Он спешился так грациозно, как только мог, и поклонился, она сделала в ответ реверанс, идеально держа голову. Образец хороших манер. Он заставил себя медленно пройти по только что уложенной плитке мимо рва. Отвернулся от Бланш и улыбнулся двум рабочим, которые с трепетом смотрели на Ариосто, а затем перепрыгнул ров и оказался рядом с ней.

— Милорд. — Она снова сделала реверанс.

— Миледи. Господи, как я скучал.

— Я созвала совет, как только увидела Ариосто.

— А если я скажу, что прилетел лишь к тебе?

Ее улыбка говорила о многом. Она предназначалась только ему, пряталась от него и печально кривила левый уголок ее рта.

— К сожалению, даже если ты это скажешь, совет все равно важнее.

— Сомневаюсь, — пробормотал он сердито.

Высоко над равниной и недавно замощенным двором император людей уселся, не снимая промокшего от пота летного костюма, и выпил стакан этрусского красного.

— Пушки работают, — сказал он сэру Майклу, который сидел, вытянув ноги, со стаканом вина и растирал ноги Кайтлин. Та устроилась на старинной дубовой скамье, которая почернела от времени. Резные святые, когда-то раскрашенные, тоже стали черными. Ноги Кайтлин лежали у мужа на коленях.

— Я знал, что они сработают, — довольно кивнул Майкл. — Жаль, я не видел.

Габриэль поскреб бороду. Он чувствовал себя очень грязным по сравнению с людьми вокруг. Их одежда была чистой, их тела были чистыми, и они все были сыты. Он не ел досыта уже восемь дней.

Вошла Бланш с королевой Арле и ее дамами. Габриэль поднялся, не очень-то изящно, и ответил на их поклоны.

— Комнин уводит голодающих обратно в Этруссию, — сказал Майкл. — Сэр Милус с основными силами прошел перевал. Он в дне пути. Изюминка…

За плечом Бланш стояла незнакомая Габриэлю женщина, молодая, белокурая и хорошенькая. А позади нее…

— Сью! — Габриэль бросился к ней и обнял главную женщину войска. Сью была скорее миловидной, чем красивой, — высокая, крепкая, черноволосая, с ярким белым шрамом на голове от старой раны. Этот шрам в сочетании с другим в углу рта делал ее похожим на старого пирата.

Но за годы, проведенные в походах вместе с ней, Габриэль никогда не видел ее настолько отдохнувшей и хорошо одетой.

— Осторожнее с моим платьем, — сказала Сью с ухмылкой, — я его позаимствовала.

Бланш поцеловала ее в щеку.

— Однажды ты отдала мне все, что могла.

Сью с удовольствием поцеловала ее в ответ.

— Милая, я же в будущее вкладывалась. Я сразу поняла, что ты задержишься рядом с капитаном.

Кларисса де Сартрес выглянула в окно. Вошел ее маршал, а за ним человек в шапочке философа-яхадута и длинном одеянии из безупречного черного бархата. Его сопровождали очень красивый мужчина с густой черной бородой, облаченный в длинные ифрикуанские одежды, и два мамлюка.

Бланш изящным жестом указала на ученого. От нее пахнуло благовониями, а жест она явно тренировала.

— Магистры Катб ад-Дин аль-Ширази и Юсуф бин Маймум.

Габриэль встал и поклонился им обоим. Ифрикуанец был ненамного старше его самого, лет тридцати, и очень молод для звания магистра. С другой стороны, Моргану Мортирмиру едва исполнилось восемнадцать.

Майкл осторожно опустил ноги жены на пол и прислонился к резному камню над огромным камином. На камне святой Михаил убивал дракона.

Сью села за длинный стол.

— Я привела их из Веники.

— И четвертый обоз тоже, — добавила Бланш.

Габриэлю хотелось закатить глаза. «Я знаю. Я капитан».

Он оглядел их всех. Майкл, Кларисса, Бланш, Кайтлин, Сью, Пьер Ла Порт, двое ученых, горстка слуг, мамлюки и оруженосец Майкла, лорд Робин. Он думал, что учил большинство из них всему. Почему они вдруг решили, будто он не в курсе, что происходит? Но в то же время он признавал, что они очень стараются показать, что знают свое дело. Сью гордилась первым командирским постом, Бланш училась быть императрицей, а не прачкой, Кларисса пыталась стать королевой, а он нуждался в них во всех. Все нуждались друг в друге.

— Госпожа Элисон несколько изменила свои планы, — почтительно сказал лорд Робин и протянул Габриэлю листок со следами крови.

— Птица ранена? — спросил Габриэль. В каком-то смысле судьба мира держалась на крыльях императорских птиц.

— На С два напали. Он выжил, добрался сюда и лечится. — Робин взглянул на Бланш.

Бланш кивнула двум мужчинам в мантиях:

— Наши гости — астрологи.

Она явно уже привыкла к роли главы собрания. Габриэль задумался на мгновение.

— Я пытался найти вас несколько недель, — сказал тот, что моложе.

Яхадут почесал под шапочкой:

— И я тоже.

Габриэль ничего не смог с собой поделать, это было сильнее него.

— Я ожидал троих мудрецов с востока. Но не раньше, чем родится ребенок.

Кайтлин захохотала, ее прекрасное лицо вдруг покрылось алыми пятнами. Остальные либо отвели глаза, либо наоборот, вытаращились на него. Бланш уставилась на мужа.

— А? — спросил яхадут и взглянул на Кайтлин. — Это шутка?

— Довольно кощунственная, — ответил Габриэль.

— Не позволяйте ему перебивать вас, — сказала Бланш, — он всегда себя так ведет.

Габриэль откинулся назад. Двое ученых посмотрели друг на друга, и яхадут положил руку на сердце и поклонился, как будто уступая место младшему.

Молодой человек подошел к столу и махнул рукой. Как только он собрал силу, прочный золотой щит Габриэля вырвался из эфира. Сам Габриэль вскочил и взялся за меч.

Гость замер.

— Я не имею в виду ничего плохого! — воскликнул он на архаике с сильным акцентом.

Габриэль увидел, что и Бланш, и Кларисса держали в руках мечи. У Майкла был собственный небольшой щит; он явно учился.

— Магистр аль-Ширази, — сказал он — щит немного приглушал голос, — недопустимо призывать силу в присутствии императора без разрешения.

Магистр выпустил собранную силу.

— Приношу свои извинения, милорд.

Габриэль встал и поклонился.

— Я думаю, что мы все немного нервничаем, — признался он. Убрал свои щиты, снял потную руку с рукояти боевого меча и заставил себя улыбнуться. — Время сейчас трудное.

Магистр еще сильнее побледнел, но все же оставался непоколебимым.

— Милорд, — начал он снова, — мне бы хотелось провести несколько небольших демонстраций…

— Прошу вас, — сказал Габриэль. Он улыбнулся, как надеялся, дружелюбно, стараясь, чтобы руки не дрожали.

— Бин Маймум и я — астрологи. Мы смотрим на звезды. Мы читали труды госпожи Юлии.

Он произнес свое заклинание, и в воздухе возникло пятно, сияющее, насыщенно-черное, как мантия мага, и звезды на нем висели кристаллами.

— Милорд, когда я услышал, что вы в Древней земле, я захотел с вами познакомиться; но в Венике я понял, что у вас есть план дел. — Он часто трогал себя за нос — странный тик — и ножом для еды указывал на изображение небес.

— Вы не из Ифрикуа, — сказал Габриэль, наклоняясь вперед.

— Нет, милорд. Я из Джилана. Вероятно, это самое восточное королевство, принадлежащее людям. Рядом с нами живут Дикие, как и у вас, на Ильбе.

— Альбе, — поправил Габриэль, а затем подумал о Бланш.

«Как мы, люди, любим поправлять друг друга».

— Мой король Ростан Даббадж — великий рыцарь и великий воин.

Теперь стало понятно, почему бледный маг не походил на ифрикуанца.

Яхадут нахмурился.

— Разумеется, не самое восточное. Самое восточное королевство — Ку’ин.

Аль-Ширази нахмурился.

— Вестей из Ку’ина нет уже много столетий.

— Возможно, мой народ лучше умеет держать связь, чем ваш, — сказал бин Маймум.

— К сожалению, я никогда не слышал о Джилане, — сказал Габриэль, желая, чтобы они с этим покончили, и бросил испепеляющий взгляд на жену, которая приподняла бровь. — У меня действительно есть планы и расписание. — Он сопроводил эти слова жестом, который знали все в войске. «Давайте быстрее».

— Да, — сказал аль-Ширази, — я слышал в Венике от госпожи Су, что вы полагаете, будто врата откроются через… десять дней.