— Ты — невероятное существо.

— Да, — согласилась Смотрит на Облака. — Как и ты.

Анеас кашлянул. Мастеру Смиту хватило совести слегка смутиться.

— Какой вы создали восхитительный треугольник. Похоже на перст судьбы. Не буду вмешиваться, но…

И тут небо раскололось.

На мгновение, на вечное мгновение, в ткани небес возникла дыра. Анеас видел звезды и черноту чернее любой ночи. Перед глазами все расплылось, словно он смотрел на солнце. Из дыры появился дракон. Он был длиннее корабля, больше замка. Его появление из тьмы отрицало саму реальность. Люди кричали и закрывали лица.

— Черт, — сказал мастер Смит.

Смотрит на Облака бросал заклинание за заклинанием. Анеас, который был в отличной форме после двух недель постоянных боев, не отставал от подменыша ни на заклинание.

Мастер Смит исчез.

Эш спикировал вниз.

Цапля выстрелил из лука, и целая туча болтов и стрел взмыла навстречу дракону. Тот презрительно вздохнул, и его дыхание уничтожило все стрелы. Они просто перестали быть.

Дракон творил заклинания, и светящаяся зеленая призма Смотрит на Облака погасла. Он упал на землю, но Скас-а-гао встал над ним и начал плести заклинание, какого Анеас никогда не видел. Это был щит — или сеть, — походивший на тени листьев на ярком солнце. Щит казался сказочно сложным, он подчинялся собственной логике, вторая атака дракона врезалась в него…

…и осталась там. Внутри своей крепости Скас-а-гао лихорадочно воздвигал золотую стену неукротимой воли, как Дезидерата научила их всех в гостинице в Дормлинге. На этом фундаменте он поднял свою лесную ловушку из света и тьмы, и она выдержала.

Анеас тоже творил заклинания. Он наблюдал за происходящим, но невнимательно. Он создал дюжину иллюзий: он сам, Ирина, Смотрит на Облака. Иллюзии разбежались в разные стороны, а он продолжал работать. Глубоко в своем Дворце он клал гальку на гальку, меняя русло крошечного ручья, призывая рыбу.

Эш. Это Эш.

Скас-а-гао добавил в свои иллюзии нотку ненависти к Кевину Орли.

Он поднял сложный щит, изобретенный им самим, поверх симулякра Ирины.

Краем сознания он понимал, что все они были живы только потому, что Эш отчаянно искал Лота. Мастера Смита. Еще одна струя драконьего дыхания ударила по их щитам. Люди умирали. Ирки умирали. Боглины умирали.

Еще одна туча стрел взлетела в небеса и исчезла.

Эш потянулся вперед и создал простое заклинание. Большинство боглинов немедленно перешли под его волю. Эш посмаковал их предательство и послал их против бывших друзей. Ричард Ланторн натянул тяжелый лук. Лук принадлежал Уилфулу Убийце, и Ланторну еще не доводилось стрелять из него. Это был самый тяжелый лук на его памяти.

Попомните мои слова.

Ланторн подтянул тяжелую стрелу к самому лицу и выпустил ее почти вертикально вверх, закряхтев от боли. Он не успел выстрелить одновременно с другими. Стрела не попала в облако дыхания дракона и ударила огромного зверя в бок — будто крошечная мошка укусила человека.

Но это был первый раз, когда они попали в дракона.

Эш повернулся.

Заклинание Анеаса было почти готово. Оно сразу выдавало в нем сына Гауз: было очень запутанным, глубоким, затхлым и мрачным. Он вложил в него все, что имел. Рисковал страшно: у него не осталось сил ни на защиту, ни на нападение.

Среди навесов и вигвамов лагеря летали десятки шершней и ос. В основном они гонялись за бесчисленными мухами, но внезапно чья-то воля перехватила их в полете — и им пришлось выбрать дичь посерьезнее. Могучие хищники мира насекомых не знали страха. Они поднялись выше, разыскивая свою новую добычу.

Смотрит на Облака подняла голову, щелкнула пальцами и сотворила заклинание. Простая молния взлетела к разворачивающемуся дракону и ударила в цель. Эш снова повернулся, в гневе жертвуя высотой ради скорости.

В небе появился второй дракон.

Эш понял, что второй дракон взлетает ему навстречу с юга, и снова повернулся. Виверны начали собираться на севере. Эш выдохнул, выдохнул и другой дракон. Там, где облака их дыхания встретились, вспыхнул свет, скрыл драконов трехмерной сияющей завесой.

Бесстрашные шершни взмыли в небо; дюжина подохла на стыке двух облаков силы соперников, еще дюжину унес вихрь, когда Эш с невероятной скоростью хлестнул хвостом по небу.

Остальные летели дальше.

Анеас потянулся в эфир и на архаике произнес ключ к своему заклинанию. «И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего».

В реальности Эш сильно бил крыльями. Он был черен, но чешуя на шее и животе оказалась золотой и слегка светилась, зеленые глаза сияли, как драгоценные камни, длиннейший хвост с жалом на конце тянулся по небу, как змея.

Лот, он же мастер Смит, был меньше. Не до конца зажившее крыло защищала паутина огня и света. Его зеленая чешуя отливала золотом, морда была длиннее и сильнее изогнута, хвост короче. Он повторил поворот своего более крупного противника; Эш летел слишком низко и слишком медленно, чтобы уклониться, и облако огня и силы, которое выдохнул Лот, задело длинный хвост Эша — и оторвало его, так что хвост, похожий на дергающуюся змею, рухнул в озеро. Воды расступились, в воздух поднялась огромная струя пара. Драконы кружили так низко над землей, что крыльями задевали ветви деревьев и их дыхание зажигало костры там, где щиты магов не закрывали лес.

Эш заставил себя подняться, его гигантские крылья с силой били о воздух. Над ним разверзлись врата во тьму за пределами эфира, и каждый человек и не-человек на поле боя ощутил укол ужаса, неверия, невозможности, но там, где выдох Лота задел пустоту, прореха закрылась, и реальность наросла на ней, как шрам на ране.

Белые шершни поразили Эша.

Но Эш не был новичком. Его многослойные щиты не уступали в прочности его чешуе. Первым шершням нечего оказалось кусать, они соскользнули с непробиваемых щитов, и тонкие умные заклинания пропали впустую, хотя Эшу пришлось осознать природу заклятья, направленного на него. Даже в смертельной битве с Лотом он нашел время в своем бесконечном эфирном «я», чтобы перехватить пару шершней и повернуть их, слегка усиливая, подавляя их крошечный разум, уничтожая заклинание Анеаса, нацеливая их на собственного создателя. Эш не стал возиться, выясняя, куда они летят, — просто повернул всех, до кого смог дотянуться.

В тот же момент он обнаружил Ирину — по яйцу, кроющемуся в ее душе, прошел мимо нее и увидел еще одного крошечного врага. Молния цвета засохшей крови ударила — но, к отвращению Эша, попала не в человека, а в иллюзию.

Эш запутался. Лот поливал его силой. Он парил ниже, возможно, слишком близко, хорошо понимая свою уязвимость. Кажется, он хотел закрыть прореху не меньше, чем победить Эша.

Эш был ранен. Но он ждал. В реальности огромный передний коготь, похожий на нож размером с дерево, прянул вперед — вот только, как и Оскверненный меч, коготь Эша существовал как в реальности, так и в эфире. Одним ударом он отсек огненное крыло Лота, а затем почти нежным движением оторвал второе. Искалеченный зеленый дракон рухнул между лап Эша, и тот расхохотался, несмотря на черный дым, идущий от его брюха — там, где дыхание Лота опалило рану, нанесенную Томом Лакланом, куда Ричард Ланторн пустил стрелу, а Керак направил первобытный огонь.

Лот закричал и в реальности, и в эфире.

Четыре шершня, уже размером с сокола, пробили герметические щиты четырех магов и начали охоту на Анеаса, Гас-а-хо и Смотрит на Облака. Последний из шершней Анеаса выжил, увернувшись от падающей туши Лота, и проскользнул между двумя драконами, нацелившись на свою жертву и не обращая внимания на другого дракона. Ведомый то ли удачей, то ли самой судьбой, он ударился прямо в рану, прожженную Лотом, и вгрызся в окровавленную плоть. Укус вышел пустячным, а вот канал для заклинания порчи, темного, как сердце матери Анеаса, оказался совершенным, тем более что насекомому повезло попасть в рану.

Эш почувствовал всплеск энергии, но общий фон заклинаний был настолько силен, что он почти не заметил удара, просто обратив заклинание вспять. Эш обожал использовать заклинания врага против него самого, он просто упивался превосходством, которое ему дарил такой подход.