, смахивающий на российского купчину прошлого столетия, он до того жизнерадостно подошел к устройству взрыва, что Григорий всерьез забеспокоился, а не имеют ли они дело с сумасшедшим?

— Что взрывать-то будем? — потирая руки, с широчайшей улыбкой живо поинтересовался он, провожая гостей в комнату.

— Ну, скажем, тачку.

— Ага! Один автомобильчик у нас! Прямо как на приеме у детского врача: «Покажем язычок, да-с, что у нас болит?..»

Дальнейший разговор продолжался примерно в том же стиле.

Слесарь заказал все необходимое Кабану и проводил визитеров до лифта.

— Он чеканутый немного, — для чего-то пояснил мироновский помощник очевидную истину, — но дело свое туго знает.

Григорий добрался домой на такси. Их машины у подъезда не было — Парфен отметил это автоматически. Бросив ключи от квартиры на стол, он повалился на диван. В это время зазвонил телефон.

— Волдырь! Бери шмотки, бабки и со скоростью пули дуй сюда! — услышал он в трубке взволнованный голос Кабана.

Его волнение тотчас передалось Гришке. Невольно перед внутренним взором мелькнули ряды колючки тридцать второй зоны. Лихорадочно попихав немногочисленные вещи и деньги в сумку, он захлопнул дверь и почти бегом по лестнице спустился к подъезду.

Быстрый взгляд влево-вправо. Ничего подозрительного он не заметил, все было как всегда — несколько бабулек с внуками и внучками, спешащий мужчина, молодая пара.

«В тот раз захомутали прямо у лифта! Все-таки откуда же Тарасов узнал, где я живу?! Кто же из наших стуканул нас со Свиридом?!»

Эту мысль он додумывал уже на ходу, поворачивая за угол дома. Вначале Парфен хотел поймать тачку, затем резко передумал, потому как до станции метро было не больше ста метров. Расстояние это он преодолел за рекордно короткое время.

В вагоне Парфен немного успокоился — никто не спешил его арестовывать. Пассажиры даже не косились в сторону рослого молодого человека, явно спешащего и чем-то обеспокоенного.

Проехав пару станций, он вышел и поднялся на улицу. Из автомата позвонил Тарасову. Того не было на месте. От души выматерившись, остановил такси и поехал в офис.

— За тобой не секли? — встретил его вопросом Кабан.

— Я ничего не заметил, но на всякий случай пошифровался, — рассказал он о предпринятых им шагах.

— Игоря хапнули, — шагая из угла в угол, сообщил Кабан. — Мирон уже занимается этим вопросом. Перекантуйся где-нибудь в городе. Еще лучше — сними новую квартиру. В шесть часов звони на мобилу мне. Мирону пока не звони.

— Насчет Игоря — это точно?

— Наш мент с Петровки качнул! За ствол хапнули!

«Оперативно Тарасов сработал!» — сразу же догадался Парфен.

Сумку со шмотками он оставил в офисе. Не спеша пошел пешком по улице, соображая, что же ему делать. Почему-то совершенно не было в душе жалости к арестованному напарнику. Где-то на ухабах и кочках своей новой жизни Гришка успел растерять ее.

Снег тихонечко поскрипывал под ногами. Желтые солнечные блики, отражаясь от белизны, покрывшей землю, неприятно слепили глаза.

Куда идти, Парфен совершенно не знал. Домой показываться было нельзя — как-никак он был в бегах! Неожиданно он почувствовал себя чужим в этом огромном городе.

От нечего делать он пошел в кино, но практически ничего не видел: кто-то стрелял, дрался с кем-то. Свои мысли не давали сосредоточиться на фильме.

Когда он вышел на улицу, уже стемнело. Ранний зимний вечер зажег городские огни. Девятиэтажки жилых кварталов желтыми квадратиками оконного света показывали скрывающуюся за ними жизнь. От нечего делать Гришка глазел на них и думал про себя: «Вот сидят себе люди, смотрят телевизор, и ни от кого им ни прятаться, ни бежать не нужно! А тут мечешься, как тот помоечный пес, про которого врач из бара толковал!»

Ноги сами принесли его к автобусной остановке. Обнаружив поблизости таксофон, попытался еще раз дозвониться до Олега Андреевича.

Второй раз за сегодняшний день механический женский голос любезно сообщил ему, что «абонент отключен или временно недоступен».

Небольшой морозец подстегнул его действия. Неожиданно решившись, он махнул рукой. Из встречного потока машин отделился зеленого цвета «жигуль», поворотником показывая, что он заметил сигнал молодого человека.

Договорившись о цене, он сел на сиденье рядом с водителем. Парфену показалось, что ехали они очень долго. Когда же водила затормозил у дверей больнички в Солнцеве, Григорий не удержался и глянул на часы. Оказалось, что добирались они не больше, чем обычно. Неожиданно его охватило сильное волнение. Он понятия не имел, дежурит ли сегодня Татьяна или нет. Со слов Тарасова он знал, что у его жены все хорошо, беременность развивается нормально. Через него же он передавал ей деньги. Но сейчас…

Стоя на крыльце больнички, Григорий вдруг ощутил всю остроту момента. Как и в первый раз, он открывает эту дверь беглецом. И почти так же, как и в тот раз, гулко бьется его сердце. Если еще пятнадцать минут назад Парфен не знал, дежурит ли его жена сегодня или нет, то сейчас чутье ему подсказывало, что Таня там, за этой дверью.

Он стоял и отчего-то не решался толкнуть створку. Какая-то непонятная робость внезапно охватила его. Неожиданно дверь открылась, выпуская пожилую женщину с подростком. Торопливо, словно боясь, что закрытая дверь вновь станет непреодолимой преградой на его пути, Парфен заскочил в помещение.

Татьяна действительно была на дежурстве. Он увидел ее не сразу. Сначала его взгляд уперся в дородную пожилую женщину в белом халате, сидевшую на месте его подруги, и он разом сник. Но тут же до его слуха донесся цокот каблучков. Повернув голову, он увидел ее. Татьяна тоже увидела парня.

Ее чудные зеленые глаза распахнулись еще шире. Улыбка, пока еще робкая и неуверенная, появилась на губах. Казалось, молодая женщина не верила, что перед ней реальный, живой человек.

— Привет. — Глаза любимой, не отрываясь, смотрели ему в лицо, словно стараясь что-то отыскать на нем или запомнить на всю жизнь.

— Здравствуй. — Голос от волнения получился хрипловатым.

— Пойдем, — первой опомнилась Таня и, что-то на ухо объяснив пожилой медработнице, добавила: — Подожди меня пять минут, я переоденусь.

— Я буду на улице.

Морозец к вечеру заметно окреп. Григорий топтался на месте, ожидая Таню.

Курить не хотелось, но Парфен все равно запалил сигарету — так было легче ждать.

Дверь всего лишь два раза распахнулась, выпуская кого-то, прежде чем появилась жена.

— Ты откуда? — прозвучавшая в голосе Тани откровенная радость растопила без остатка всю робость и смущение, охватившее его душу перед встречей.

— Потом объясню, — махнул рукой он. — Слушай самое главное: мне нужно срочно квартиру снять. Прямо сейчас.

— Ну так пошли пока ко мне, а там чего-нибудь придумаем.

— Нет, к тебе никак нельзя, — покачал головой Парфен.

— Не волнуйся, я одна живу.

— Да я не о том. Не подумай, что я твоих родителей стесняюсь, — смущенно забормотал Григорий. Смущенно оттого, что Татьяна действительно угадала его потаенные мысли. — Просто подставить тебя боюсь.

— Я так и поняла, — подыграла ему умница Таня. — Но ведь за пару часов никто тебя не обнаружит.

— Идти далеко? Может, машину поймать?

— Да тут рядом совсем, два квартала. Пешком прогуляемся, нечего зря деньги тратить.

Татьяна взяла его под руку и попросила:

— Не спеши, а то я за тобой не успеваю.

Квартиру Парфен снял в том же районе, недалеко от Таниного дома. Однокомнатную. Сделал он это специально, на тот случай, чтобы к нему никого не подселили из пацанов.

Впрочем, Мирону было сейчас не до него. Кроме того, что арестовали Игоря — как узнал впоследствии от Тарасова Парфен, сделано это было действительно с его подачки, — видимо, произошло что-то еще. Григорий попытался окольными путями выведать правду у Мирона, но тот отделался общими отговорками. Пришлось отвалить со своими вопросами, дабы не вызвать подозрения.