Патриарх был склонен прислушиваться к их советам: они знали о его врагах больше многих и многое знали о войне вообще. Он щелкнул пальцами и указал на Али-Мохаммеда эль-Рафика. Изгнанника не ждали дома: он убил сына султана. И выглядел он как опасный нечестивец: темная кожа и шрам, идущий через переносицу, делали его похожим на черта.

— Ваше святейшество. — Он подошел к красной туфле патриарха.

— Армия стоит на нашем пути на север. У моста в Сан-Батисте. Посмотри на них, вернись и дай мне совет.

— Это единственный переход на десять миль к северу и югу, — заметил один из бесконечных священников, окружавших патриарха.

— Что сказал пленник? — спросил Али. Он знал, что в плен взят кто-то высокопоставленный.

— Пока ничего, — буркнул патриарх.

— Впечатляюще. — Усы Али дрогнули в полуулыбке. — Скоро вернусь.

Он с гиканьем развернул коня и погнал прочь, подняв небольшой водоворот пыли. Али любил демонстрировать, как ловок верхом.

Все утро он изучал реку. Отметил для себя каменистый берег и переправы для скота, но насчитал не более двухсот вражеских солдат. С этим он вернулся к своему господину.

— Кажется, вас обманывают.

Патриарх не был новичком в войне.

— Думаешь, это арьергард, а враг ушел навстречу герцогу Митлийскому?

— Это одно из объяснений, но их много. Будь у меня сотня всадников, я бы поехал через мост и посмотрел, что можно увидеть сверху. На равнине ничего нет. Командир противника либо блефует, либо дурак. В любом случае мы можем перейти мост. А после этого трудно будет помешать нам воссоединиться с герцогом. Ну или их командир использует равнину, чтобы заманить нас в ловушку у реки. В этом случае он должен быть абсолютно уверен, что его армия превосходит нашу.

— Войсками противника командует женщина, — заметил патриарх.

— Ваше святейшество, — сказал человек, которого звали настоятелем, — раз она женщина, мы можем быть уверены, что она дура. Женщины ничего не понимают в войне. И ее шпиона мы поймали, так что она не знает эту местность.

— Женщины бывают хитрыми, — тихо сказал Али-Мохаммед.

Патриарх огляделся. Никто из его капитанов или советников не осмелился заговорить — возможно, из-за наказаний, которые ждали неудачников. Он восседал в металлическом паланкине, излучавшем жар не хуже печки. Говорили, что ни одна лошадь его не унесет.

— Я выиграл десять сражений и ни разу не встречал женщины, которая могла бы возглавить армию. Перейдем реку. Даже в худшем случае у нас больше людей и больше рыцарей, и мы просто прорвемся силой, — говорил он ровно и бесстрастно, слегка шипя.

Все закивали, за исключением Али-Мохаммеда, который внимательно изучал подпругу.

— Тогда выступаем. А как пленник? — спросил патриарх у одного из младших священников.

— Он заражен. Пройдет еще два часа, прежде чем его можно будет допросить.

— Если вражеских войск тут нет, добейте его и соберите червей, — велел патриарх. — Да-да. Я не хочу, чтобы воля знала больше нас. Через два часа мы покончим с этим делом. Хватит пыток.

— Хорошо, ваше святейшество.

Через полчаса авангард патриарха перешел мост. Сопротивления они почти не встретили, только несколько десятков крестьян с арбалетами, в основном беронцы. Они чуть постреляли в авангард и убежали в лес.

Им удалось убить двоих. Их неудача обрадовала всю армию, дождь здорово подмыл их волю к борьбе, да и в лучшие времена они особой верностью не отличались, что сильно раздражало патриарха.

Остальная часть армии патриарха приступила к непростому переходу через реку. Вскоре разведчики нашли брод для скота, и армия смогла переправиться вдвое быстрее. Али и коннетабль патриарха, оба простые смертные, вздохнули с облегчением, когда конница оказалась на другом берегу и выстроилась в боевой порядок.

Высоко на склоне, где зеленый отряд разжег сигнальный огонь, Изюминка смотрела вниз, на лесной полог и своих врагов. Она знала от Уа’Хэ, что Кронмир попал в плен. Он сам мало ее заботил, но она с ужасом понимала, что ему известна большая часть ее собственных планов. И планов Габриэля. А Жизель его ценила.

Если подумать, отправить его в разведку было невероятно глупо. Она мало в жизни делала таких глупостей.

Но если что Изюминка и умела, так это решать проблемы по мере их поступления и не думать о том, о чем думать не следует. Она продавала свое тело за деньги, а потом забыла об этом. Она рассматривала Джуласа Кронмира как проблему, а потом отложила ее. Ей нужно выиграть сражение, и тогда она перейдет к следующему делу.

— Подавайте сигнал, — велела она.

Рога запели на склонах холмов, и эхо разнеслось по прекрасной долине.

Али-Мохаммед эль-Рафик покачал головой.

— Почему было просто не остановить нас у реки? — спросил он у джиннов воздуха. — Мы уже переправились.

В нижней части поросшего лесом хребта среди деревьев блеснула сталь.

Два отряда оказались смещены друг относительно друга. Довольно сильно: почти половина армии патриарха стояла против пустого склона, а почти треть вражеской армии оказалась левее левого фланга Али. Он поморщился, откинул полы тяжелого шелкового кафтана назад, чтобы освободить руки с луком и мечом, посмотрел на склон холма и тяжело задумался.

Убедившись, что его господин не занимается никакой темной магией, он протолкался в группу священников, настолько близко стоящих к патриарху, что они чувствовали неестественное тепло, исходящее от этого человека. Ну или не человека.

— Ваше святейшество, нам нужно сокрушить их, прежде чем эта кавалерия сокрушит нас. — Он указал на лес прямо перед собой.

Патриарх восседал в массивном золотом паланкине, который держали двадцать человек, уже обработанных червями. Они были способны идти весь день в полном доспехе. В прошлом почти все они были политическими врагами патриарха.

— Чувствую ловушку, — сказал патриарх, — в этом лесу, кажется, полно людей.

Али пожал плечами.

— Говори, — велел патриарх.

— Ваше святейшество, это вполне возможно. Но на войне никогда нельзя стоять на месте. Возвращаться на тот берег поздно.

Напротив них появилось несколько сотен всадников. Они не сразу собрались, заплутав в густом лесу, но довольно быстро выстроились в идеальном порядке.

«Их не меньше тысячи», — подумал Али. Они ехали вперед, как будто были одни на поле.

— Знамя? — спросил патриарх.

— Святая Екатерина, — ответил священник, — иностранные наемники.

Шипение в голосе патриарха стало заметнее:

— Нас же уверяли, что они на севере? Воюют с мятежниками.

Священники молчали. Им явно было неуютно. Али-Мохаммед провел здесь достаточно времени, чтобы узнать, что настрой патриарха и его манера говорить очень сильно изменились за последние недели, что он позволял себе кощунственные высказывания, пугая священников, и что он часто рассуждал о воле и мятежниках словами, мало общего имеющими с богословием.

— Что они делают? — спросил патриарх.

Солдаты под штандартом святой Екатерины шли вперед. Они продвинулись почти на полмили, их ярко-красные сюрко и полированные доспехи бросались в глаза. Все смотрели на них. В двухстах шагах от армии патриарха они остановились.

Патриарх поставил завесу герметической защиты, как будто мимоходом. Али-Мохаммед раньше никогда не встречал герметистов, чья магия была бы алой.

— Да благословит нас Бог, — сказал он. Красный купол поднялся над полем.

Вражеские наемники спешились. Женщина в киртле и верхнем платье вышла вперед и воздела руки к небу, будто бы взывая к Господу.

Шестьсот опытных албанских лучников потянулись за стрелами.

— Заряжай! — крикнул Смок, и легкий ветерок разнес его команду вокруг.

— Готово, — сказала госпожа Танкреда тонким голосом, дрожащим от волнения.

— Целься!

Танкреда выпустила заклинание и проделала двухсотярдовую дыру в щите патриарха, на высоте около семидесяти футов, где щит ослабевал. У нее получилось именно то, что она задумала, она очень удивилась и почти потеряла концентрацию.