Браун выругался — он бросил дальнострел и понятия не имел, где Лукка.

Он остановился и опустился на колени перед трупом. Труп был одет в шелка, а на толстой золотой цепи висел тяжелый золотой крест, заброшенный на спину. Вокруг разлилась огромная лужа крови, как будто человек взорвался, а голова…

Браун услышал крик внизу и снова выругался. Лукка, пошатываясь, вышел из-за угла.

— Не понимаю, — выплюнул Браун. — Кто-то должен следить за домом. Вдруг их много.

Он повернулся и побежал вниз.

Длинная Лапища увидел вспышки красного света, а затем дом загорелся, из двери повалил дым.

Что-то двигалось на склоне холма. Дождь стихал, Длинная Лапища уже различал гору за домом и блеск света на клинке.

По-настоящему ненормальное видно сразу. Оно не соответствует шаблонам, которые люди так тщательно выстраивают в своих умах, оно чужое. То, на что он смотрел, было неправильным: размером с маленького оленя или большую собаку, темно-красное или черное, быстро движущееся через заросли. Он никогда не видел ничего похожего.

Он вернулся в оливковую рощу.

— Отойди от стены, — крикнул он донне Беатрис и, не услышав ответа, дернул ее за руку и потащил к лошадям. Те подняли головы. — Вы правы, дамочки, — сказал он вслух, — какая-то херня стряслась. Лягайте ее, если что.

Он обнажил меч и снял с пояса баклер.

— Держись рядом, — сказал он по-этрусски, стараясь изо всех сил.

Женщина заплакала.

— Полностью с тобой согласен, — тихо проговорил он.

Лошади боялись. Они задирали головы, вращали глазами, хлестали хвостами. Что-то красно-черное промелькнуло над стеной. Жеребец М’буба Али закричал и встал на дыбы.

А потом тварь прыгнула крайней лошади на спину. Длинная Лапища успел испугаться: морда как у рыбы-прилипалы, тело слишком тонкое для живого существа, когти как длинные стилеты и длинный светящийся меч в правой руке.

Кобыла Брауна лягнула тварь, одна из лошадей М’буба куснула, замедлив ее продвижение.

Длинная Лапища опустил меч и сделал шаг левой ногой.

Тварь переступала по лошадиным спинам, с седла на седло, и лошади сходили с ума. Наступая на голые спины, она срывала плоть с костей, но жеребец и две кобылы устояли на ногах.

Длинная Лапища смотрел на тварь один удар сердца. А потом пустил в дело всю свою выучку.

Тварь двигалась так быстро, что Длинной Лапище пришлось ударить снизу вверх, слева направо, пока тварь еще стояла на спине крайней кобылы, в четырех шагах от него.

В прыжке красно-черное существо выпустило алую стрелу. Деревянный, окованный сталью щит в левой руке Длинной Лапищи принял удар и превратился в пепел. Руку обожгло сквозь стальную перчатку, откусило два пальца, опалило остальные.

Его клинок перерубил протянувшуюся когтистую лапу, и кончик клинка безошибочно ударил в морду твари, меч которой в запоздавшем блоке отрубил четыре дюйма его собственного клинка. Меч прошел сквозь тварь, не наткнувшись на кости, и Длинная Лапища упал под ее весом. Упал и ударился головой. Он не вставал, но тяжесть раскаленного мягкого тела заставляла его действовать. Когти полоснули по бедру, и он почувствовал яд.

Воля начала покидать его.

Донна Беатрис вонзила кинжал в узкую спину. Ей приходилось убивать кур и овец, и рука ее была тверда. Даже увидев нечто, сводившее ее с ума, она все равно сделала свое дело. Клинок перерезал спинной мозг. Она вопила, как банши, но нож ударил точно. Меч твари с грохотом упал на землю.

Длинная Лапища почувствовал, что твари больше нет, потому что целое мгновение она была им. Он ощутил ужасное опустошение: только что он пылал силой и вдруг стал пустым сосудом.

Длинная Лапища лежал в грязи, глядя в мокрое небо.

Донна Беатрис продолжала колоть мертвую тварь. Клинок, входя в плоть, издавал чмокающие звуки. Она громко кричала. Лошади носились вдоль стены, как будто маленькая роща была ипподромом.

Длинная Лапища не понимал, кто он такой. А потом начал догадываться. А потом уверился в этом.

Браун перепрыгнул через стену и чуть не погиб под копытами жеребца. Перекатившись по земле и вскочив, он сумел увернуться от кобылы с безумными глазами.

Он коротко взглянул на тварь. Этрусская женщина все еще стояла на коленях над Длинной Лапищей и, зажав кинжал в обеих руках, раз за разом вонзала его в спину твари. Меч Длинной Лапищи торчал в голове создания.

Как только донна Беатрис наносила удар, раны заживали. Он мог бы решить, что опа сошла с ума, но она просто была в панике и делала все, что могла, — когти она отрубила. Браун сунул руку под рубашку, наклонился и вонзил в тварь добрых десять дюймов ведьминой погибели.

Тварь дернулась. Он отвернулся. Раны перестали затягиваться.

Женщина посмотрела на него. Она была залита кровью, как актер в конце трагедии, тело ее покрывали ожоги, в одежде зияли дыры, как будто на нее напала безумная моль.

Браун поднял труп. Он был горячим на ощупь и казался невероятно неправильным. Все свое отвращение Браун вложил в бросок — тело улетело не слишком далеко.

Глаза Длинной Лапищи раскрылись. Браун твердой рукой прижал острие кинжала к его горлу.

— Кто ты?

— Что за хрень случилась? — Длинная Лапища посмотрел ему в глаза.

Через четыре часа они оказались на мельнице на берегу реки. Длинная Лапища сумел это осознать, когда его стащили с лошади. Дождь стал слабее, но все замерзли, промокли насквозь и не слишком хорошо выглядели. М’буб Али был тяжело ранен, один из его парней погиб, еще двое тоже получили ранения. От них воняло грязью и глиной.

На мельнице обнаружилась Изюминка собственной персоной вместе с герцогиней. Длинная Лапища улыбнулся ей: он ее знал и снова начинал соображать, хотя в уголках глаз не проходили странные вспышки и в голове все как-то плыло. Донна Беатрис держала его с одной стороны, Лукка — с другой.

— Уложите его, тут есть кровати. Магистра Танкреда на месте и готова к работе. И наши врачи тоже. Сегодня обошлось без жертв. Лапища, ты дерьмово выглядишь.

Его уложили.

— Скажи, когда тебе станет лучше, — велела Изюминка. — А это кто?

— Донна Беатрис, — проговорил Длинная Лапища. — Она теперь с нами. И она убила эту чертову тварь.

Герцогиня Вениканская стояла прямо за Изюминкой и смотрела на Брауна:

— Вы его поймали?

— Сложный вопрос, — покачал головой Браун, — но патриарх, несомненно, мертв.

Изюминка подождала, пока два лекаря и Танкреда приступили к своей работе, а затем спустилась по ступенькам вместе с герцогиней, Брауном, донной Беатрис и Дэниелом Фейвором.

— А это кто? — спросила она на лестнице.

Браун проследил ее жест.

— Капитан, это М’буб Али. Он… офицер султана.

— Элисон, они помогли нам в Митле, — пояснила герцогиня. — Как будто целая вечность прошла… Они хотели изучить Тьму.

— Шпионы, — решила Элисон.

— Союзники, — возразила Жизель.

— Хороши союзники, — проворчал Браун и протянул длинный сверток. — Оскверненный меч. Был у твари.

Изюминка приподняла бровь, но спокойно продолжила подниматься в комнату, где когда-то жили хозяева мельницы. Ее оруженосец налил всем вина, а Браун рухнул на стул.

— Не привык к людям, — пробормотал он.

— Но патриарх мертв, — улыбнулась Жизель.

Браун изложил всю историю, попивая вино. Рассказывал он скупо, но профессионально, ему задали пару вопросов, потом расспросили донну Беатрис, после чего перекусили. К этому времени Длинная Лапища проснулся и более или менее пришел в себя.

— Что это было, Лапища? — спросила Изюминка.

— Никогда такого не видел, — ответил он.

Танкреда вылечила всех своих пациентов. Врачом она не была, но с помощью двоих лекарей она убедилась, что М’буб Али вне опасности, и спасла обоих его людей. Яд из тела Длинной Лапищи постепенно выходил сам вместе с вином. Танкреда спустилась к остальным и тоже выпила сладкого белого вина, выслушала описание Длинной Лапищи и с его помощью нарисовала борзую с мордой-присоской, руками вместо лап и длинными колючими когтями.