— Милетт, милорд, — сказал седовласый мужчина в красивом этрусском шлеме-шапели. — Я тут капитан, Ральф Милетт меня зовут. У меня есть шестьсот верных людей, да еще тысяча в городе, но у них оружия нет, и они годны только копать — фермеры всякие, да новички с востока.

Милетт произнес слово «восток» как ругательство.

Сэр Гэвин оглянулся на ворота.

— За мной идут больше десяти тысяч солдат, капитан. Среди них есть Стражи, боглины и ирки. Я ожидаю, что моих союзников примут достойно.

— Не здесь, — сказал мужчина в красивой кольчуге.

Раздалось ворчание.

Зеленый граф осадил лошадь.

— Послушайте, — сказал он. — У меня вообще есть армия только потому, что Стражи, и медведи, и боглины, и ирки сражались как львы. Мы выдержали шесть сражений за три недели. Кто-то из вас, фермеров, понимает, что это значит?

— Не надо нас оскорблять, — сказал Милетт. — Здесь много добрых людей, которые сталкивались с Дикими.

— Ни одно чертово чудовище не минует эту стену, — поддержал его кто-то.

— Захлопни пасть, Роб Хьюитт, — сказал капитан.

— Нас убьют, — ответили ему. Остальные закивали.

— Послушайте, господа, — сказал Гэвин. — Мы союзники. Мы сражаемся с врагом вместе.

— Чудовища — враги нам, — отозвался первый. — А ты кто вообще такой?

— Я — граф Западной стены. А ты?

— Я свободный фермер по имени Роб Хьюитт, и я не подчиняюсь ничьим приказам. Чудовища человеку враги, а сатане пособники. — Он посмотрел вокруг. Гэвин понимал, что его все поддерживают.

— Что ж, мастер Хьюитт, я командор королевы на западе, а также лорд этих земель…

— Лорд? Да в задницу…

— Заткнись, Роб, — сказал кто-то.

— Так повстанцы говорят, — заметил капитан.

— Пусть продолжает, — велел Гэвин и спешился. Его встревоженный оруженосец тоже спешился и взял лошадь.

— Ты явился сюда и раздаешь приказы. А я говорю, вали в свой замок и оставь нас в покое. Нам не нужны такие, как вы.

Хьюитт стоял на месте, уперев руки в бока. Люди закивали. Гэвин поджал губы.

— Мастер Хьюитт, десять тысяч человек и монстров сражались последние шесть недель, чтобы вы спокойно пахали землю…

— Хрень полная. Мы сами себя защитим, без тебя.

— Они идут по этой дороге, — продолжал сэр Гэвин. — Я ожидаю, что вы накормите их и поможете им построить лагерь.

— А платит кто? — спросил Хьюитт. — Я никого кормить не стану. Золото покажи сначала.

Капитан ополчения явно расстроился.

— Мой господин… — начал он.

— Нет уж, никаких господинов. — Хьюитт помахал людям, стоявшим позади него. — Правда? Никаких тварей и никаких лордов.

Гэвин двинулся вперед. Теперь у ворот собралась уже целая толпа: ополчение, альбанские рыцари и оруженосцы. За Гэвином последовали сэр Грегарио и еще дюжина человек. Хьюитт стоял на месте.

— Я приказываю вам пропустить нас, — строго произнес Гэвин.

— Отвали. К северу от реки есть еще одна дорога, — сказал Хьюитт, — и никаких ферм.

— Это измена, — заметил Гэвин.

— А что мы видели от твоего королевства? — Хьюитт пожал плечами. — Только войну и чуму. Хочешь пустить за Стену монстров? Ты предатель. Все, что здесь есть, мы сами сделали. Мы, а не ты.

— Каждый рыцарь, умерший за последний год, умер за тебя, дурак. Каждый рыцарь, каждый лучник, каждый ирк и боглин, погибшие в сражении за альянс, погибли за вас. И ты ничего не делал. На тебе этрусский шлем, оплаченный королем, меч твой из Харндона, стену выстроила Ливия, а не ты. Дороги содержит королева.

— Слова, — сказал мужчина. — Все это слова.

Все больше и больше рыцарей теснились у ворот. Оружия пока не доставали. Гэвин стоял вплотную к Хьюитту.

— Если я прикажу своим рыцарям взять ворота, — сказал Гэвин, — вы все умрете.

Хьюитт обнажил меч.

— Многие из вас тоже умрут, — Хьюитт поднял меч и угрожающе наставил его Гэвину в грудь, — и ты первый.

Гэвин отобрал у него меч. Он схватил лезвие левой рукой и вывернул кисть ополченца, выдернув оружие ладонью в стальной перчатке. Правой он ударил в кольчужное плечо и без особых усилий швырнул Хьюитта на землю.

Мечи покидали ножны.

— Не такого я ждал в первом вольном городе Альбы. — Гэвин приставил острие меча к горлу поверженного. — Предательство и неблагодарность.

— У нас не все такие, — сказал капитан Милетт. — Простите, милорд.

— За нами идет армия из миллиона монстров во главе с драконом размером с ваш город. Миллион, капитан. Когда наступит утро, посмотри на запад. Посмотри на столбы дыма, что поднимаются из земли. Наш враг с помощью магии создал огненные горы. Это наш общий враг. Все свободные народы объединились. Мир балансирует на острие ножа. — Гэвин посмотрел на человека у своих ног: — Я без колебаний перережу все население вашего города, чтобы предотвратить поражение в войне. Это понятно?

— Да не может такого быть…

— Тем не менее так оно и есть. Давайте условимся, господа. Мои люди возьмут под контроль ворота. Потом мы разобьем лагерь, а вы принесете еду. Если еды не хватит, мы возьмем ее сами. У меня нет времени на нежности, поэтому я убью любого, кто встанет у меня на пути. И, капитан, если вы стерпите эту измену, вы станете моим личным врагом. Вы отвечаете за своих людей лично. Я оставлю мастера Хьюитта и двадцать его дружков в заложниках. Возьми этого человека, — велел он Грегарио.

— С удовольствием. Вставай, предатель.

Рыцари Альбы и Брогата быстро шли через ворота. Было видно, что ополченцы думали о драке, но думали слишком долго, пока везде не оказались рыцари в доспехах.

— Я надеялся найти здесь друзей, — резко сказал Гэвин капитану. — Не заставляйте меня думать о вас как о покоренных врагах. Мне нужна еда для десяти тысяч человек.

— Милорд, — сказал капитан, — никто не отдаст свою еду добровольно. Иначе зимой мы будем голодать.

— Зима будет тяжела для всех. А если Эш победит, будет еще тяжелее.

— Сладко поешь, — выплюнул обезоруженный ополченец. — А чего сам себе еду не растишь, благородный?

Гэвин не слушал его.

— Еда, — велел он. — Около двадцати тонн.

— Двадцать тонн? — Милетт побледнел.

— Пятьсот голов крупного рогатого скота и пять тонн зерна, — сказал Гэвин.

— Вы нас разорите!

Гэвин пытался сдержаться. Он слишком устал, чтобы даже двигаться. Поэтому он оглянулся на двоих своих выживших оруженосцев и отряд сэра Грегарио, которые уводили дюжину ополченцев и Хьюитта.

— Еда, — отрезал он. — Прямо сейчас.

Вскоре прибыл обоз, а затем и армия. Несмотря на потери на бродах, обоз спасся. Ставили шатры, разводили костры из дров, привезенных испуганными йоменами на тяжелых телегах. С обозом появилось ополчение Брогата, а также альбанские и морейские копейщики и фракейские ветераны, которые шли с Деметриосом, а теперь отбывали наказание за измену армии запада. Ленты гильдий Лорики когда-то были ярко-фиолетовыми и золотыми, но так поблекли за долгую кампанию, что цветом напоминали осенние листья. За морейцами шли медведи клана Длинной Плотины, которых теперь вели Каменный Топор и Бузина. У медведей болели лапы и слезились глаза, но, почуяв запах съестного из-за Стены, они зарычали. Небольшая кучка местных жителей смотрела, как они входят, и посмеивалась. Затем явились Стражи во главе с Моган.

Над ними никто не пытался глумиться. Стражи излучали страх, и толпа просто растаяла. Моган коротко обняла сэра Гэвина и увела своих в два отведенных для них каменных амбара.

Ирки Н’Гары вошли в город, высоко держа головы, сверкая бронзовыми кольчугами, а перед их строем ехала Тамсин. Но толпа уже разбежалась, и некому было их увидеть, поприветствовать или проклясть. Ирки размещались в шатрах: умерло достаточно народу, чтобы шатров хватало всем.

— Тридцать дней отступления, и мы не потеряли ни единой телеги, — сказал Гэвин.

Сэр Грегарио впервые за несколько недель снял доспехи. Он только неопределенно пожал плечами и откусил еще кусок жареного мяса.