Майкл уже держал в руке планшет.

— Порядок выступления?

Габриэль взглянул на набросок местности, который сделал Длинная Лапища.

— Я вчера видел этот холм. Там и дадим бой. Это будет скорее стычка, чем засада, и нам потребуется несколько часов, чтобы добраться туда.

— А нельзя подраться поближе?

— Здесь жуткая почва, — сказал Габриэль. — Холм окружает травянистая равнина, а в качестве травы выступают маленькие папоротники. Это страна для кавалеристов. Надо использовать рыцарей, вот я к чему.

Майкл кивнул, перерисовывая торопливый набросок на свой планшет.

— Наемники, дю Корс, пугала? — спросил он. — И попросить Изюминку послать вперед графа Симона.

— Нет, — возразил Габриэль. — Приведи Пайама и его мамлюков, если получится.

— Пять тысяч тяжелых всадников, — улыбнулся Майкл.

— С луками, — сказал Габриэль. — Наказание должно соответствовать преступлению.

Странный долгий рассвет продолжался, и отряд шагал в розовом свете. Они вышли из леса огромных папоротников или похожих на папоротник растений к холмистой равнине, поросшей пахнущей базиликом «травой», похожей на укроп. Еще там местами росло что-то, что выглядело как фенхель и пахло корицей.

Фрэнсис Эткорт стоял с графом Заком и объяснял передовым отрядам, куда идти. Веки у Зака набрякли, и он казался сердитым, как кошка, которую неправильно погладили. Плохиш Том предпочел не задирать его. Наемники пошли направо, через странную густую траву, и вверх, на главный холм. Мортирмир уже стоял наверху с императором и штабом, императорский штандарт трепетал на порывистом ветру. Двести нордиканцев спали в траве.

Император изучал поле битвы вместе с цезарем Георгием Комнином. Полевая кузница, которую растопили привезенными из Арле дровами, весело пыхтела за штандартом. Три харндонских оружейника заклепывали латную юбку сэра Майкла, а Эдвард делал заклепки из проволоки, и наковальня пела под молотом; Герцог одевался, а Анна Вудсток, уже надевшая доспех, учила Марси, одну из подмастерьев, варить кахве в маленьком медном горшке по-ифрикуански, как пили император и его офицеры, — погуще и с медом.

Макгилли и новый паж, Хэмуайз, очень-очень юный, чей-то младший сын, облачали императора в летный костюм, а Тоби ел яблоко и раздавал им указания.

— Нет, Георгий, — говорил император. — Если они не захотят драться, мы их пропустим.

Анна Вудсток принесла поднос с маленькими роговыми чашечками кахве и предложила всем. Мортирмир отхлебнул, расплылся в довольной улыбке и залпом допил остаток.

— Я думаю, ваше величество ошибается, — сказал цезарь и отпил кахве. — Мне кажется…

— Продолжайте, — поднял бровь Габриэль.

— Что, если они возьмут наши врата? — спросил Комнин. — Зачем рисковать?

— Времени мало. И я уверен, что Кларисса и ее превосходный хор скромных магов удержат врата, не говоря уж о коннетабле и гарнизоне.

Габриэль смотрел, как зеленый отряд и вардариоты идут дальше по равнине. Временами их выдавал блеск металла. Комнин поднял чашку, оглядел внутренний круг и пожал плечами.

— Это довольно рискованно, — осторожно сказал он.

— А что не рискованно? Я вас понимаю, но у нас просто нет времени.

— Половина гарнизона Арле смешалась с алеманскими рыцарями. А королева Арле стоит примерно в шестидесяти футах отсюда. Прошу прощения, никто другой не осмелился этого сказать.

Габриэль Мурьен громко заковыристо выругался, обернулся и посмотрел на свой отряд. Теперь он сразу увидел стройную фигуру в превосходных доспехах. Это была Кларисса де Сартрес, которая стояла рядом с Филипом де Бозе. Он стиснул зубы, исподлобья посмотрел на Комнина и принужденно рассмеялся:

— Кажется, я и правда император. Раз уж подданные от меня что-то скрывают.

— Любой, у кого есть доспехи, хочет быть с нами. — Плохиш Том выпил свой кахве, — делать великие дела. И как их винить?

— А почему никто не хочет умереть в своей постели? — покачал головой Габриэль. — Ладно. Анна, передай королеве Арле чашку кахве, мои добрые пожелания и скажи, что она слишком высокая для пажа, а с такими доспехами вполне может быть рыцарем. Но мое решение остается прежним: если мы сможем избежать сражения путем маневра или переговоров, мы это сделаем.

Мортирмир опустился на колени и ковырял незнакомую траву столовым ножом. Все к нему привыкли и не обращали внимания. На мгновение он задумался, а затем направился туда, где лучники копали ямы в упругом дерне, а потные пажи расставляли колья, которые привезли обозом из Арле.

— Мы можем устроить засаду, — сказал Комнин.

— Я то же самое говорю, — добавил Том.

Император холодно поклонился подошедшей королеве Арле, лицо которой пылало, как медленно поднимающееся солнце.

— С точки зрения морали устроить засаду на армию из иного мира в третьем мире без предварительного предупреждения — это примерно то же самое, что напасть на незнакомца в переулке, убить его и забрать кошелек.

— Да, — согласился Том Лаклан. — И что?

Майкл, с которым все еще возились оружейники, захохотал.

— С каких пор ты стал таким совестливым?

— А вот стал! — огрызнулся Габриэль. — Это вы во всем виноваты. Мне приходится притворяться могущественным и благодетельным императором.

Не давая напряжению стать еще сильнее, подъехал на усталом пони Длинная Лапища, почтительно поклонился императору и показал на равнину.

— Началось. Они уже идут. Выслали разведчиков, дюжина на дороге, по пятьдесят с каждой стороны.

— Как сражаться с саламандрами? — спросил император.

— Они очень горячие и очень крепкие, но броня не лучше, чем у людей. У того, с кем мы дрались, доспехов не было. Очень быстрые, как я или даже быстрее. — Длинная Лапища говорил, не осознавая собственного высокомерия. Он был блестящим мастером фехтования, настолько быстрым, что многие неплохие воины отказывались с ним тренироваться.

— Маги? — спросил Майкл. Герцог стоял рядом с ним на коленях и проделывал новые дырки в новом кожаном ремешке.

— Тот, с кем мы сражались, выпускал одну мощную молнию, ярко-красную, я таких раньше не видел. И так несколько раз. — Длинная Лапища виновато развел руками: — Про щиты ничего не знаю, но, наверное, были. А где Браун?

— С Изюминкой. — Габриэль подергал себя за бороду. — Сейчас они на дороге сюда.

— Регент Галле только что вышел на поле боя, — сказал Длинная Лапища. — Сэр Павало миновал врата и гонит своих мамлюков вперед. — Он огляделся, не обращая особого внимания, насколько высокопоставлена его публика. — Самое главное, что они умеют отращивать конечности.

— Очень быстры, трудно убить, нет металлической брони, и нужно обязательно добивать, — подытожил Габриэль. — Сообщите всем войскам. Пугал ставьте прямо здесь, на вершине. Они будут наковальней.

— Мы вроде не собирались сражаться, — насмешливо сказал Майкл.

— Гонца сюда, — велел Габриэль.

Через несколько мгновений появился имперский гонец. Император кивнул ей.

— По этой дороге движется армия саламандр. Я хочу начать с ними переговоры.

Габриэль написал записку и передал ее гонцу. Та поклонилась, села на предоставленную ей лошадь, взяла длинную белую пику с бело-зеленым вымпелом и поскакала безоружной.

— Смелая, — сказал Габриэль.

— Чокнутая, — согласился Том. — Ты расстроишься, когда ее убьют и съедят?

— Да. Господи, как меня все сегодня поддерживают этим утром, это что-то.

Габриэль позволил себе долгий вздох облегчения, когда крошечное облачко дорожной пыли показалось в розовом полумраке. Посланница возвращалась. Она покраснела, плащ развевался за ней, как крылья.

Она спрыгнула с коня и опустилась на одно колено. Уголек в руках Адриана Голдсмита поспешно забегал, зарисовывая беспокойное животное.

— Ваша светлость, мы не сразу нашли… общий язык. — Она посмотрела императору в глаза. — Они знают низкую архаику, но отказываются говорить на ней. Называют ее языком рабов.

Габриэль приподнял бровь, а потом покачал головой.