Сделав серьёзное лицо, доложила:

― Я ― готова, можем отправляться ко всем чертям, ой! Прости, хотела сказать ― в Чёрную Луну, ― и невинно похлопала ресницами, со смехом наблюдая, как Фредди попятился от меня, чуть не выронив из рук свой походный мешок и ударившись головой о косяк двери. Ну вот, теперь он, наверное, подумал, что я сошла с ума. И в чём-то он, конечно, был прав…

Мы мчались по дороге как угорелые, словно убегали от несуществующей погони, лишь изредка останавливаясь, чтобы дать коням передышку. Мимо проносились небольшие города и сельские поселения, но Фредди не разрешал даже смотреть в их сторону, торопя вперёд. Я понимала, почему он так спешит: судьба Арчи меня тоже беспокоила, но чем ближе мы подъезжали к Чёрной Луне, тем становилось страшнее. Что ждёт нас там, и кто устроил слежку? Эти вопросы не давали покоя…

Когда до ворот столицы оставалось совсем немного, Фредди предупредил быть настороже. Но я и без того так завелась, что даже руки дрожали. Он выехал вперёд, я следовала за ним как привязанная, и то, что произошло буквально в течение следующих нескольких секунд, долго ещё не укладывалось у меня в голове. Кто-то, незаметно подкравшись, сдёрнул зазевавшуюся дурёху с коня, нахлобучив на голову мешок, да так, что даже вскрикнуть не успела, бросив поперёк жёсткого седла. Это было больно, я чуть не закричала, но прозвучавшие совсем рядом незнакомые лающие слова быстро «успокоили» попытки сопротивления, и бессовестное сознание покинуло меня без предупреждения.

Это был не сон, а что-то другое: я плавала в бесконечном чёрном тоннеле, разводя воздух руками. Ноги и руки сковало холодом, словно меня выбросило в осеннюю реку, и для движения вперёд приходилось прикладывать все оставшиеся силы. Почему-то я точно знала, что останавливаться нельзя ― сразу утону. Навстречу, не обращая ни на кого внимания, проплывали уже виденные раньше монстры пустоши. Все они были ранены и еле двигались, иногда замирая и, словно в растерянности, кружа на месте. Но потом снова продолжали своё странное «плавание», зачастую меняя при этом направление. Они тоже хотели жить, и мне почему-то было их жаль. Как, впрочем, и саму себя…

Я отчаянно барахталась, медленно проталкивая тело вперёд, и вскоре ко мне пришли спокойствие и уверенность в собственных силах. Двигаться сразу стало легче, а непонятный шум, раньше принимаемый за далёкий грохот водопада, теперь превратился в разговор двух, а может, и более мужчин. Я прислушалась, не забывая ритмично работать руками и ногами:

― Куда мы её везём? Может, прикопать девчонку здесь, в лесу? Столько неприятностей от этой ушлой парочки…

― Жить, что ли, надоело? Господин прикажет сварить тебя в кипящем масле, но сначала лично срежет все выступающие на теле части, если с головы девчонки упадёт хоть один волос.

― Она же ― просто человек, что в ней особенного? Насколько я знаю, наш Господин равнодушен к женщинам…

Раздались звон пощёчины и грубая ругань:

― Совсем голову потерял, идиот? Как у тебя только язык повернулся говорить гадости о хозяине. Да ты никак соскучился по пыткам? Забыл уже, как выл, и сколько времени мне пришлось тебя, дурака, выхаживать в прошлый раз? Давно бы сам повесил недоумка, не приходись ты мне младшим братом…

«Младший» заныл, униженно прося прощения, и получил его. Какое-то время оба молчали. Внезапно раздался ещё один голос ― запыхавшийся, молодой и звонкий, доложивший, что Господин сердится и торопит их ― он ждёт девушку в своём доме.

Как только «молодой» удалился, братья продолжили разговор, от которого у меня и так уже волосы стояли дыбом:

― Ну, всё-таки, брат, как думаешь, зачем она ему понадобилась? ― не унимался «младший», ― может, хочет из неё чучело сделать, как из тех непокорных дворян?

― Тьфу на тебя! Что за дурак уродился в нашей семье? Ты хоть слышал, о чём я тебе твердил? Не суй нос не в своё дело! Кто ж знает, что он задумал на этот раз. Скажу одно: здорово не повезёт тому, кто попытается встать на пути Господина. Я не знаю колдуна сильнее и коварнее него. Может, он решил принести её в жертву в одном из своих обрядов, или ему нужна заложница, чтобы было чем давить сам знаешь на кого… Ну, хватит болтать, давай погоним коней, а то обоим не поздоровится…

Меня опять сильно затрясло, и, как ни странно, это быстро вывело из безумного «плавающего» состояния. Я по-прежнему лежала поперёк седла, ничего не видя, кровь прилила к опущенной вниз голове, и та страшно болела, выдавая лишь одну мысль ― о моих бедных косах, подметавших в пути наверняка не самую чистую дорогу…

Вдруг что-то щёлкнуло совсем близко, потом ещё и ещё раз. Следом раздались то ли всхлипы, то ли стоны, и сидевший рядом похититель начал заваливаться набок, а следом ― и на землю, заодно прихватив с собой бедную жертву. Лошадь резко встала, я медленно на кого-то сползла и больно ушибла бок, но меня хотя бы не размазало о дорогу.

Неизвестный осторожно снял с моей головы мешок, и, зажмурившись от яркого света, я прошептала:

― Кто тут? Ничего не вижу, наверное, я ослепла. Почему всё кружится? Кажется, меня сейчас выр…

Договорить не успела, потому что начала претворять в жизнь собственное предположение, причём делала это, перемежая позывы желудка со словами:

― Ой, мамочка, как же мне плохо! Сдохну, нет, правда, сдохну, ей богу…

После чего добавляла все выученные в дороге крепкие выражения, чем рассмешила пришедшего на выручку бессовестного друга. Он придерживал меня, поглаживая по спине:

― Да всё с тобой будет нормально, Франни. Не придумывай и не ругайся так сильно, а то даже мне от твоих слов становится стыдно.

― Хорошо тебе говорить, Фредди! Тебя-то вниз головой как мешок с овощами не тащили… ― схватив протянутую мне Шутом флягу, опустошила её, глядя в его сочувствующие глаза. А потом, заревев, бросилась на шею:

― Фредди, миленький, спасибо, что спас от этих чудовищ…

Я развернулась и, пошатываясь, проковыляла к своим похитителям. Это были гвардейцы в чёрной форме, ещё не старые, с ничем не примечательной внешностью. Разве что стрелы, торчавшие из груди, делали их особенными. Нашла младшего, темноволосого и курносого, и злорадно пнула его ногой:

― Закопать меня решил, сволочь? Теперь сам сдох. Как, нравится тебе, а? ― и я снова ударила его по ноге.

Развернувшись к старшему, собралась и на нём выместить всю ту боль, что пришлось вытерпеть по их вине, но Фредди, взяв за локоть, оттащил в сторону:

― Не надо этого делать, малышка. Они же мертвы, а к покойным надо относится с уважением, даже если при жизни они были нашими врагами. Эти ребята ― всего лишь подневольные исполнители, пинать мы будем того, кто отдавал им приказы.

Мне стало стыдно, и я покорно кивнула, быстро передав другу подслушанный разговор. Он нахмурился, но ничего на это не сказал. Посмотрев на гвардейцев, забрал у них кинжалы, один из которых отдал мне:

― Возьми на всякий случай, хороший кинжал лишним не бывает. Хоть ты и маг, но должна уметь обращаться с холодным оружием.

― А я могу, отец сам учил дочку приёмам боя на мечах, и кинжал у меня есть. Так что кое-что умею.

Фредди вздохнул, окинув грустным взглядом, осторожно снимая с моих волос налипшие травинки и засохшую грязь:

― Это понятно, Франни. А так ты умеешь? ― кинжал «противника» мелькал в его руке, и, не успевая следить за его движением, я в восхищении захлопала в ладоши:

― Вот это да, Фредди, как же здорово! Это ты в цирке так наловчился? Я тоже хочу, научи меня ― поверь, Франни ― способная…

Губы Шута скривила усмешка:

― Вижу и не спорю. На привале, если он у нас, конечно, будет, и потренируемся. А так ловко управляться с ножом я научился… в цирке, ты права. Спецназ называется, четыре года жизнь меня обучала, чес-слово… ― Фредди задумался, что-то вспоминая.

― Спец… что? Опять твои странные словечки? ― я шутливо толкнула его в плечо, пытаясь отвлечь друга от явно неприятных мыслей.