Эррамун долго на глубокую пропасть орбитального пространства не любовался. Он оттянул Еву назад и закрыл дверь. После чего взглянул наверх, благо срез после взрыва давал возможность рассматривать ближайшие отсеки сквозь частично пропавшие стены.
— Что мы ищем? — спросила Ева.
— Место, где можно посидеть до прилёта Остарджи. А заодно — подкорректировать их прилёт, поскольку есть опасность встретиться с сородичами нашего запертого на вельботе «друга». Лишь не столкнулись.
— Место… — задумчиво сказала Ева. — По сути — нам нужна засада.
— Можно и так сказать, — согласился Эррамун.
— А почему не там, где виден наш вельбот?
— «Наш» паткси продолжает глушить связь. А если в важный для нас всех момент мы не сумеем поговорить с прилетевшими? Нет, чем дальше от вельбота — тем лучше.
Всё ещё стоя у двери в пропасть и созерцая уходящее вверх пространство крейсера, Ева кивнула:
— Да, местечко для наблюдения успеем найти. Пока наши долетят, пока со стоянки дойдут до катера… Эррамун, прости мне моё любопытство: а где слоняется пополнение армии Единого мира? Помнится, сюда нас прислали — и было-то всего три отряда при Остарджи. А кормили обещаниями, что пришлют чуть ли не три полка.
— Когда мы летели сюда, я слышал, что пополнение ещё только формируется, — ответил эльф, тоже, прищурившись, разглядывавший верхние этажи крейсера. — Меня больше тревожит другое. Остарджи пытался связаться с другими ангелами, но так и не сумел это сделать. Сначала меня эта его неудача даже поразила. Но недавно ты напомнила, что у него травмирован позвоночник. И я понял, что Остарджи ещё слаб. Но есть и другое. Зная немного твой характер, я могу тебе открыться, хотя с другими предпочёл бы промолчать. Итак… Марцель и искин Ицейна собрали из трофейных (Ева хотела было насмешливо поправить: «Мародёрских!» Но не стала перебивать, чтобы эльф поскорей объяснил, в чём дело.) деталей передатчик, чуть меньше того, что имеется на этом крейсере. И попробовали добраться до космонета. — Эррамун отвёл от Евы отяжелевший взгляд. — Мы пытались передать сообщение о нашем плачевном положении на ближайший форпост Единого мира. Но… глухо. Кажется, паткси не просто глушат любые передачи с планеты и её орбиты, но и постепенно создают вокруг неё нечто вроде той сферы, которую мы видели у нашего «друга».
И неожиданно спросил, взглянув на Еву:
— Пока ищем нужное место… Мне тоже хочется утолить своё любопытство. Ева, как получилось, что ты прикоснулась к Заветному камню?
Она удивилась.
— Разве эльфы не знают? Он притягивает к себе тех, в ком чувствует силу.
— Наши силы разнятся, — пожал плечами он. — Ведь мы и так владеем определёнными навыками того, что ты назвала эзотерическим… состоянием.
Он постоял, видимо дожидаясь, объяснит ли она, расскажет ли, как произошло взаимодействие с Заветным камнем. Не дождался и закрыл дверь в пропасть. Но и сам не ушёл, и Еву не позвал продолжить путь.
Они стояли, глядя — она в закрытую дверь, он — наверх, а потом Эррамун проверил, как там с тросом, который соединял их. Он не стал нагибаться, а присел перед Евой на корточки, поддёргивая её пояс. Несмотря на положение обоих, Еве вдруг захотелось (наверное, чисто по-детски) схватиться ладонями за его шлем, чуть склонившийся перед нею. «Будто рыцарь у ног дамы», — мелькнула глупая мысль. Невольная улыбка — и Ева почувствовала странное. Будто оттаивает.
Мимолётная оценка собственного состояния — и она затаила дыхание. Он был ласков с ней в эту «ночь». И постоянно сдерживался. А она… постоянно гадала, влечёт ли его её женское тело, или же… Полное впечатление, что он часто стремился прильнуть к ней — или плотно притиснуть её к себе… как грелку!.. Она ощущала его желание согреться и сама стремилась чаще обнимать его.
Ведь пришла Ева к нему, полыхающая жаром: одолевали сомнения, правильно она поступает, не пожалеет ли она потом? Знала же, что до сих пор он относится к ней, скажем так, неоднозначно. А если после этой «ночи» он станет смотреть на неё непоколебимо сверху вниз? И никакие её насмешки и подколы не сумеют повернуть ситуацию? Если он решит, что теперь она станет его постельной шлюхой на постоянной основе? На всё оставшееся время проведения военных действий? Сумеет ли она потом доказать ему, что это не так? «А это точно не так?» — завозилось где-то глубоко внутри сомнение.
А ещё есть остатки его команды. Они же сразу увидят и поймут. И, если сразу сообразят о новом её положении при своём командире… Ева воочию увидела, как она выходит из отсека Эррамуна после одной из «ночей», делает несколько шагов по коридору. И тут открывается соседняя дверь, и Марцель властно берёт её за руку и, не слушая никаких увещеваний и протестов, втаскивает её к себе…
…Резко вспоминала об Остарджи, и облегчение опускало её плечи…
Но, полыхая от противоречивых чувств и мыслей, всё ещё застыв перед дверью в отсек Эррамуна и просчитывая своё потенциальное будущее после предстоящей «ночи», она вспоминала, как по возвращении на стоянку вельботов он чётко отдавал приказы, как твёрдо шагал по всем коридорам и закоулкам корабельного металлолома от стоянки до катера. И не замечал, что всем (или только ей?) видно, несмотря на его скафандр, как время от времени он ёжится, пытаясь расслабить плечи, напряжённо поднятые, чтобы добавить мышечного тепла…
И вошла. И увидела его, в одиночестве переживающего тот космический холод, который не успел убить его, но жёстким напоминанием о смерти надолго засел в его костях и мышцах. И в мозгах.
Взгляд на эту его позу смыл неуверенность и заставил забыть обо всём, что её беспокоило в собственном поступке.
А «утром» (по корабельному времени) все чёрные мысли будто разом погрузили её тёмное облако. Ева лежала, боясь шелохнуться и перебирала потенциальные ужасы до тех пор, пока не поняла: все всё знают — и всем глубоко наплевать, как она распоряжается собственной судьбой и жизнью. А главное — не потерялось спокойное отношение к ней Эррамуна.
Иногда, вспоминая в полёте к крейсеру то, что произошло между ней и Эррамуном, она мысленно пожимала плечами: это из-за тревожной побудки «утром»?
— …Готово, — поднялся он на ноги и вздохнул. — Жаль, что мы не на самой планете.
Она мгновенно вынырнула из воспоминаний и быстро посмотрела на него: вздох? И высказался туманно, но… О чём именно он жалеет? И о ком это он — о солдатах или о них двоих? Как… интересно!
Тем временем Эррамун нашёл фотоэлемент, освобождающий подошву ботинок от магнита, и отключил его. Ева поспешно проделала то же самое.
— Я первый, — не глядя на неё, уже деловым тоном сказал эльф, глядя наверх, на дыру прямо над их головами.
Он приспустил длину троса, отошёл на пару шагов и, кажется прикинув расстояние, подпрыгнул. Взлетел к дыре легко, «проскочил» её и вернулся на её край, чтобы снова сесть — правда, на этот раз на корточки.
— Прыгай! — скомандовал он, высовываясь из дыры.
Её прыжок оказался не настолько точен. Не будь на верхнем уровне Эррамуна, она бы взлетела выше. Впрочем, там бы не выскочила, а стукнулась бы головой: потолок следующего уровня чернел дырами чуть дальше. Но Эррамун схватил её за руку и остановил полёт, после чего аккуратно поставил её на ноги, тут же напомнив, чтобы она опять подключила магнитные подошвы.
Было бы легче — понимали они оба, если бы можно было передвигаться без магнитных подошв. Тише. А так… Они шли, и каждый шаг дребезжанием отдавался в стопы. Для определённых приборов эта вибрация могла стать сигналом, что в разрушенном крейсере передвигается кто-то живой.
Добравшись до следующей огромной дыры между уровнями, Эррамун напомнил:
— Сначала я.
Здесь они проверили, как работает связь.
Если общая связь откликнулась шелестом и невнятными звуками, сквозь которые изредка прорывались отчётливые слова Эррамуновых эльфов и наёмников — увы, непонятные, потому что слышались отдельно, бесфразно, то связь Остарджи — Ева дала неплохой результат. Ангел предупредил, что эльфы будут сопровождать его, а Марцель станет его пилотом. То есть вельботов будет три. На те одиночные, где есть только пилоты, собирались подобрать Эррамуна и Еву по возвращении на катер.
