― Не знаю, как объяснить: несколько минут назад, глядя на тебя, увидела совсем другое лицо. Наверное, в этом виновата моя магия. Скажи, кто это, если, конечно, не секрет, а не хочешь ― не говори, всё в порядке.

Он помолчал, было заметно, что слова давались ему с трудом:

― Когда — нибудь я всё тебе расскажу, Франни. Этого человека больше нет в живых, и, в то же время, поверь мне, он стоит перед тобой. Такие пирожки, чес-слово…

Я зябко поёжилась от несуществующего ледяного ветра:

― Выходит, ты умер, а потом снова воскрес в теле Фредди? Нет, не говори мне ничего, итак голова кругом. Сейчас мы должны решать другие задачи, а эту загадку я оставлю на потом. Но не забудь, ты обещал…

Фредди подсадил меня на коня:

― Как только мы добьёмся цели: освободим от проклятья тебя и заколдованных мальчиков, клянусь рассказать о себе всё, что ты захочешь узнать.

Меня устроил этот ответ, потому что в тот момент я не была готова к «откровениям» Фредди, предчувствуя, что новые знания окончательно разрушат мой и без того хрупкий мир…

В город мы въехали, едва успев до закрытия ворот. Охрана была серьёзная, и, немного подумав, Фредди решил не рисковать новыми «документами», что он достал, попросив меня применить заклинание невидимости. Это тоже оказалось непросто, у ворот патрулировали маги. На них, конечно, не было опознавательных знаков, но я сразу почувствовала магическую ауру.

Видя мой задумчивый вид, Фредди засмеялся, сказав, что отвлечёт охрану на себя, я же должна потихоньку пройти вместе с лошадьми в город и ждать его там. Он исчез с моих глаз, но не из мыслей и сердца, растворившись в толпе толкающихся людей. Взяв коней под уздцы и выдохнув, помолилась, чтобы у него всё прошло гладко. За себя я не волновалась ― уж в чём-чём, а в умении прятаться у Франни-сорванца был большой опыт, особенно когда отец или Тео разыскивали меня по всему замку после очередных шалостей с магией.

Смешавшись с большой крестьянской семьёй, спешившей к завтрашнему базару, я спокойно миновала патруль, хотя один молодой маг и завертел головой, высматривая кого-то в толпе. К счастью, это была не я. Сумерки быстро накрывали город, и, отойдя подальше от ворот, остановилась в стороне от дороги под первым попавшимся деревом, не решаясь снять маскировку. Наконец, немного успокоившись и здраво рассудив, что Фредди меня тоже не увидит, избавилась от заклинания и тут же вздрогнула, почувствовав его нежные объятия.

― Как знал, что ты выберешь это место, малышка, ― у меня потеплело на душе от звуков любимого голоса, и я неохотно высвободилась из кольца ласковых рук.

― Неужели такая предсказуемая? Надо над этим поработать, кстати, куда пойдём теперь? Оставаться на улице наверняка опасно, тут кругом магические патрули, что б их…

― Не волнуйся, главное, веди себя спокойно и помни: из нас двоих только ты можешь говорить на их языке. Я ― твой немой брат, а ты ― моя любимая сестричка.

Фыркнула, усмехаясь, хотя нервный озноб не хотел отпускать:

― Тогда не прижимайся так к «сестре», а то подумают, что ты вдобавок ещё и слепой.

Фредди поцеловал меня в щёку:

― Обещаю держать себя в руках. Двигаемся вперёд по дороге и свернём, когда скажу. Здесь есть небольшая харчевня, я останавливался в ней, правда, это было довольно давно. Там не очень уютно, зато хозяина совершенно не интересуют документы постояльцев, было бы серебро.

― А оно у нас есть? Я же отдала тебе свои последние запасы.

Шут обаятельно улыбнулся, и в этот момент мне показалось, что передо мной стоит прежний Фредди ― простодушный с виду, хитроумный воришка, а не красивый молодой мужчина с цепким насмешливым взглядом, от которого иногда становилось не по себе.

― А зачем, по-твоему, я пробежался в толпе? Теперь у нас есть местные деньги и их хватит, чтобы расплатиться за ночлег. Почему ты так смотришь, Франни? Стыдишься, что твой друг ― вор? Знаешь, мне и самому неприятно заниматься этим делом, но когда речь заходит о выживании, пойдёшь на многое. Вряд ли эти люди за красивые глаза одолжили бы нам немного «капусты»…

Я неподдельно удивилась:

― Здесь расплачиваются овощами?

Он задорно засмеялся:

― Прости, Франни, я имел ввиду деньги.

Мы пошли вперёд после того как Шут получил от меня лёгкий подзатыльник и притворно возмутился:

― За что?

― Нечего говорить глупости, ты ― немой, вдруг нас кто-нибудь, как ты сказал, «пасёт»?

Фредди покорно кивнул:

― Нахваталась моих словечек? Молодец, малышка. Ты права ― за нами следят, и это плохо, но давай делать вид, что ничего не замечаем. Пусть преследователи думают, что мы ― растяпы, и расслабятся. Так нам будет легче их провести.

― А у нас получится, Фредди?

― Конечно, я тоже не лох, выкрутимся, дорогая, — и, взяв меня за руку, повёл вперёд.

Я покорно следовала за ним, не приставая с вопросами об очередном новом слове, о смысле которого и сама догадалась. Вскоре мы свернули в переулок, словно созданный для грабителей ― там горел всего один фонарь, и уже в двух шагах от него царила кромешная тьма. Фредди пожал мне руку и неожиданно резко прислонил к стене дома, вдоль которой мы шли, шепнув:

― Молчи.

Уздечка второго коня оказалась у меня в руке, а Шут исчез, чтобы появиться через несколько мгновений, вытирая лезвие большого ножа, очень похожего на тот, что привиделся мне совсем недавно. Кто-то рядом тихо застонал и, судя по шлепку, свалился в уличную грязь.

Мгновенно похолодевшая ладонь снова оказалась в руке друга, быстро потащившего меня вперёд к светящимся окнам харчевни. Только когда мы оказались внутри, сердце немного отпустило и перестало неровно подскакивать, словно телега на ухабах. В зале было битком набито народу, внешний вид которого, мягко говоря, не внушал доверия, но Фредди спокойно подвёл меня к стойке и с помощью жестов уверенно «пообщался» с неприятного вида хозяином заведения.

Для нас нашёлся небольшой стол в углу зала, и вскоре я жадно ела подозрительное, но очень вкусное рагу. Соскучившись по горячему, мне было плевать на такие мелочи. Фредди медленно ковырялся в миске, словно вовсе не был голоден, с грустью поглядывая в мою сторону, так что, не выдержав, я покраснела:

― Не осуждай меня, просто твоя подруга очень проголодалась…

Вместо ответа он взял мою руку, и, поцеловав, прижал к своей щеке, и это было красноречивее любых слов. Я улыбнулась, продолжив расправу над рагу, и, если бы не смеющиеся глаза Шута, вылизала миску дочиста. После сытного обеда мы прошли не наверх, в комнаты, а спустились куда-то в подвал. В маленьком, но чистом помещении стояла только одна широкая кровать, зато был умывальник, и я быстренько выгнала Фредди за дверь, чтобы вдоволь поплескаться.

Когда он вошёл в комнату, я уже лежала, напряжённая как струна, завернувшись в одеяло и уткнувшись носом в стенку, чувствуя спиной его взгляд.

― Спокойной ночи, малышка! Отдыхай и выброси глупости из головы. Чтобы ты обо мне не думала, я ― порядочный человек и не обижу ребёнка…

Меня хватило только на то, чтобы выдохнуть:

― И тебе добрых снов, Фредди. Прости, если спрошу одну вещь, не хочешь, не отвечай, я не обижусь. В той, другой жизни, как тебя звали?

Ответом стало молчание, но через несколько моих вздохов, печальный голос произнёс:

― Джо. Для тех, кто меня любил ― Джонни…

Я спрятала улыбку в край одеяла, прошептав так, чтобы он услышал:

― Спокойной ночи, Джонни… ― практически сразу же уснув.

Удивительно, но проснулась я раньше Фредди. Его аккуратно свёрнутый плащ лежал на стуле рядом с моим, сапоги стояли у кровати. Он не раздевался и прилёг на самый край поверх одеяла. В правой руке был зажат нож в чехле. Осторожно перелезла через него и застыла: лицо друга, покрытое капельками пота, пылало. Обветренные губы что-то шептали, но даже наклонившись к нему, я не смогла понять слов ― это был чужой, незнакомый мне язык. Единственное, что смогла разобрать ― явно женское имя ― Мэри. Он всё время повторял его, добавляя что-то вроде «сорри».