‒ Ты ошибаешься, с ней все будет хорошо, она вернется ко мне, она обещала всегда быть рядом. Она моя лучшая подруга. Она единственная, кто у меня остался. Она… моя лучшая подруга, она обещала, что никогда не оставит меня! Сибил, ты, черт возьми, обещала мне это! ‒ кричала я, уткнувшись лицом в грудь Шейна, каждая частичка меня сломалась.

‒ Прости, ‒ продолжал повторять Шейн.

Разорвав меня

На части

В считанные секунды…

Мир в очередной раз поимел меня. Жизнь нагнула меня над столом и лишила последней опоры, которая поддерживала меня в моем одиночестве, длившемся столько, сколько я себя помнила. Господь, следуя какому-то злому умыслу, заметил, как испорчены мои гены, обрек меня на жизнь, полную грязи. Какого ребенка могли произвести на свет мои обдолбанные родители? Разве Господь не видел, что им самое место в раскаленном котле Люцифера?

Это все Бог виноват. Моя вера застряла на облезлых тротуарах, когда я начала продавать тело за еду и крышу над головой. Он сделал из меня не более чем долбанную проститутку, которая не имеет права любить и быть любимой. Господь посмеялся надо мной и подразнил меня Шейном. Возможно, в глубине души я и надеялась, что у нас с ним может быть совместное будущее. Теперь же Господь наказывал меня за то, что я торговала телом. Он забрал моего лучшего друга, человека, который был моей единственной семьей. Ты жесток, Господь, так чертовски жесток и безжалостен.

Я не могла принять слова, которые, однако, продолжали эхом отдаваться в моей голове: Сибил больше нет. Я не верила тому, что сказал Шейн. У меня даже не было возможности попрощаться с ней.

У меня болели мышцы, чувство было такое, будто на руки кто-то наложил цементные повязки. Я с трудом могла дышать. Мне нужно было, чтобы он выслушал меня, не пытаясь утешить. Я толкалась и вырывалась, пока он не отпустил меня.

‒ Она еще там наверху? Где ее тело? Я хочу ее видеть. Я хочу проститься с ней, ‒ проговорила я с вновь вернувшейся ко мне решительностью.

‒ Роуз, не думаю, что это хорошая идея. Там наверху ее родственники общаются сейчас с врачами и медсестрами, нужно сделать кое-какие приготовления.

‒ Да мне плевать!

И снова на меня словно обрушилась тонна бетонных блоков. Все стало очень понятно. У меня не было права сказать последние прощальные слова единственному человеку, который относился ко мне, как к сестре. Внезапно, без последнего предупреждения, я оказалась совсем одна. Мгновение, и я опять осталась без семьи.

‒ О, я поняла, они отправили тебя сюда, чтобы ты не дал грязной шлюхе-соседке по квартире пройти наверх. Сейчас, когда ее родные соизволили появиться, места для меня уже не осталось. Так, значит, я не гожусь даже для того, чтобы скорбить о ком-то?

Он потянулся ко мне, и я отшатнулась назад ровно настолько, чтобы оказаться вне зоны его досягаемости.

‒ Нет, ничего подобного, Роуз. Я хотел перехватить тебя прежде, чем ты поднимешься к ней в палату. Я хотел один на один сообщить тебе о смерти Сибил. Я хотел защитить тебя.

‒ Защитить меня?

‒ Да.

‒ Замолчи!

‒ Роуз, я лю…

‒ Не смей, мать твою, говорить это! Не смей даже говорить, что ты, нахрен, был неправ! Ты лгал мне… лгал!

‒ Я никогда не лгал тебе!

‒ Ты никогда не говорил, что у тебя есть девушка, Шейн! Ты просто украл мое сердце, заставил в себя влюбиться со всеми этими розами и каджунской кухней, прачечной и леденцами. Ты просто один из ужаснейших людей потому, что заставил влюбиться в себя, а сам даже не видел меня обнаженной, в то время как любой другой мог получить это, всего лишь заплатив нужную сумму.

‒ Роуз, хватит.

‒ Разве ты не видишь, Шейн, что был особенным для меня? Отличался от любого мужчины, который был в моей жизни. Я боролась с собой до последнего, чтобы не открыть тебе сердце и душу, пыталась запереться множеством замков, потому что знала, что это причинит мне боль. Но ты нашел ключик, нашел мое слабое место и стал использовать в собственных нуждах. Хотел ты того или нет, хотела ли я того, или же нет, тем не менее, я отдала тебе свое сердце. А теперь и ты, как каждый в моей жизни, кому я открывала душу, просто взял и разбил ее на мелкие кусочки, уйдя прочь, не оглядываясь.

‒ Это не так, Роуз, нам предстоит многое сделать, но тебя я не брошу. Мы найдем способ справиться с этим. Разве ты не видишь, что я с ума схожу от женщины, которой я нравлюсь таким, какой я есть. И эта женщина только что сказала, что любит меня.

‒ Я не могу… разве ты не видишь, я не могу любить тебя, не могу быть с тобой. Посмотри, кто перед тобой… шлюха, Шейн. Вот кто я.

‒ Нет, не смей называть себя так!

‒ Это то, кем я являюсь, Шейн.

‒ Нет, прекрати.

‒ Что? Ты сумасшедший? Не слышишь, что я тебе говорю? Я продаю тело мужчинам за деньги. Чертовы извращенцы трахают меня за деньги.

‒ Перестань. Не говори все это.

Он вплотную приблизился ко мне.

Я попятилась прочь.

‒ Ну, это правда, Шейн. Я облажалась, у меня полно «грязного белья», незачем в нем копаться.

‒ Но все равно, мы, нахрен, связаны. Я знаю, что нам есть, над чем работать, у меня есть над чем работать. И я не говорю, что будет легко, но я приложу все усилия и попробую. Я видел твое грязное белье; и поверь, нет ничего такого, с чем я бы не смог справиться. Кроме того, я ведь владелец прачечной, ты что, забыла?

‒ Это не шутки, Шейн. Ты не можешь любить кого-то вроде меня. Ту, которую ты не сможешь привести домой, чтобы познакомить с родителями. Я не Марти.

‒ Мои родители полюбят любую девушку, какую я бы ни привел с ними знакомиться.

‒ Тогда, вероятно, они уже успели полюбить ее.

‒ Хватит, Роуз! Мне нужна не Марти. А ты. Может я и сумасшедший, что хочу быть с тобой.

Он подходил все ближе. Я отпрянула, прижимаясь спиной к стене.

‒ Ты сам-то себя слышишь? Я не из тех девушек, с которыми строят отношения, Шейн.

‒ Мне все равно, ты нужна мне, Роуз. Только ты.

‒ Нет. Я тебе не пара.

‒ Как ты можешь говорить такое, если каждый раз, когда оказываешься рядом, я неожиданно для себя самого чувствую, что живой? Что мне сделать, чтобы ты поверила, что мне хорошо только, когда ты рядом со мной?

‒ Но я слышала твой разговор с Кристал в офисе. Ты тогда сказал ей, что не хочешь заниматься сексом с такой, как она… а, значит, и как я. Со шлюхой!

‒ Роуз, ты права, я не хочу трахать Кристал. Я не хочу трахать Марти. Я хочу быть с тобой. Почему ты не можешь просто принять это? Почему ты не видишь того, что ты со мной делаешь? Чего ты, черт возьми, боишься? ‒ говоря это, он взял мое лицо в ладони и прижал своим телом к больничной стене. Он точно отразил те два чувства, которые связывали меня по рукам и ногам: боль и страх.

Мое тело откликнулось на его прикосновения, Боже, я хотела, чтобы он забрал меня отсюда. Мне хотелось, чтобы он вонзился в меня как можно глубже, забирая боль, которая разрывала мое тело.

Он коснулся своим ртом моих губ, бережно пробуя на вкус, они были соленые от пролитых слез. Его язык прошелся по их контуру. Я хотела приоткрыть рот, коснуться своим языком его, хотела слиться в поцелуе, сделать то единственное, что я так хорошо делала, но не могла. Я оттолкнула его; мои щеки стали такими же холодными, как и губы. Шейн оперся руками о здание позади меня, его руки были на уровне моих плеч, и он вновь наклонился ко мне. Я пыталась оттолкнуть его руками, упираясь в грудь, чтобы помешать поцеловать меня.

‒ Я не могу это сделать, я не выдержу, если мое сердце разлетится на кусочки еще хоть раз. Такие девушки, как я, не заслуживают того, чтобы их полюбил такой парень, как ты. Этого просто нет в моем ДНК. Пожалуйста, не усугубляй все еще сильнее, просто забудь обо мне. Так будет лучше для тебя.

Я нырнула ему под руку, быстро убегая прочь. Лишь один раз я оглянулась, чтобы убедиться, что он не следовал за мной. Он просто смотрел, как я уходила прочь.

Он не собирался идти следом, а у меня совсем не было желания усугублять данную ситуацию еще сильнее. Мне просто нужно было пойти домой и скорбеть о потере своей лучшей подруги.