Марк и Дон смотрели на меня с высоты своих коней, в их глазах и в самом деле полыхало чёрное пламя ярости. Вдруг Марк холодно произнёс:

― Убить ведьму легко, но сначала она должна стать моей. Я хочу её и не буду сдерживаться.

От этих страшных слов внутри родился крик, но я задушила его, понимая, что если Арчи сейчас прибежит сюда, то так и не узнает от Крота, как спасти всех нас. Поэтому, несмотря ни на что ― держалась, думая только о том, что надо увести ребят как можно дальше.

Дон неприятно засмеялся, спрыгнув c коня. Я попятилась, но уткнулась спиной в Марка. Он обнял меня за талию, крепко прижав к себе и жадно кусая в шею. В отчаянии попыталась оттолкнуть его руки, но они так впились в тело, что показалось, будто это не нежные пальцы любимого человека, а железные крючья вцепились в рёбра, пытаясь их сломать.

Дон стоял передо мной, склонив белокурую голову набок и нехорошо ухмыляясь:

― Думала, дурочка, что сможешь нас провести? Нарядилась деревенщиной, что недостойно дочери мага, ― он влепил мне пощёчину, срывая парик, и тут же, подкинув его в воздух, сжёг заклинанием.

Растрёпанная рыжая коса упала на голые плечи, потому что Марк уже развязал тесёмки плаща и, расстегнув курточку, сдвинул её вниз. Дон, не переставая смеяться, начал жадно целовать мои шею и грудь, бесцеремонно расстёгивая брюки.

― Нет, ― прошептала я ему в лицо, ― он поднял голову, не веря, что у жертвы хватило храбрости противостоять насилию, ― никто не коснётся меня, пока я сама не позволю, ― и зло плюнула прямо в эти почерневшие глаза. Заклинание сорвалось с губ, разбрасывая братьев в стороны. Удар был настолько сильным, что у Марка при падении хрустнула кость, и он заорал:

― Убей её, Донни, прикончи ведьму! Она сломала мне руку…

Но Дон промолчал ― он лежал у дерева, сильно ударившись о него при падении и потеряв сознание. Лишь на минуту во мне шевельнулась жалость, но не к этому насильнику, а тому мальчишке, что ещё совсем недавно занимал все мысли и чувства наивной Франни. Медленно отвела от него взгляд и на негнущихся ногах подошла к баюкающему руку Марку. Вынув отцовский кинжал, приставила лезвие к его дёргающемуся кадыку:

― Запомни этот момент, дрянь, я могу убить тебя прямо сейчас, потому что ты не мой Марк, а лишь его жалкая тень. Попробуешь преследовать ― второго шанса не дам…

В этот момент сзади раздались быстрые шаги Арчи. Я вовремя оглянулась, заметив в его ладони небольшие метательные ножи, и подняла руки вверх:

― Нет, Арчи, не надо. Бежим отсюда, веди коня…

Лицо моего рыцаря было бледным, но решительным:

― Они посмели прикоснуться к тебе, не прощу…

Я добавила в голос льда:

― Марк и Дон уже получили по заслугам, и причинять им больший вред я не буду; не забывай, именно по моей вине они стали такими…

Рыцарь сразу же спрятал ножи, но выражение его лица говорило, что я ещё глупенькая девочка и просто ничего не понимаю в жизни. Это меня взбесило: сколько раз слышала подобные слова от отца, хватит, пора самой со всем разбираться…

Арчи, мрачнее тучи, отводя взгляд от обнажённой, покрытой синяками груди, поправил курточку и, подняв с земли сброшенный плащ, снова надел его на меня. Если бы он знал, чего мне стоило выдержать очередное унижение, и, сгорая от стыда, сохранять «спокойное» выражение лица.

― А где парик? ― голос друга звучал глухо и обиженно.

Я вскочила на Грома, протянув ему руку:

― Залезай… Нет больше парика, и Фредди нам тоже не нужен, раз они меня раскрыли. Куда поедем?

Он забрался на коня и развернул его в другую сторону, зло оглянувшись на братьев:

― Дело в том, Франни, что я не очень хорошо здесь ориентируюсь. Знаю, конечно, где находится большой тракт, но надо постараться опередить этих двоих. Они же маги и быстро придут в себя. Давай попробуем срезать через лесок, хоть, честно говоря, здесь слишком много мха. Пока он ярко зелёный или даже тёмный ― не страшно, но если увидишь светлые участки ― это может быть болото, однако делать нечего, придётся рискнуть, такое дело.

Мы не спеша двинулись вперёд, ведь приходилось пробираться между деревьев, полагаясь лишь на инстинкт Арчи. Я держалась за его куртку, и вместо того, чтобы наблюдать за совсем неинтересным мхом, как просил опытный друг, глубоко задумалась ― в голове крутились далеко нерадостные мысли:

― Каково это, когда люди, которых безмерно любишь и даже рискуешь ради них своей жизнью, вдруг так обращаются с тобой, забывая, пусть и не по своей воле, то, что раньше нас связывало?

Это страшно, и сегодня я всё прочувствовала на собственной шкуре. Мне вспомнился укоризненный взгляд Арчи, когда, выгораживая возлюбленных, я во всём обвиняла только себя. Вот, мол, были такие золотые мальчики, просто ангелочки, а заклинание их испортило. А так ли это? Наберись мужества и посмотри правде в глаза, глупая Франни… Сколько раз ты слышала жалобы девчонок из прислуги на приставания ненасытных братьев и, видя безутешные слёзы горничных, верила, что с тобой-то такого никогда не случится:

― Ты же дочь мага, к тому же ― аристократка, никто не посмеет плохо обращаться с прекрасной Франческой. Дура, какая же дура…

Я глотала слёзы. Нани, любимая няня, столько раз повторяла, что без причины и прыщ не вскочит: если есть у человека в душе гнильца, рано или поздно это проявится. И ещё она всегда просила меня даже рядом с близкими друзьями не забывать, что я ― девушка и должна быть очень осторожна. Как же ты была права, моя старушка…

С такими невесёлыми мыслями мне было не до глазения по сторонам. И напрасно ― стоило прислушаться к словам Арчи и быть внимательней, тогда бы мы не влипли по моей вине…

Сначала всё шло неплохо, я даже собиралась спросить у Арчи, что же ему поведал Крот. Но именно в этот момент конь оступился, припав на одну ногу, а рыцарь кубарем скатился в большую тёмную, едва доходившую ему до колена лужу с застывшими на её поверхности желтеющими листьями. Вокруг было полно кочек, покрытых светло-зелёным мхом ― мы забрели в болото…

От страха я вскрикнула, но увидев, как он поднимается, обрадовалась и, спешившись, попыталась к нему приблизиться. Отчаянный крик Арчи меня остановил:

― Назад, бери коня и беги, Франни! Это болото, я чувствую, как увязли в трясине ноги, уходи, прошу тебя, или погибнем оба, ― его глаза прощались со мной, в них были отчаяние и… любовь.

Я осмотрелась по сторонам в поисках выхода: вокруг светлели мшистые кочки, покрытые невысокой травой. На одной из них росло крепкое на вид дерево. Нет, я не собиралась наклонять его ветви, магам это ни к чему. Слова текли плавной рекой, превращаясь в призрачные руки. Они обхватили Арчи за пояс и, осторожно вынув из чёрной воды, в которую он уже успел погрузиться по грудь, перенесли на островок с деревом. Перемещать его к себе я не рискнула ― как оказалось, мы с Громом стояли на совсем крошечном клочке суши.

И только тогда выдохнула:

― Не волнуйся, Арчи, мы выберемся отсюда, всё будет хорошо. Наклони большую ветку и сломай её, надо прощупать дно, ― сама удивлялась, откуда в моём голосе взялось столько уверенности и показного спокойствия. Что при этом вытворяло сердце ― лучше не говорить…

Арчи быстро пришёл в себя: отломив толстую ветвь и проверяя ею дно, постепенно по кочкам добрался ко мне.

― Я твой вечный должник, моя прекрасная Франни. Конечно, стоило бы умыться и привести себя в божеский вид, но принимать ещё одну ванну здесь ― как-то не хочется, ― несмотря на бледность, он даже попытался улыбнуться.

Неожиданно его глаза закрылись, Фокусник со стоном опустился у моих ног и положил руку на грудь, массируя её. Перепугавшись, села рядом с ним:

― Арчи, миленький, что с тобой? Что мне сделать, скажи? ― шептала, гладя его густые, намокшие от напряжения волосы, а он всё не отвечал ― видно, на разговоры не осталось сил. Очевидное решение было у меня под носом, но из-за переживаний понадобилось некоторое время, пока я догадалась применить заклинание исцеления, со вздохом облегчения радуясь приходящему в себя другу.