Тот не поддавался.

Пожалуйста. Пожалуйста. Черт.

Ничего.

Измученный Мортирмир появился в его Дворце воспоминаний и встал рядом с Пру. Там же были Танкреда, Петрарка и весь уцелевший хор.

— Врата заперты с другой стороны, — осторожно сказал Мортирмир. — Наверное, Мирам удерживала их от воли.

Разочарование было таким же сильным, как физическая боль. Габриэль положил правую руку, ту, что из плоти, на камень.

— Эй! — крикнул он в пустоту.

— Габриэль? — откликнулась Дезидерата.

Габриэль почувствовал ответ Дезидераты и чуть не расплакался, так велики были облегчение, радость и всепоглощающее чувство триумфа.

Камень под его пальцами шевельнулся. Ключ повернулся со щелчком.

К этому времени Том кое-как выстроил людей у врат: рыцарей и оруженосцев, пажей и лучников, в основном из малого отряда, сколько-то наемников, горстку мамлюков и этрусских рыцарей, пару галлейцев. Крах воли с их стороны врат привел ко множеству мелких стычек, и ни один из отрядов, которые вступили в бой, не остался невредим.

— Том! — заорал Габриэль. — Как только врата откроются, нам придется драться с остальными.

— Я… — Мортирмир застонал. — Габриэль, я выдохся.

Появился Петрарка верхом на муле:

— А я нет. Я готов.

Врата открывались.

— Анна, — позвал Габриэль, — приведи Ариосто.

Эш почувствовал, как зашевелились врата, и осознал всем своим черным сердцем, что победа наконец у него в когтях.

Он воспользовался своими новыми командирами и возможностью быстро перемешать войска, чтобы изменить строй и подготовиться к последнему бою. Потеря двоих марионеток подтолкнула его принять участие в этом бою лично. Зимнее небо постепенно темнело, и он разглядел, насколько слабы и жалки силы альянса. На хребте над дорогой они стояли накрепко, но между Пенритом и лесом их силы были настолько рассеянны, что он мог сломить их любой атакой. На востоке его лейтенант раз за разом нападал на внешние стены Альбинкирка. Орли повел демонов прямо к аббатству, и пещерные тролли уже копались в развалинах обрушившейся северной башни.

Эш окинул поле боя взглядом. В Лиссен Карак он увидел сэра Рикара Иркбейна, который дрался с пещерным троллем, вооруженным каменной дубиной. На юге и на востоке были медведи, которые весь день сражались рядом с герцогиней Моган, позже ускользнувшей на запад. Это подтвердило догадку Эша: армия врага должна развалиться, их альянс не выдержал многочисленных потерь и смертей.

Но что-то у него в голове было не так, как будто он утратил связи с собственным бессознательным, они истончились и перепутались. Он постоянно думал о Шипе.

Почему он вообще бросил Шипа?

И тут врата начали двигаться. В эфире раздался придушенный крик, и его союзник орал, отдавая приказы; одайн вдруг сошли с ума, загомонили в эфире и рядом, и далеко на севере.

Сейчас врата откроются, и его «союзники» пройдут сюда. Их сила станет абсолютной. Он окажется под угрозой. Возможно, он проиграет. Одайн.

Он, конечно, планировал это, и одайн исполнили свое предназначение.

Эш знал, что этот момент наступит, и сделал определенные приготовления. Это было просто, потому что война в эфире во многом более естественна и чиста, чем война в реальности.

Эш прыгнул через непространство эфира и запустил свои герметические клыки в эфирную глотку одайн.

Его предательство стало для них полной неожиданностью. Те одайн, что держали врата, казалось, отвлеклись на что-то, пока он высасывал из них жизнь. А их далекая сестра, воля к северу от Внутреннего моря, взвизгнула от ярости и поклялась отомстить.

Эш давил все сильнее, даже когда одайн под его натиском начали гибнуть. Это случилось смехотворно быстро, и он подумал, верно ли он оценил их силы изначально.

Врата полностью распахнулись в безвременье эфира.

Том Лаклан прыгнул во врата, а за ним все солдаты. Петрарка вливал силу в огромный золотой щит малого отряда. Искры мощного волшебства летели от старого ученого, когда он шел вперед за спиной Калли, высоко подняв голову и размахивая руками, словно кукловод. Было темно, падал снег; Том почему-то ожидал, что окажется в погребах аббатства. Вместо этого он очутился между двух огромных, залитых кровью желто-белых пилонов, и его меч легко пронзал толпы равнодушных немертвых.

По ту сторону врат, где было теплее и светило солнце, сэр Майкл громко командовал перестроением армии. Врата приоткрылись, и перед войском предстала снежная тьма. Свет, падающий из врат, освещал бой Тома Лаклана в сотне шагов отсюда, и снег в этом свету казался совсем неестественным.

Воля рухнула, но ее составляющие еще боролись. Тысячи червей и личинок разбежались по земле, почти незаметные в снегу. Петрарка создал пелену огня, которая уничтожила и снег, и одайн, по крайней мере поблизости.

В эфире Эш потянулся вперед и начал поглощать силу объединенной воли одайн. Ему нужно было возместить все, что он использовал и растратил, но разрозненная воля одайн не походила на силу одного побежденного существа, и ему требовалось время.

Черника из клана Длинной Плотины сражалась весь день, мех перепачкался в крови и в чем-то еще и стал грязно-коричневым, а не золотым, в левом боку зияла рана, нанесенная каменным топором пещерного тролля. Но она и ее клан стояли рядом с герцогиней и держались до самого конца.

И люди пришли и освободили их из ловушки.

Люди даже предложили им еды, и она хорошо поела, но тьма сгущалась, и Чернике хотелось спрятаться под деревом, оказаться подальше от открытого неба и падающего снега — от снега всем медведям сразу хотелось спать. Вместе они побежали на запад, закинув топоры за спину, в спорную землю между Пенритом и лесом. Там древняя дорога возвышалась на четыре фута над землей, и там были люди. Черника видела, как другие люди высаживаются с лодок на юге и как на востоке идет снег. Она мечтала о безопасном укрытии в лесу, и медведи спрятались в деревьях на опушке, где в лучшие времена люди держали свиней и совсем не было подлеска. Оказавшись под огромными старыми кленами, медведица успокоилась.

Но она продолжала осторожничать, потому что в лесу еще были враги, а в полях на востоке встречались боглины и даже худшие твари. Черника повела своих медведей на север, избегая боя, она искала кучу поваленных деревьев или маленькую пещеру, чтобы переночевать.

Через час непрерывной ходьбы она увидела огонь и, осторожно подобравшись ближе, поняла, что это костер, а вокруг сидят люди. Черника мало доверяла людям, но много повидала их на своем веку. И ей нравились две пещеры, которые эти люди нашли.

Она сделала движение лапой, и ее воины распластались на снегу. Затем она осторожно подошла ближе, пока ее не заметил часовой, молодой рыцарь с тяжелым арбалетом в замерзших руках.

— Стой! — крикнул молодой человек. — Назови себя!

— Я Черника из клана Длинной Плотины, — рыкнула она. — Я целый год сражалась вместе с людьми!

— Галаад! — позвал юноша.

Не успел лед между пальцами неприятно затвердеть, как появился еще один человек. Он поклонился ей и показался знакомым.

— Я знал Кремня, — сказал он. — Меня зовут сэр Галаад д’Эйкон.

— Ах, милый Галаад, — проворчала Черника, — я хотела, гр-р, разделить с вами ваши пещеры.

— Присоединяйтесь к нам, — кивнул Галаад.

Толпа бойцов, прорвавшихся через врата, устала, и Том увел их назад. Он не потерял ни единого человека, но его беспокоили черви и снег.

Сэр Майкл поставил на их место пугал. Вся фаланга прошла через врата очень быстро и выстроилась в каре прямо перед ними. Буран закончился, луна освещала ровный снег, на западе виднелась длинная гряда облаков, предвещавшая дурную погоду, но пока что выглянули звезды.

Герцогиня Вениканская закуталась в отороченный мехом кафтан, который принесли ей слуги. Пищальники Эдварда гуськом проходили через врата и в изумлении озирались, а затем вышли сэр Майкл и Изюминка.