— Да уж никто. Кроме… неважно.

— Вот именно. Так что потрудись запомнить. Оплакивать мертвых можно, когда у тебя куча времени. А пока правило одно: ты жив, а они мертвы. Нет смысла горевать, надо дело делать. Так?

— Том Лаклан, философ войны.

— Да-да, — ухмыльнулся Том, — вроде того.

Габриэль снова повернулся к Мортирмиру.

— Что случилось в самом конце? Некромант… как будто погас.

Глаза Моргана заблестели.

— Я поглотил его силу, — сказал он, не в силах скрыть свое торжество.

Длинная Лапища только что вернулся из долгого патруля — они ездили на юг, пытаясь поймать патриарха или кого-либо из его офицеров, но только впустую потратили время. Допрашивали перепуганных крестьян, гоняли измученных лошадей, ничего не увидели и не услышали. Герцогиня Вениканская только что отпустила всех своих людей в холмы над Фиренцией, где, по слухам, патриарх скрывался среди своего народа.

Длинная Лапища размял спину, которая довольно сильно болела, и тут же споткнулся, потому что ноги тоже болели.

— Ты захворал? — улыбнулась ему Маленькая Мулен.

— Я старый, — буркнул Длинная Лапища.

У восточного края укрепленного лагеря послышался какой-то шум. Крестьяне еще хоронили мертвых после «битвы при Сан-Батисте» (сняв с трупов все мало-мальски ценное). Некоторые из них подняли голову, кучка детей побежала навстречу крикам.

— Веронская дорога, — сказала Маленькая Мулен с галлейским акцентом.

— Обоз! — понял Длинная Лапища. Усталость и случайная боль исчезли, и он с Маленькой Мулен побежал к палаткам войска. Огромные военные повозки ехали мимо застав и мимо больших деревянных ворот, которые выстроили на случай серьезного нападения со стороны Митлы.

Сотни повозок вытянулись в длинную линию, которая исчезала за гребнем холма. Длинная Лапища подумал, что столько за всю жизнь не видел. Колеса у них были высотой в человеческий рост, каждую тащили шестеро лошадей. Упряжь казалась очень сложной — такой он тоже никогда не видел. Повозки были нагружены до краев, припасы высились на них кучами, прикрытые от дождя.

Их встретили аплодисментами и ухмылками, но обоз не остановился. Длинная Лапища бросил считать после двухсотой повозки, а на гребень выезжали все новые.

— Мне нужен капрал Фейвор, — с сильным альбанским акцентом сказал мальчишка. Длинная Лапища его не знал, но таких, как он, были сотни. Казалось, вся Этруссия отправила ненужных детей в армию.

Маленькая Мулен покачала головой. Ответила по-этрусски:

— Пока не вернулся из патруля.

— Тогда мне нужен сэр Роберт Каффель, — вежливо сказал мальчик.

— Это я, — кивнул Длинная Лапища.

— Донна Пассола ждет вас.

Маленькая Мулен и Длинная Лапища уставились друг на друга, в их усталых головах зашевелились языковые шестеренки, и наконец оба усмехнулись:

— Изюминка!

Дезидерата стояла в своей комнате, глядя на постельное белье и думая о Бланш. Королева была не таким уж нежным цветком и вполне могла лечь на неглаженые простыни, но Бланш ушла, и Дезидерата с каждым днем все больше понимала, насколько сильно на нее полагалась. И на Диоту, которую казнили за измену, а голову выставили над воротами.

Дезидерата подошла к окну и посмотрела на город. Почти у ее ног виднелись журавли, массивные сооружения из дерева, приводимые в движение огромными деревянными же колесами, лошадьми, волами и даже людьми. Сорок журавлей возвышались над нижним городом, только в бывшем епископском дворце их было три.

— Мы отстраиваемся, — сказала она городу, — нас не победили.

Ей хотелось герметически заглянуть в мастерские, где мастер Пиэл вместе с союзниками изготавливал секретное оружие. Ей хотелось узнать, как обстоят дела с эпидемией. Она хотела оставить обязанности королевы и отправиться на север, чтобы спасти тех, кого она, сильная волшебница, могла спасти.

Она хотела, чтобы ее муж был жив.

Она отошла от окна к колыбели сына и долго наблюдала за ним. Он спал. Маленькое создание, невероятно интересное, удивлявшее ее каждый день. Она не представляла, что у младенца может быть так явно выражен характер, но у этого характер был: веселый, радостный, любознательный. Мальчик так широко раскрывал глаза, что она почти ожидала, что он заговорит.

Ей хотелось прижать малютку к груди, но у нее уже хватало материнского опыта, чтобы не будить его. Он был, конечно, восхитителен — но требовал очень многого.

Она вздохнула. Все требовали многого — или невозможного.

Она подошла к двери своей приемной, где стоял сэр Ранальд с топором.

— Ваша светлость, — сказал он, — она здесь.

— Никто не должен входить. Я серьезно, Ранальд.

— Да, ваша светлость. Позволено ли мне будет…

— Нет, — отрезала королева, — не позволено.

Ранальд поклонился, королева кивнула в ответ и пошла по коридору туда, куда ее охранники увели леди Джейн. Открыла дубовую дверь. Это была хорошая комната, когда-то служившая ее мужу библиотекой и личным кабинетом. Гобелены исчезли, но свитки и книги остались. Она на мгновение вспомнила, как помогала ему надевать доспехи в этой самой комнате. Так давно, как будто в другой жизни. Она совершенно потерялась в происходящем, она помнила, как тепло он себя вел…

— Ваша светлость, — сказала леди Джейн и сделала реверанс.

Она была довольно молода — лет семнадцати, пожалуй, — и сильно беременна. Волосы у нее были длинные, прямые и светлые, и она очень походила на Бланш Голд.

Дезидерата посмотрела на любовницу своего мужа и попыталась представить, что на самом деле произошло. Не смогла.

— Вы послали за мной, — сказала леди Джейн. Она была напугана, но скрывала это достаточно хорошо, хотя ее красивая кожа покрылась от страха пятнами, похожими на следы кошачьих когтей.

— Я послала за тобой, а ты убежала.

— Мой отец… — начала леди Джейн.

Королева покачала головой.

— Не слушай отца, — решительно сказала она, — послушай меня. Ты его любила?

— О боже, — ответила Джейн и так внезапно разрыдалась, что напугала их обеих. Дезидерата почувствовал странное желание поплакать вместе с ней.

— Скажи своему отцу, — продолжила Дезидерата, когда рыдания утихли, заглушенные страхом, — что тебя и твоего ребенка примут при моем дворе. Скажи, что его внук будет Фитцроем, что его вырастят вместе с Константином, посвятят в рыцари и будут с ним обращаться как с королевским сыном. — Она поцеловала Джейн в щеку. — У нас есть и другие враги, будем же добры друг к другу. Никто не должен быть наказан за любовь.

Леди Джейн, не веря своим ушам, упала в объятия королевы. Дезидерата поняла, что тоже плачет. Когда они успокоились, королева почувствовала, что сбросила с плеч тяжелую ношу, как будто, решив единственную задачу, она начала решать и все остальные.

Она вытерла глаза тонким батистовым платком — отглаженным и аккуратно сложенным, но не пахнущим розовой водой, которую непременно добавила бы Бланш, а потом утерла слезы леди Джейн. Снова подошла к двери, за которой стоял сэр Ранальд.

— Отведите леди Джейн, куда она пожелает. И я не перегрызла ей горло, если вы этого опасались.

Ранальд осторожно улыбнулся.

— А потом соберите совет. Мне нужно спланировать отправку армии на север.

— Вот это дело.

— И, пожалуйста, приведите леди Мэри, мне нужно переговорить с ней наедине. — Впервые за целую неделю в голове было ясно. Может, это просто сон. Она вдруг поняла, как оказаться в двух местах одновременно.

Изюминка стояла с герцогиней и двумя мужчинами, которых Длинная Лапища раньше не видел: неприметный человек в наряде этрусского пехотинца и хорошо одетый господин с покрытым шрамами лицом и одним глазом. Половина черепа тоже была в шрамах, и волосы там не росли.

Мужчина со шрамами поклонился Длинной Лапище, когда его представили как сэра Роберта.