Трубку с ее ноги снял не простой посыльный, а сам сэр Алкей, регент Мореи. Алкей прочитал сообщение и улыбнулся.

— Три экземпляра. Готовь птицу в Арле, императору надо это увидеть.

Е34 было все равно, ей уже дали курицу. В дело вступила Е.2. Она летала на большие расстояния и очень быстро, ее почти никогда не отправляли поблизости из-за ее мощного телосложения и чрезвычайной выносливости, и теперь она трепетала от радости. Спешка в голосе господина сама по себе была поводом для радости: она полетит!

Посыльный принес ей пилюлю. Она знала, что это означает миссию. Пилюля походила на твердую золотую бусину, хотя сусальное золото было лишь проводником для герметиста, прокладывавшего путь.

Е.2 проглотила пилюлю и сразу все поняла. Она закивала и принялась прыгать на месте, пока для нее готовили письмо. Императорский посыльный снял ее с насеста и погладил по черно-белой голове.

— Это для тебя как рождество для детей, да, малышка? — прошептал он.

— Кто это? — спросил Алкей.

— Е.2, милорд. Одна из лучших.

— Такая умная птица, — проворчал Алкей. — Точно стоит отпускать ее в глухую ночь?

— В ее инструкции есть рисунок звезд. Ночью лучше, чем днем.

Алкей посадил большую птицу себе на руку, а посыльный закрепил трубку и проверил печати.

— Готово, — сказал посыльный.

Алкей кивнул.

— Вы все герои, мои дорогие, — сообщил он птицам, восседавшим на полусотне насестов, — без вас мы бы ничего не смогли. Лети, дружочек. — Он поднял кулак, и Е.2 рванулась в воздух.

Она слетела с башни конюшни, по спирали вознеслась над Ливиаполисом, используя тепло города, чтобы подняться над прохладным воздухом, идущим с гор на западе, и устремилась к морю. Оно походило на бесконечную лужу чернил. До полнолуния оставалось восемь ночей, и луна прибывала, отбрасывая дорожку света на черную воду. Птица мчалась, сильно взмахивая крыльями, пролетела на высоте девяти тысяч футов, гонимая сильным ветром, над островами, не глядя на россыпь огней внизу, где перепуганные рыбаки поднимались на холмы, чтобы спастись от чудовищ из глубин. На высоте девяти тысяч футов морские чудовища ей не угрожали. Утро застало ее над большой речной долиной, в сером рассветном свете птица пронеслась над Лукретом, а затем повернула на юг и восток навстречу солнцу со скоростью двести миль в час.

Утренние петухи не успели замолкнуть, а она уже пожирала цыплят в башне Арле, не обращая внимания на торжествующие возгласы императора людей.

— Вам нужно немедленно это прочитать, — сообщила Анна, будя своего хозяина. Интересно, будет ли когда-нибудь она сама спать, положив голову на мужское плечо? Бланш так прижималась к мужу, что Анна улыбнулась, но улыбнулась грустно.

— Плохие новости? — Габриэль сел. Он был готов к этому уже два дня. Молчание не сулило ничего хорошего. Лиссен Карак пал? Гэвин умер?

Все это возможно. Так много риска, так мало определенности…

— Хорошие новости, ваше величество.

Анна протянула ему дымящуюся чашку теплого сидра. Бланш подняла голову и немедленно позеленела.

— Ведро там, — сказала Анна.

— Господи! — воскликнул Габриэль. — Черт! — Он выпутался из льняных простыней и спрыгнул на холодный пол. — Гэвин жив! Он прошел к югу от Кохоктона и ведет армию в Ридсдейл.

Он вышел из спальни прямо в ночной рубашке. Макгилли гладил, мастер Юлий широко улыбался.

— Карта!

Мастер Юлий открыл карты Брогата и Альбина и отметил цветными булавками новые позиции на карте Кронмира. Габриэль допил свой сидр, взял у мастера Юлия измеритель, прикинул расстояние и взмахнул кулаком.

— Черт. Стена. Это было…

— Почти день назад, — сказал мастер Юлий. В городе пели петухи. — Есть и другие хорошие новости…. Я не успел это скопировать.

Сообщение было от Анеаса.

— Мастер Смит жив? Да это почти рождество, вот что это такое! — Он обнял удивленного нотариуса и подошел к окну.

Вставало солнце, и день обещал быть погожим, возможно, даже теплым. Прямо под огромной башней, футов на семьсот ниже, очень медленно двигался человек размером с булавочную головку. Судя по частому стуку, он вбивал колья.

— Четыре дня, — сообщил Габриэль небу. — Юлий, сегодня с полудня мы выставляем у врат полноценную вооруженную охрану.

Мастер Юлий сделал себе пометку.

Через три часа Габриэля вымыли, побрили и одели в простую военную одежду. Он спустился на нижний этаж великого замка Арле по пандусу, достаточно широкому для целой армии. Внизу лежал огромный зал. Неделю назад он был на ладонь засыпан пылью, мышиным дерьмом и дохлыми пауками, а теперь пол — двор был размером с двадцать бальных залов — сиял в свете сотен магических огней. Пол покрывала искусно выполненная мозаика тысячелетней давности с созвездиями и астрологическими знаками.

— Господи Иисусе, — сказал Майкл и перекрестился.

В дальнем конце обширного зала, крыша которого поднималась над головами на сотни футов и парила где-то в вышине, как будто все соборы в мире слились воедино, высилась стена с окном-розой, как в церкви, только темным, неосвещенным. Ширина портала составляла сто двадцать имперских футов, Мортирмир и Габриэль только что измерили его. Лепестки огромного цветка покрывали слова и рисунки. В принципе, таковы все церковные витражи, но во мраке этой бездны даже магический огонь не мог осветить эти лепестки, раскинувшиеся черными крыльями.

— Сюда целая армия пройдет, — с благоговением сказал Майкл.

— Или дракон, — заметил Габриэль. — Кстати, знаешь, о чем мы не подумали?

— Обо всем?

— Это само собой. Но должны же быть какие-то врата под морем.

— Разумеется! — воскликнул Мортирмир. — Как я сам не догадался? Итак, врат больше двадцати двух. И мы даже не знаем о морских вратах.

— Чего еще мы не знаем? — спросил Габриэль. — Сто двадцать футов в ширину и шестьдесят футов в высоту в центре.

Все трое долго созерцали темные врата. Габриэль положил руку на центральную панель, где каменный каркас, удерживающий стекло, сходился воедино к золотому медальону с замочной скважиной.

— Черт, — сказал он, — холодно.

Мортирмир протянул руку и тут же отдернул ее.

— Интересно, — пробормотал он и щелкнул пальцами. Подземный зал погрузился в кромешную тьму.

— Эй! — воскликнул Майкл и замолчал. Потому что, когда его глаза привыкли к безжалостной тьме, сама тьма смягчилась. Слабое сияние исходило от огромного окна.

— О черт, — сказал Майкл.

— Начинается, — решил Габриэль. — Выставляйте постоянную охрану из солдат и магов.

Майкл не смотрел на врата. Он смотрел на капитана, чья кожа сияла чуть сильнее, чем витражи.

— Просто помолчи, — отрезал Габриэль.

Они стояли в едва освещенной темноте, наблюдая за вратами, похожими на край неба на рассвете.

— Астрологи сообщили, как долго врата останутся открытыми? Майкл отвернулся, потому что не хотел видеть золотое сияние кожи Габриэля.

— Нет.

Мортирмир все еще смотрел на врата.

— Одно дело — планировать. Другое — видеть своими глазами. Врата в другие герметические реальности. Подумай об этом. Кто их построил? Это… невообразимая сила.

— Правда? — нахмурился Габриэль.

— Ну, может, и нет, — Мортирмир дернул себя за бороду, — но сила невероятная. У Гармодия есть теория, согласно которой, черпая силу, мы на самом деле подключаемся к другим реальностям, но…

— Ты любишь сложные задачи. Можешь понять, как они были сделаны?

— Нет, — сказал Мортирмир. — В принципе, если поставить с двух сторон заклинателей невероятной мощи с безграничным доступом к энергии… и идеально согласовать их действия…

— Когда? — спросил Габриэль.

Мортирмир пожал плечами.

— Я бываю здесь каждый день, — сказал он. — Тому, что ты видишь… витражам и камню… около тысячи лет. Они очень сильно укреплены. И это должно быть видно… с обеих сторон.

Габриэль вздрогнул.

— Я думаю, что врата остаются открытыми довольно долго. Достаточно долго, чтобы свет другого мира озарил этот зал.