Время преломляет мое доверие, разрывает меня на кусочки, и вдруг он легонько касается пальцами моих губ. Поначалу его прикосновения пугают меня, но ровное поглаживание пальцем контура моей нижней губы, в конце концов, успокаивает меня.

‒ Что если я не умею верить? ‒ тихо шепчу ему я.

‒ Умеешь. ‒ Пальцами он поглаживает нижнюю часть моего лица, спускаясь вниз к ключице.

‒ Что если во мне этого нет? ‒ На моих глазах все еще повязка, а ноги привязаны к кровати простынями.

‒ У тебя есть все что нужно, вот здесь. ‒ Кончиком пальца он проводит между моих грудей. Мое сердце тянется к его прикосновениям, стуча и разбиваясь о грудную клетку.

‒ Ты не понимаешь, Мистер, я должна контролировать ситуацию.

‒ Роззи, контроль ‒ это иллюзия, решение верить в определенный результат. Все что тебе нужно ‒ поверить в меня и у тебя будет тот контроль, к которому ты так стремишься.

Я хочу, чтобы его слова утешили меня, а тихий чистый голос приободрил бы силу, скрытую внутри под шрамами, от которых он пытался меня избавить. Я хочу ему верить. Я горю желанием испытать то чувство свободы, которую он мне предлагает. Я хочу, чтобы он спас меня от будущего, спрятанного среди разбитого тротуара и сточных канав, а еще от необходимости трахаться с другими мужчинами за вознаграждение. Я пытаюсь убедить себя, что он собирается забрать меня с улицы.

Он проводит большим пальцем по моим губам, после чего его палец проскальзывает мне в рот. Я сосу его палец, а он проталкивает его глубже в рот.

‒ Я знаю, что ты хочешь сделать для меня. Я чувствую это, ‒ негромко стонет он.

Он вытаскивает палец из моего рта, и в то же мгновение меня накрывает чувство отчаяния и пустоты. Я хочу сделать ему минет. Необъяснимо и едва осязаемо ‒ все, чего я желаю ‒ угодить ему.

‒ Дай мне пососать твой член, Мистер. Я хочу, чтобы ты кончил, пожалуйста, позволь мне, наконец, показать, что я могу для тебя сделать.

Я все еще лежу с завязанными глазами и связанными ногами и все, что слышу от него в ответ, это долгий глубокий вздох.

Последние три дня только он и удовлетворял меня. Конечно, он кончал, он трахал меня, лизал мою киску как чемпион, но он все еще не позволил отсосать ему.

‒ Я начинаю принимать это на свой счет. Почему ты не разрешаешь мне отсосать тебе? Или это такой твой странный способ контроля надо мной?

‒ Ты так считаешь? ‒ отрезает он.

‒ Может и считаю. Каждый раз, когда я пробую, ты останавливаешь меня и тянешь меня вверх. Я тебе настолько противна? ‒ спрашиваю я, и мой голос срывается и начинает дрожать. Перед моими глазами все еще темнота. Я тяжело с всхлипыванием вздыхаю, пока уверенность капля за каплей вытекает из моей души. Ему удалось загнать меня в угол в своей игре в кошки-мышки.

Я не могу определить, где он находится, теряю его на несколько секунд, но вот он убирает шарфик, закрывающий мои глаза.

В нем нет и намека на доброту.

Порыв воздуха бьет по моей коже, теперь я могу свободно видеть острую боль на его лице, я зажмуриваюсь и отворачиваюсь от него.

Долгая минута ожидания зависает между нами.

‒ Посмотри на меня, Роуз, ‒ приказывает он.

Я игнорирую его слова.

‒ Ты должна сейчас же на меня посмотреть, ‒ злость слышится в его голосе.

‒ Нет.

‒ Это не просьба, ‒ отвечает он и берет в руки мое лицо и заставляет посмотреть на него, ‒ разве за последние три дня ты не получала всего, чего бы ни захотела?

Он хочет, чтобы я ответила.

Но я этого не делаю.

‒ Разве я не поставил твои потребности и желания выше своих? Это был мой тебе подарок, и вместо того, чтобы наслаждаться им, ты страдаешь от моего внимания. Я не понимаю. ‒ Его черты лица становятся острыми, лицо мрачнеет от моих слов, в глазах светятся грустные искорки.

Я снова ломаюсь. Его слова уничтожают меня. Его действия смущают меня, ранят и причиняют боль.

‒ Зачем ты это делаешь?

‒ Потому что мне нужно понять. Я никогда не был с женщиной, которая так сильно противилась бы мне.

‒ Что ж, добро пожаловать в мой мир.

‒ Я дал тебе все, чего ты могла бы пожелать.

‒ Ты отдался мне не полностью. Ты сдерживал себя со мной.

‒ Ты так сильно хочешь взять его в рот?

‒ Да, очень. Почему ты не понимаешь? Вот такая я. Все, что я делаю, ‒ это даю, даю и даю. Больше я ничего не умею. А за прошедшие три дня я только то и делаю, что получаю, получаю и получаю.

‒ Я думаю, это единственный способ для тебя почувствовать контроль. Ты пососешь мне, я кончу, и каким-то образом этим ты докажешь свою правоту. Я хочу, чтобы ты поверила мне и отказалась от желания контролировать все в этот момент.

‒ Возможно дело в контроле, а может и не в нем, какое это имеет значение?

‒ Почему ты не можешь просто взять то, что я тебе даю, и ни о чем при этом не спрашивать?

‒ Я первая задала вопрос. Почему для тебя так важно, что мне нужно все контролировать?

‒ Просто важно. Это все, что я могу сказать.

‒ Хорошо, но такой ответ меня не устроит.

‒ Ну, тебе придется принять его.

Он сосредоточено смотрит на меня, я вижу, что он настроен выиграть эту схватку. Я, не произнося ни слова, тоже глазею на него в ответ. Мне нечего сказать, нечего дать человеку, который не может поддаться ради меня.

Он продолжает:

‒ Я должен давать тебе, а ты должна брать это. Вот мое последнее слово.

‒ Это не может быть последним словом. Пожалуйста, разреши мне сделать это, ‒ мы безотрывно смотрим друг другу в глаза, как будто тот, кто отведет взгляд первым, будет считаться проигравшим.

‒ Разве ты не понимаешь, что это больше, чем просто оральный секс. С тобой я нарушила все свои правила, и я боюсь, что мне придется уйти отсюда, вернуться в реальную жизнь, что больше никогда ни с одним мужчиной я такого не испытаю. Между нами было все, что только возможно, эти три дня с тобой стали тремя днями страха и доверия, удовольствия и боли, восторга и смущения. Пожалуйста, пожалуйста, Мистер… Мне нужно это.

Последствия этих выходных бьют по мне в считанные секунды. Я цепляюсь за этот опыт всем своим естеством. Наконец, мужчина хочет помочь мне почувствовать себя достойной, такой, какая есть, и впервые в жизни я к этому готова. Но мой основой инстинкт ‒ это желание выжить. Я должна показать ему, что достойна этого и единственный способ ‒ это сделать то, что я умею лучше всего. Я должна доставить ему удовольствие, пустить его в себя и преодолеть страх поверить ему. Он больше, чем парень, который взял меня к себе на три безумных дня для того, чтобы потрахаться. Я надеюсь, что как только он отдаст мне всего себя полностью, он увидит, что я достойна быть с ним и после того, как моменты страсти закончатся.

Сдавшись моему напору, он забирается на меня и садится сверху.

‒ Масло и вода, ‒ вот кто мы такие.

‒ По крайней мере, теперь мы знаем это.

Его член теперь на уровне моего рта, твердый и красивый, налитый и возбужденный при виде той картины, что открывается перед ним. Во всяком случае, я надеюсь, что это именно так. Большой, длинный и готовый, я тянусь, чтобы потрогать его.

‒ Нет. Без рук. Я дам тебе сделать это, но ты не должна прикасаться к моему члену руками. Это остается за мной.

Я ничего не контролирую. Ничего. Если он захочет протолкнуть свой член глубже или засадить мне его до самой глотки, пускай даже меня начнет от этого тошнить, он будет засаживать и пульсировать пока не опустошит все до последней капли своего семени, накопившегося в нем, и я не стану его останавливать.

Первый раз в жизни я решаюсь довериться мужчине.

Наши взгляды встречаются, он гладит рукой член, несколько капель смазки выступают на кончике, он подхватывает их большим пальцем и размазывает по головке. Я прихожу в восторг от этой картины. Моя киска набухает, я чувствую легкое покалывание в области таза, возникшее из-за желания заполнить ее им, окунуться в сладкое забвение. Я провожу языком по губам, готовая к тому, чтобы принять его. Он улыбается, понимая, насколько я голодна, он кладет палец мне в рот, и я начинаю слизывать предэякулят с его пальца.