На этот раз я не в силах сдержать слез. Они катятся. Реками текут по моему лицу, когда я киваю в знак согласия.

Роман своими огромными руками обхватывает мое лицо, крупными пальцами утирая мои слезы. Касаясь губами моих, он шепчет:

— Шшш … Ну же, мышка, я знаю, знаю, что это кажется, словно я похитил твою жизнь, но на самом деле, ты сама вручила ее мне, словно подарок. Ты говорила мне, что хочешь меня, я прав? — Я снова киваю. — Хорошо, теперь у тебя есть я, у тебя есть я, как ни у кого больше не было, и никогда не будет.

Он улыбается мне во всей своей красоте, своими голубыми глазами, сияющими, как сапфиры, изучая мои тусклые карие, в то же время накрывая своими губами мои в самом сладком, самом нежном поцелуе, который я когда-либо испытывала.

Мысль, по кругу прокручивающаяся в моей голове: "Я хотела знать правду". Не только потому, что хотела спасти и любить Романа Пейна, но потому что я хотела вернуть его доброе имя. Теперь я понимаю, что не хотела правды. Я хотела лжи и обмана, потому что они бы сделали Романа моим ангелом.

Роман не хороший, Роман вовсе не невинен. И Роман никогда не станет моим ангелом. Роман — убийца, мерзкий похититель жизней, душ и мечтаний. Он — Люцифер во всем своем великолепии.

Хотите верьте, хотите нет, я приспосабливаюсь к некоторому подобию установленного порядка довольно быстро, и у нас с Долорес, домработницей Романа, наметилось подобие отношений. Она не разговаривает, не знаю, причина в том, что она не хочет, либо же не может. Хотя ее молчание стало некой помехой в нашем общении, но не свело его на “нет”. Каждое утро, после того, как Роман раскладывает мою одежду, он уезжает на свою практику. Я встаю, принимаю душ, одеваюсь, потом спускаюсь вниз, чтобы узнать, позволит ли Долорес мне помочь ей с какой-либо из обязанностей по дому, но конечно же, она никогда не разрешает. Я пытаюсь уговорить ее позволить мне помочь с садом, но она качает головой и цыкает на меня, используя указательные пальцы.

Каждый день, когда идет дождь, я плачу вместе с ним. А когда сияет солнце, мои рыдания все усиливаются. Долорес несколько раз видела меня, когда я рыдала, тоскуя по свежему воздуху. Но она продолжает молчать, даже не пытаясь хоть как-то облегчить мою, такую причиняющую боль, тоску, возникающую от желания почувствовать солнечный свет или капли дождя, ласкающие мою кожу.

Внутри моей золотой клетки постепенно становится легче жить, со временем я приспосабливаюсь к установленному порядку, который, как ни странно, обеспечивает мне комфорт каждый день. Мой самый большой страх — то, что я не смогу скрыть эти противоречивые мысли от Романа. Я боюсь, что, если он когда-нибудь узнает, как сильно я жажду выбраться отсюда, это будет стоить мне жизни.

Скрывающийся змей

Я наблюдаю за Романом Пейном издалека в течение очень долгого времени. Я слежу за ним. Я изучаю его, начиная с его первой “ошибки”, когда ему пришлось позвать своего папочку, чтобы тот пришел и подчистил за ним.

Когда началось его жуткое путешествие, я стоял в тени, будучи никем иным, как пассивным наблюдателем, и со временем моя страсть к подглядыванию превратилась в зависть. Предполагалось, что Бриттани будет моей парой на выпускном, а не его. Я был влюблен в Бриттани со второго класса. Когда я пригласил ее на бал, и она согласилась, я был на седьмом небе. Я экономил каждый цент, что заработал; арендовал лимузин, зарезервировал столик в лучшем ресторане города и заказал самый дорогой букет, который мог себе позволить. За три дня до мероприятия, Роман Пейн, мистер-популярность, американский богатенький парнишка, заметил мою Бриттани и пригласил ее на бал. Бриттани отменила наше свидание.

Я решил пойти на бал один, о чем, конечно, пожалел в течение первых десяти минут пребывания там. Я вышел, чтобы убраться подальше от вечеринки, нуждаясь в уединении и свежем воздухе. Идя к заднему двору, я опустил голову, чтобы никто не узнал меня. Я засунул руки глубоко в карманы, чтобы скрыть сжатые кулаки, когда эмоции одолели меня, прежде чем стал грустным, травмированным и злым, как черт. Когда я обогнул угол дома с бассейном, мои беспорядочные мысли прервались приглушенными звуками секса. От одной мысли, чтобы наблюдать, как двое людей трахаются, по мне пронеслась волна возбуждения. Я осторожно приблизился, чтобы заглянуть в окно и сразу понял, что все-таки ночь не была полностью разрушена. Я спокойно вытащил камеру, носить которую с собой настаивала моя мама, из кармана куртки и сделал быстрый снимок дрожащими руками. Роман Пейн безжалостно загонял свой член в Бриттани, которая боролась с Романом изо вех сил, но ее попытки были тщетными против его габаритов и силы. Не отводя взгляда от Романа, вколачивающегося в ослабевшее тело Бриттани, я быстро вытащил свой твердый член из штанов и плотно обхватил его рукой, принявшись дрочить.

Когда я заметил, что он душил ее каким-то предметом, находящимся в его руках, я еще яростнее стал стискивать рукою свой член. Ощущение удовольствия быть пойманным, наблюдая, как они трахаются, резко усилило мое возбуждение, и, когда Роман запрокинул голову, заполняя безжизненное тело Бриттани спермой, мой собственный оргазм был настолько сильным, т. к. я сильно вонзил зубы в костяшки своих пальцев, что мой рот наполнился кровью.

Как только мой пульс нормализовался, я понял, чему я только что стал свидетелем, и мои инстинкты подтолкнули меня к действию. Я развернулся, чтобы бежать за помощью. Я сделал всего один шаг, прежде чем остановиться. Я ощутил, как следующие несколько мгновений будто бы происходят в замедленной съемке. Я повернул голову, потом весь корпус, пока не смог очень внимательно наблюдать за драмой, развернувшейся передо мной.

Ранее неизведанная мне часть самого себя ожила и прошептала: “Шлюха заслуживает этого. Останься она с хорошим парнем, ее бы не задушили во время того, как насиловали. Она сделала свой выбор, а все, что сделал я — наблюдал ее расплату за последствия”. Я хотел наблюдать за ее страданиями. Смотреть, как она будет задушена. Наблюдать, как она умирает. И именно это я и получил.

Я спрятался и наблюдал, как отец Романа и двое других мужчин позаботились об "очистке". Я понял, что выросла не только моя зависть к Роману, но и уважение. Я поклялся себе той ночью, что однажды у меня будет жизнь Романа. На следующее утро я немедленно начал принимать меры по осуществлению планов, чтобы претворить их в жизнь.

В течение следующего десятилетия я продолжал смотреть молча и зачарованно, как он забирал жизни еще одиннадцати женщин. Когда я, наконец, поднялся по карьерной лестнице и заслужил место в качестве ведущего частного детектива Романа и его правой руки, это привело меня непосредственно к управлению кругом людей, которым доверял Роман Пейн. Я знал, что это будет началом грандиозной хитрой игры. Мой первый план действий — сначала избавиться от старой версии меня, от Эндрю. Забавная штука жизнь, когда вы наконец получаете то, чего так долго желали, она обязательно лишает вас чего-то другого, не менее желанного.

Я не был готов к Хизер, к тому мгновенному физическому и эмоциональному влиянию, которое она на меня имела. Я влюбился в нее с первого взгляда, увидев, как она всматривалась в окна особняка Пейна, слегка вытирая оконные стекла рукою. Молния сверкнула в небе, освещая ее прекрасное лицо, и слезы, что текли по ее щекам. Тоска, которую я видел в ее печальных глазах, когда она пристально наблюдала за дождем, прижавшись к окну, стала причиной того, как что-то вырвалось из самой моей сущности.

Роман

Она словно загадка для меня, абсолютно не похожа ни на кого и ни на что, кого я знал ранее.