Это было безумием. Он увидел, как поднимаются впереди холмы, а затем…

Реальность резко дернулась, как будто кто-то схватил его жизнь в эфире и встряхнул. Во Дворце время текло по-другому. Он снял с руки Пруденции щит, который держал наготове, и поднял его.

Бум.

Щит разлетелся от одного удара. Но Габриэль не был новичком в эфирных битвах. Излишек силы атакующего просочился во второй слой, который поглотил избыточную силу и превратил в серию… не щитов, а скорее перегородок, так что вторая и третья атаки вылетели в реальность теплом и светом.

Ариосто развернулся на кончике крыла, и новое солнце вспыхнуло под ними, но не сумело их коснуться.

«Вниз».

«Понял».

В своем Дворце Габриэль применил самое мощное заклинание щита, какое только знал, и начал новое, заставляя Пруденцию плести его, пока он сам направлял силу, превращая сырую энергию в заклинание со скоростью, которой позавидовало бы большинство магов.

Четвертого удара не последовало.

Появилось время оглядеться; поблизости не нашлось источника силы.

Мир эфира был похож и не похож на реальность. Наверху оказалось очень пусто, Габриэль не чувствовал рядом других игроков и почти не чувствовал перепада силы. Все это существовало где-то еще, в более чем трех измерениях. Поскольку в реальности земля неслась ему навстречу, вероятности сходились со всех сторон.

У него не было времени обдумывать философские вопросы. Он сотворил поисковое заклинание Мортирмира, то, которое намеренно искало пустоту.

На этот раз результат показался однозначным. Точнее, вероятность показалась очень высокой. Сначала на него напал убийца, а потом он скрылся за завесой очень тонких манипуляций с эфиром.

По крайней мере, так это выглядело.

В реальности Габриэль натянул поводья Ариосто — физически и метафорически, и крылья огромного зверя ударили по воздуху, замедляя спуск. Они оказались примерно на пол-лиги выше леса. Габриэль наклонился через седло и бросил очень грубую золотую молнию.

Однажды, когда Габриэль был очень юн, он прятался от братьев, которые, как обычно, мучили его. Или, возможно, он их мучил. Это не имело значения. Он убежал в конюшню, а потом в подвал, где хранилось зерно для коней на зиму. Там он споткнулся о мешок, и из него высыпался целый ковер мышей. Их были сотни или даже тысячи.

Он тогда стоял не в силах пошевелиться, ковер утекал в темноту, прочь от солнечных лучей, светивших сверху в лестничный пролет.

Его молния ударила во что-то, и оно вырвалось наружу, как волна мышей. Оно было живым и злобным, и его защищал пассивный щит, существование которого Габриэль до этого полагал невозможным.

А потом его ослепил ответ твари.

В нескольких сотнях лиг к юго-западу объединенные силы Веники, Вероны и наемников спустились с перевала Сан-Коломбо и вернулись в Этруссию. Изюминка и герцогиня обнаружили, что у них довольно много общего, и часто болтали и смеялись, пока армии шли на юг.

Кронмир им завидовал. Герцогиня не обращала на него внимания, и, поскольку обе воительницы хорошо разбирались в разведке и тактике, они мало нуждались во фракейцах, которые плохо скрывали свое недовольство этим фактом.

Его не просто не замечали. Рыцарское достоинство стало для Кронмира тяжким бременем, непрошеной наградой, которая угрожала его равновесию.

«Я шпион, а не человек чести. Если у меня и есть честь, это мой секрет. И когда я приказываю незаметно убить человека, разве это по-рыцарски?

Над кем он издевается? Надо мной или рыцарством как таковым?

Почему Жизель не замечает меня, хотя бы на мгновение? Пытается быть вежливой?

Почему я веду себя как ребенок?»

От Арле до Митлы было немногим больше ста имперских лиг, а еще между ними высились горы и лежал извилистый перевал Сан-Коломбо. Шесть дней похода для решительно настроенной армии.

На второй день поток людей стек с Сан-Коломбо, как сель с гор, и Кронмир кисло обрадовался, когда Дэн Фейвор, командующий зеленым отрядом, пригласил фракейца составить ему компанию и возглавить наступление в сторону лесистых нагорий. Кронмиру нечего было делать без Брауна. Он послал за Луккой, который должен был уже прийти в себя в достаточной степени. По крайней мере, Кронмир на это надеялся.

Зеленый отряд продвигался быстро даже по меркам Кронмира. К седлу каждого разведчика были приторочены мешок муки и кусок грудинки.

Они достигли бесконечных горных хребтов, которые Кронмир так хорошо помнил по своему первому визиту сюда. Земля была недвижна, пели птицы, но не шевелился ни один зверь, и не звенели церковные колокола.

— Эта земля все еще во Тьме, — сказал Кронмир.

Фейвор сменил коня.

— Нужно идти дальше. Стемнеет часов через семь.

Отряд разделился на группы по пять человек, разведчики звали их руками. Две руки поехали на юг, в сторону моря.

— Генуя воюет с Веникой, — заметил Фейвор.

— Да, — согласился Кронмир. — Рано или поздно они выступят против нас, без всяких одайн.

Тем не менее его впечатлило, что младший офицер мог принять политическое решение. Разведчики будут наблюдать за генуазцами и возьмут нескольких в плен, если до этого дойдет. Или убьют их.

— Что мне делать? — спросил его Фейвор.

— Это решать госпоже Элисон. Но мы следим за всеми. У меня есть шпионы в тавернах Арле. У меня есть шпионы в Венике. Мы должны наблюдать и за Генуей.

Остальная часть отряда отправилась на север и восток, постепенно рассыпаясь по лесу. Через час после первого хребта Кронмир и Фейвор остались почти одни. С ними ехал только высокий горец по имени Гилкрист, на шее у которого висел тяжелый рог из слоновой кости. Время от времени голос рога эхом разносился по горам.

Кронмир наслаждался поездкой, скоростью и отсутствием герцогини. Ему нечего было делать, если не считать того, что он знал эту местность и мог вести остальных.

В полдень рог прогудел трижды, замолк и повторил сигнал. Фейвор улыбнулся:

— Очень хорошо. Длинная Лапища нашел вениканцев.

Кронмира поражала их молодость. Фейвору был двадцать один год, а то и меньше. Но два года непрерывной войны научили их мастерству, и они рассредоточились по территории, ни разу не показавшись на видном месте.

Они ехали по самому высокому гребню, поросшему старыми дубами без всякого подлеска. Потом выбрались на поляну с руинами древнего храма среди яблоневой рощи. В руинах стояли трое егерей в темно-зеленых одеждах и с арбалетами, которые предпочитали все вениканцы. Кронмир спешился и привязал лошадь к деревцу. О лошади Фейвора он тоже позаботился: юноша был командиром.

Фейвор смутился, отдавая поводья.

— Так себе из меня офицер, — криво улыбнулся он.

Внезапно Кронмир оказался полезен. Он бегло говорил по-этрусски, а низкая архаика Фейвора не годилась для обсуждения сложных материй. Кронмир выслушал вениканского офицера Лоренцо. Длинная Лапища, старший, терпеливо стоял в тени и молчал. Кронмир знал, что Длинная Лапища владеет этрусским языком и несколькими диалектами, и предположил, что этот человек проявляет похвальную осторожность.

— Он говорит, что митлийцы уютно устроились за своими укреплениями в ожидании патриарха. Он уже близок, дня два пути, — сказал Кронмир.

— Вы знаете, где находятся войска патриарха? И как быстро они двигаются? — спросил Фейвор.

Лоренцо кивнул. Он произносил слова очень быстро, попутно рисуя что-то на восковой табличке.

— Что ж, тут все понятно, — сказал Фейвор с улыбкой.

Кронмир все равно перевел:

— Он говорит, что патриарх к северу от Фиренции, что он делает меньше двадцати лиг в день, что с ним пехота и обоз. Он вчера сам видел их.

Лоренцо сказал по-этрусски:

— Вряд ли патриарх или герцог Митлийский точно знают, где находится союзник.