Он крутит бедрами, щекочет меня головкой члена, заставляя отчаянно желать его возвращения. Я качаю бедрами, безмолвно умоляю его наполнить меня, трахнуть меня, погрузиться в меня глубоко, позволив нам обоим потеряться там, где наши тела сольются воедино.

Он делает резкий вдох, а затем медленно входит в меня, заставляет меня открыться и распасться на части. Он отстраняется, быстрее на этот раз, и делает еще один толчок. У меня перехватывает дыхание, внутри у меня все дрожит. Назад и вперед, внутрь и наружу, он уничтожает меня, унося прочь от всех тех моментов, которые я могла бы припомнить. Он больше, чем просто парень на вечер, больше чем убийца демонов, он спаситель — тот, кто, как я верю, может очистить мою душу.

Он берет мои ноги и закидывает их себе на плечи. Он глубоко входит, вонзается в меня, пока мое тело не охватывает оргазм, овладевая мной целиком, от самой дальней точки, которую никто никогда не касался, заканчивая краем, где моя кожа соприкасается с его. Я лишена слов, я не могу ему сказать, что кончила. Язык моего тела говорит о многом. Движение каждой клетки моего тела заставляет меня испытать, каким должен быть секс между двумя взрослыми людьми по обоюдному согласию. Он ускоряется, после чего прижимает пальцы к моему клитору и начинает его тереть. Мое тело принимает его предложение, я сжимаю внутренние мышцы сильнее, после чего я рассыпаюсь на множество кусочков во второй раз. Его мышцы напряжены, бедра двигаются мне навстречу. Меня бьет дрожь сильнее, чем когда-либо. Я ничего не вижу, не могу говорить, все, что я могу — это держаться за него, прижиматься к нему как можно крепче, чувствуя, как его член вибрирует внутри меня, изливая в презерватив то, что так жаждет впитать моя вагина.

Он сдергивает шарф с моих глаз, его тело все еще прижато к моему. Мои глаза привыкают к свету комнаты, и я вижу, как блестит его тело, его темные волосы влажные, а кожа покрыта мурашками.

Я в безопасности.

Наконец есть тот, кто заставляет меня верить, что я достойна большего, чем случайный секс. Я достойна сексуального удовольствия без оглядки на страх или чувство вины.

Он смотрит на меня и по его смуглому лицу расползается улыбка, он тянется и вытирает мне щеки. Чувство облегчения проносится по моему телу.

‒ Я сделал тебе больно? ‒ шепчет он слишком поспешно. Он нежно ласкает мое лицо, его беспокойство очевидно, когда его большие пальцы смахивают последние слезы, катящиеся по моим щекам.

‒ Нет.

‒ Тогда почему ты плачешь?

Он отрывает свое тело от моего, одновременно притягивая меня к своей груди.

‒ Это гораздо глубже, чем просто боль, ‒ шепчу я едва слышно.

Он смотрит на меня, мы долгое время смотрим друг на друга, я знаю, что в глубине души чертовски безумно полагать, что я впущу кого-то в свое сердце после целой жизни наполненной болью, но эти последние три дня не были похожи ни на что, что я когда-либо испытывала раньше. Он, как глоток свежего воздуха в загазованном городе.

‒ Я хочу позаботиться о тебе, если ты позволишь.

Я хочу верить ему, на самом деле стремлюсь к этому. И на мгновение мои мечты туманят реальность. Возможно, он заберет меня с собой, куда бы он ни направился. Если он полюбит меня не общая внимания на ярлык той, кем я являюсь, мне не придется тратить остаток жизни на то, чтобы мне платили за опрометчивый секс с придурками, которые, отстрелявшись, пойдут дальше своей дорогой. Мистер делает меня лучше, я чувствую себя лучше, когда я с ним. Черт, даже когда я борюсь с ним, он все равно заставляет меня чувствовать себя красивой, желанной и достойной чего-то помимо примитивного быстрого траха.

‒ Хочешь обо мне позаботиться? ‒ спрашиваю, но я знаю и нутром чувствую, что он говорит о настоящем времени, а я говорю о будущем. Я уверена, что отвечу и попрошу его широкими чертовыми мазками нанести на полотне моей жизни картину будущего. Я провела всю жизнь, закрываясь от идеи, что есть на свете рыцарь в блестящих доспехах, который придет и спасет меня. Почему мое сердце сейчас щелкает на кнопку выключателя в моем сознании?

Предательство, чертово предательство.

‒ Да, позволь мне позаботится о тебе.

Он тянет меня в свои объятия. У меня тяжелеют руки и ноги, становятся ватными. Мое тело изнемогает от того, что я отдаю ему все, что есть во мне. Я издаю стон, и он отвечает мне тем, что подхватывает меня на руки.

‒ Что теперь будет, Мистер? ‒ спрашиваю я, страшась услышать ответ.

‒ Я забочусь о тебе, слово Гарретта.

‒ Кто такой Гарретт? ‒ переспрашиваю я, по праву смущаясь.

‒ Меня зовут Гарретт, Гарретт Чедвик.

Он открывается мне, также как и я открылась ему. Его зовут Гарретт, человек, который исцеляет сломленную девушку, живущую прямо под поверхностью той, кем я есть.

‒ Ну, Гарретт Чедвик, похоже, сегодня мы оба научились доверию.

‒ Похоже на то, верно? ‒ откликается он вопросом, не требующим ответа.

Мы целуемся, пока наши тела не начинают пылать и тлеть. Его тело реагирует на мое прикосновение, мое тело готово, он подтягивает меня к краю кровати, натягивает резинку и имеет меня сзади. На этот раз он грубый, яростный и примитивный. Нас обоих мучает жгучая потребность, которую нужно удовлетворить. Схватив меня за талию, он вонзается в меня всей длиной, я вторю ему, принимая каждый дюйм, который он мне дает.

‒ Гарретт, ‒ его имя ласкает мой язык, так свободно, красиво, на одном дыхании, я словно пою его.

‒ Мне нравится, как ты произносишь мое имя, пока я трахаю тебя. Скажи еще раз.

‒ Гарретт, ‒ повторяю я.

Он стонет и ускоряет темп. Он проводит рукой по моей спине, хватает меня за волосы и тянет их назад, погружаясь в меня все глубже. Трахая меня, он смотрит на меня в зеркало на другом конце комнаты и наши глаза встречаются. Он смотрит на то, как от каждого его толчка двигается мое тело, как подпрыгивает грудь.

‒ Я хочу видеть выражение твоего лица, когда заставлю тебя кончить, хочу быть человеком, который разорвет тебя на части, Роззи. Я хочу, чтобы ты выкрикнула мое имя.

Я сжимаю киску вокруг его члена, зная, что от этого он окончательно потеряет голову.

‒ Роззи, ты так хороша. ‒ Он трахает меня с еще большим упорством.

‒ Гарретт, ‒ с шумом выдыхаю я и после этого могу издать не более чем хриплые гортанные звуки. ‒ Да, пожалуйста, ‒ продолжаю я.

‒ Роззи, черт возьми, ты так хороша, я хочу трахать тебя все дни и все ночи, прямо тут, всегда.

Наши слова друг другу, обещания в пылу момента, становятся просто первобытными стонами, когда мы оба одновременно взрываемся. Громкие звериные крики звучат у меня за спиной, капли пота стекают по волосам, я закатываю глаза и выкрикиваю его имя.

Он тянет меня на кровать, наши тела сплетаются, я чувствую себя в безопасности, нужной кому-то, желанной и, наконец, значимой.

‒ Я хочу, чтобы ты была рядом. Ты позволишь мне… Будешь со мной? ‒ В его словах слышится удовлетворение.

Мне не хочется ничего говорить. Я бы просто напела или простонала свой ответ, но я знаю по тому, что было раньше, он из тех, кто любит общаться словами, использовать язык более изысканных выражений.

‒ Посмотрим.

‒ В самом деле? На что же? ‒ спрашивает он, запутывая пальцы в беспорядочно свисающих прядях моих волос, убирая их с моих глаз.

‒ На то, где ты живешь, ‒ отвечаю я, приподнимаясь на локтях и лаская пальцами его грудь. Я в безопасности, мне комфортно, я вижу, что привыкаю просыпаться рядом с ним.

‒ Какое это имеет значение?

‒ Потому что, я ужасно ненавижу Южную Калифорнию, и если ты перевезешь меня туда, мне придется привыкать. Но с другой стороны, если ты перевезешь меня в Нью-Йорк…

‒ Кто сказал, что ты уедешь из Сан-Франциско? ‒ Он выбирается из-под меня.

‒ Ты.

‒ Нет, не я.

‒ О, так подожди, ты переезжаешь в город?

‒ Нет, ‒ отрезает он.

‒ Подожди, я совсем запуталась. Если ты просишь меня поехать с тобой…

Выражение его лица меняется, и в этот момент я понимаю, о чем он говорит.