Он улыбнулся, и его голубые глаза снова весело заблестели, а моё глупое сердце сладко заныло, напомнив, какая я влюбчивая дурочка. Было, видимо, что-то такое в моём взгляде, что Шут закашлялся и явно смутился:

― Ладно, достань платок и вытри слёзы. А то похожа на клоуна ― нос красный и опух, вроде шарика на ёлке, глаза ― щёлочки, заплыли совсем, как у поросёнка…

Дальше слушать «нелестные» сравнения я, понятное дело, не стала и со смехом немного погоняла Фредди вокруг коня, в конце концов, повиснув у него на шее:

― А ну-ка проси прощения, Шут, скажи, что я ― красивая… Быстро, а то укушу! Я, может, и не знаю, кто такой «клоун», и что это за «ёлка с шариками», но уверена, что им со мной не сравниться…

Его глаза сияли так, что я была готова… впрочем, это неважно. Он осторожно снял мои руки с шеи и, нежно поцеловав горячими губами, прямо скажем, не очень чистые ладошки, сказал:

― Клянусь, малышка, ты самая прекрасная девушка в мире. Нет, наверное, во всех мирах этой вселенной, но дело в том, что я ― женат…

Последнее слово несколько портило впечатление от такой замечательной речи, но меня это не смутило:

― Ты её любишь?

Фредди кивнул:

― Да, Франни.

― А где сейчас твоя жена?

Он опустил глаза:

― Далеко отсюда, увы, слишком далеко…

― Ладно, пусть так. Но я же близко…

Он растерялся, и мне показалось, что Фредди готов попятиться от меня, как совсем недавно это случилось в гостинице. Я деланно рассмеялась:

― А вот и поверил, какие же вы все мужчины ― глупые! То же мне, Шут называется, а простой насмешки не понял, дуралей. Кстати, твоего коня я вижу, а где мой? Ты его бросил, и как мне теперь ехать?

Да, совсем непросто было переключиться на другую тему, но я старалась не подавать вида, что в груди больно, и невидимые слёзы не смеют показаться на глаза, мешая дышать. Потому что мне ужасно стыдно ― первый раз меня отвергли. А это неправильно, ведь я решила, что сама выберу, с кем мне быть. Зачем он рассказал про жену, честный Фредди? Как будто не понимал, что своими словами ещё сильнее влюбил меня в себя… Или это был его коварный план? Вряд ли, да на кой чёрт ему сдалась глупая девчонка…

Фредди отвернулся, делая вид, что рассматривает траву. Его голос звучал непривычно глухо и виновато:

― Прости меня, Франни, не хотел тебя обидеть.

Я встрепенулась:

― Правда?

― Разумеется. Я ― про коня. Когда тебя похитили, бросился следом, совсем потеряв голову от страха. Как дурак, крикнул твоей лошадке:

― Беги за мной, раз умудрилась потерять хозяйку!

Если она не такая идиотка, как я, примчится за лучшей девушкой этой вселенной. Да вон она, стоит у куста, ждёт тебя, ― он застенчиво пытался вымучить из себя улыбку, но впервые у него это не получалось.

― Вот и отлично, Фредди! Тогда поехали спасать Арчи, здесь оставаться опасно. Как думаешь, этот неизвестный злодей снова пошлёт за нами погоню? Кажется, я очень ему нужна, ― деловито суетилась возле коня, зачем-то проверяя седельные сумки, лишь бы не смотреть в эти глаза.

Его руки так неожиданно легли мне на талию, прижимая к себе, что я вздрогнула, но не испугалась. Напротив, сердце пело от радости, а пальцы сами нашли и погладили его натруженные, обветренные ладони. Он легко повернул меня к себе лицом, взяв его в руки, и нежно поцеловал губы, которые только и ждали, чтобы ответить на поцелуй.

Это продолжалось совсем недолго, но совершенно не походило на то, что я раньше испытывала. Губы братьев были жадными и требовали немедленной близости, поцелуи Арчи сводили с ума и соблазняли, приводя тело в трепет, а Фредди… Его прикосновение было таким трогательно-нежным, словно он боялся разбить хрупкую статуэтку или нечаянно оторвать тонкий до прозрачности лепесток цветка.

Глаза Шута были закрыты, как будто мой друг не верил, что всё это происходит с ним на самом деле. Кожа побледнела, и даже замечательные веснушки словно выцвели, стремясь раствориться в ней. Я не отрывала взгляда от «новой жертвы», и то ли влюблённость была тому виной, то ли магия решила надо мной подшутить, но внезапно сквозь знакомые черты проявилось совершенно другое лицо, которое мне не суждено было забыть.

Это был человек лет двадцати пяти, как и Фредди, но не с широким, простым лицом деревенского паренька. Его точёные черты могли принадлежать аристократу или учёному, кожа потемнела от загара, и на ней сияли ярко-голубые с «чертовщинкой» глаза, уже отмеченные первыми морщинками в уголках, что говорило о любви к веселью и шуткам. Открытая белозубая улыбка на мужественном лице была удивительно обаятельной и вместе с цветом глаз очень напоминала Фредди. Совсем светлые, с лёгким рыжеватым отливом волосы не топорщились соломой, а были, пусть и коротко, но красиво пострижены.

Даже тонкий, почти незаметный шрам, протянувшийся от виска к мочке уха ― совсем не портил это выразительное, интересное лицо. Внезапно картинка стала больше, и я увидела, что незнакомец стоит посреди каменистой пустыни в светлой с пятнистыми разводами одежде, напоминавшей форму гвардейцев. Он поигрывал большим ножом и разговаривал с другим, точно так же одетым человеком.

― Военный, это точно ― видно по выправке и фигуре. Кто же этот человек? Неужели знакомый Фредди, о котором он подумал, а я нечаянно подсмотрела его воспоминания? Может, брат?

Картинка исчезла, а Фредди открыл глаза, нежно целуя меня в лоб.

― Ты права, малышка. Нас наверняка будут искать, их цель ― это прекрасное создание, которое я никому не отдам. Потому что… ты мне нужна…

Это всё, что он сказал, вскакивая на коня, и я невольно залюбовалась его гордой осанкой дворянина или… военного. И почему же раньше не обращала на это внимание?

― Не может быть, а что, если тот, кого мне показало видение, и есть настоящий Фредди. Мой друг, вынужденный прятаться под личиной деревенского паренька, и, скорее всего, не по своей воле… Так что же с ним случилось, какую страшную тайну он скрывает ото всех?

Я взобралась на коня, бросая на Шута задумчивые взгляды. Почувствовав моё внимание, он обернулся, сразу же сведя с ума бедное сердце. И было отчего: вместо привычного лица на меня смотрел незнакомец, так похожий на Фредди и одновременно абсолютно другой… Я трясла головой, закрывала и вновь открывала глаза, пытаясь прогнать видение, но у меня ничего не получалось; как ни старалась ― старый друг пропал.

― Франни, с тобой всё в порядке? ― он подъехал ко мне и, взяв за руку, спросил с неподдельной тревогой в голосе.

― Да… не знаю, голова странная. Это, наверное, от переживаний. Не обращай внимания, сейчас прокатимся по ветерку, и всё как рукой снимет.

Я ударила пятками по бокам коня и выехала вперёд, давая понять Фредди, что готова продолжить путь. Он быстро меня догнал и, перегородив дорогу, спрыгнул с коня, заставив снова спешиться. И сама не поняла, как оказалась в его объятьях, слушая жаркий шёпот:

― Прости, если сделал что-то не так, может, я неправильно тебя понял…

Пришла моя очередь горячо доказывать ему, что с соображалкой у него всё в порядке. Едва оторвавшись от нежных губ, осторожно провела пальцем по шраму, которого не было на лице Фредди, тут же пожалев о том, что сделала. Тяжело задышав, он отодвинулся, сняв мои руки со своей груди:

― Как… когда ты увидела это? ― его голос так изменился, что стало страшно. Показалось, что новый возлюбленный сейчас набросится на меня с кулаками или придушит, ругаясь хорошо теперь знакомыми словами…

Я сделала шаг назад, и по моим мокрым глазам Фредди понял, что не на шутку перепугал «самую прекрасную девушку вселенной», чтобы это не значило.

― Не бойся, Франни, вот я болван, совсем разучился держать себя в руках. Объясни мне, малышка, откуда узнала про шрам. Неужели ты его видишь? Это же невозможно…

Я схватила Фредди за руки, словно боялась, что он от меня убежит: