Засмеявшись не от понимания происходящего, а оттого что оборотни так заразительно ржали, Ева, уловив момент, когда новоприбывший оборотень, тяжко вздыхая от выплеснутых эмоций, но уже слабо всем улыбаясь, поплёлся за Илвой, уже утирающей слёзы после смеха, подтолкнула Рууда:

— Чего он?

— Он вознёс благодарность нашим, волчьим богам за избавление от сосуществования с тем эльфом! — ответил оборотень — и снова расхохотался.

Вошедший в кают-компанию Марцель услышал его ответ. Но, к новому изумлению Евы, не стал надменно выговаривать Рууду за непочтительность к белоплащикам, а только сам довольно глубоко вздохнул. А оглянувшись на входную дверь, ещё и скривился. Снова. И прочиталось Еве в этой страдальческой кривизне его губ: «Свалился, блин, на наши головы!» Марцель тем временем доплёлся до койки, которая была выбрана за её близость к месту ангела и которая давно стала общей скамьёй для эльфов во время совещаний в кают-компании, и сел на неё, хмурый и, мягко говоря, недовольный.

Поглазев на него, но ничего не поняв, Ева стала ждать появления Эррамуна. Потом спохватилась: его же брата нашли! Наверное, посидит рядом с ним какое-то время. Пока оборотни громко обсуждали бедолагу сородича, время от времени снова взрываясь хохотом, Ева помедлила, а потом осторожно подошла к Марцелю и присела рядом.

— Что не так с тем эльфом? — опять-таки осторожно спросила она, стремясь не показать, что знает, кто это.

— Это брат Эррамуна, — хмуро ответствовал тот. — Мы думали — он погиб, а он, оказывается…

Теперь его кривое выражение походило на гримасу человека, сидящего в кресле стоматолога. Причём — хирурга.

Так. Значит, все сородичи Эррамуна знают, что это его брат. Но… Ева припомнила первые минуты общения с эльфами на космошлюпе, возносящем их всех к катеру. Там те же эльфы относились к Эррамуну так, будто сторонятся его.

Но потом-то они признали в нём своего командира!

В чём дело-то?

Или всё-таки незаконный сын знатного эльфа всё равно будет вторым после сына родного — даже во время войны? Поэтому они с ним мало общались?

Обнаглев, Ева спокойно сказала:

— Марцель, простите за откровенность, но впечатление, как будто вам не нравится, что брат Эррамуна уцелел. Я знаю, что вам не хочется говорить о том, но сами знаете — мы в таком положении, что некоторые вопросы взаимоотношений в такой ситуации, как у нас, знать необходимо.

Марцель, сидевший, насупленно глядя на входную дверь, со вздохом ответил:

— Ева, если бы не ваша телепатическая связь с Остарджи, я бы промолчал. — После этого необычного признания он помолчал, словно спохватившись и раздумывая, не слишком ли высказанное им обидно для такой женщины. Но, кажется, основная проблема затмила для него вопрос этики. — Однако вы с ним почти на равных. И только поэтому… Олифф — младший брат Эррамуна, он поставлен своим отцом во главе нашего взвода. Боюсь, ему слишком рано доверили командование солдатами. Он… — Марцель вновь сморщился. — Он слишком юн и слишком… восторженно принимает все свои решения. Из-за этого… — Эльф замолк и пожал плечами, глядя, как открывается дверь и в кают-компанию входят остальные трое эльфов. — Он (никогда бы не подумал, что скажу это)… он причина гибели большинства солдат в нашем взводе.

«Младший сын, — вспомнила Ева слова Эррамуна. — Любимчик отцовский, небось. Небось, за славой послали!»

А Марцель ворчливо (Ева еле удержалась от смеха) закончил:

— Лучше бы поставили Эррамуна. Он опытнее и компетентнее. И его решения гораздо взвешеннее.

Когда вошедшим эльфам осталось пройти до койки с Марцелем всего ничего, Ева встала и, кивнув им, ушла к Остарджи. Тот как раз сбросил маскировку, а значит — с ним можно поболтать. Хотя болтать не хотелось, пусть и по делу. А хотелось обдумать две вещи. Ангелу явно тоже было не до бесед. Несмотря на его внезапные короткие улыбки (наверное, вспоминал благодарственный вой оборотня), весь его вид говорил о глубокой задумчивости. Так что, бросив пару взглядов на притихшую рядом с ним Еву и видя её нерасположение к диалогу, он успокоился, даже не попытавшись завязать разговор.

Из двух вещей, которые волновали её, первой был Эррамун. Во всех значениях — особенно после краткого освещения Марцелем его положения: Эррамун — командир только после своего брата. То есть вместо него. Заменит ли Эррамуна младший брат на посту командира довольно интернационального отряда выживших солдат? Если сменит, будут ли слушаться его люди и оборотни?.. Впрочем, этот второй вопрос — побочный. И как-то Еве чудилось, что если эльфы покорно согласятся на смену командира — из-за положения этого Олиффа и собственного (кажется, эльфийский взвод набран из эльфов, служащих его отцу или его наёмников), то остальные — навряд ли…

Придётся переживать бунт на корабле?

И чисто личный вопрос по Эррамуну её уже не только тревожил, но и… Вернёт ли он ей кольцо отчима? Потребует ли назад своё?

Вторая вещь, интересовавшая Еву: каким образом уцелел этот Олифф? И подвопрос не менее любопытный: почему Эррамун решил, что брат погиб?

И тут её озарило. Она взглянула на Остарджи, который рассеянно наблюдал за перемещениями и разговорами в кают-компании, и тихонько спросила:

— Я тебе на ближайшее время нужна? Хочу ненадолго сбегать к Илве.

— Беги, — улыбнулся ангел.

Выйдя из кают-компании, мельком глянула на часы в многофункциональном браслете — на манжете комбинезона. Ого. С момента ухода Илвы прошло почти полчаса. С небольшим. Значит, можно надеяться кое о чём у неё разузнать. И у него. У Коилина — спасённого оборотня.

Чуть не столкнулись, когда Илва выходила из отсека и при этом оглядывалась, говоря:

— Подожди, сейчас вернусь.

— Что с ним? — спросила Ева, когда волчица закрыла дверь.

— Ничего особенного. Оголодал страшно. Поесть-то поел, но ему сейчас не хватает витаминов. Хочу сделать ему пару-тройку комби-витаминизированных инъекций. Быстро пойдёт на поправку. А ты что?

— Илва, он в состоянии нормально воспринимать реальность? — слегка насмешливо спросила Ева.

— Конечно, — уверила её женщина-оборотень, не обидевшись на «нормально», потому как хорошо знала свою боевую подругу.

— То есть, если я задам ему несколько вопросов, он ответит?

— Если ответы знает, думаю — да.

— Тогда я подожду тебя здесь, — решила Ева. — Как только ты пойдёшь к нему с инъекциями, скажешь, когда можно будет к нему войти.

Через пять минут она сидела на кушетке, следила, ёжась, как Илва колет инъекции в плечо оборотня («Да там одни кости! Откуда она знает, куда колоть?!»), и спрашивала, начиная с самого главного:

— Коилин, как ты нашёл Олиффа?

В глазах оборотня проявилась куча эмоций.

— Лучше б!.. — Но сдержался и вздохнул. — На храмовой площадке я удирал от солдат седьмого уровня. Встречались с такими?

Женщины синхронно кивнули, мгновенно воспроизведя в воображении пятиметровых обезьян, раздутых водянкой.

— Один врезал ногой по колонне, мимо которой я бежал. Хотел меня затоптать, наверное, но мимо. И остановился. Я сначала не понял, что вдруг с ним. Оказалось — навстречу бежали «файфы», и он встал, а «файфы» вдруг закрутились на месте, а потом, прихватив «седьмого», куда-то с ним убежали. Я высунулся из-за колонны. Думал — ушли. И тут выскочил ещё один и снова ножищей своей… Я пригнулся — по плечу задело. Но так, что я улетел. А он, видимо, думал — конец мне. И тоже ушёл. А меня отнесло ударом куда-то в дым. Когда очухался, встал, огляделся, пошёл искать своих. — Губы оборотня снова скривились, но уже горестно. — Взвод был полностью… Не было взвода, в общем. А среди наших валялся этот. Дышал и стонал. Я не сразу понял, что белоплащик. На нём пыли-то!.. Весь изгваздался, прямо весь. Это я так думал поначалу, потому что его «файфы» оплевали как следует ядом, а потом уж его пылью занесло. Ну, я взял его на плечо и пошёл искать хоть кого-то из своих. Потом пришлось прятаться, когда в храм повалили солдаты всех уровней. Пыль стояла — сам себя потерял. Потом пореже стали мимо бегать, и я побежал вниз, к подножию храма, где наши космошлюпы стояли. Один взлетел прямо перед носом.