Перед Ильзой Штёбе точно разверзлась бездна… Где правда, где ложь в словах Хабеккера? Впрочем, какое это имеет значение, они знают о ней все… Об Альте, но о других — нет. Так вот в чем дело! Им нужны показания о других… Значит, надо менять тактику, принимать всю вину только на себя, спасать остальных… Ильза попробовала вести старую игру.

— Боже мой, боже мой! — воскликнула она. — Господин криминальный комиссар, но я уже много раз говорила, что произошла какая-то трагическая ошибка… Я ни в чем не виновата!

Улыбка сошла с лица Хабеккера. Он яростно взглянул на женщину и вдруг неистово, раскрытой ладонью ударил по столу. Ильза вздрогнула от неожиданности.

— Встать! — закричал он. Ильза поднялась со стула. — Ты идиотка и ничего не понимаешь! Ты признаешь свою кличку Альта?

— Да, признаю…

Ильза хорошо знала, что это признание для нее смертный приговор, но она не могла поступить иначе. А следователю показалось, что ему удалось сломить заключенную.

— Где твой радист?

— У меня не было радиста.

— То есть как не было?

— Я передавала в Москву сама.

— Ложь! Это тебе будет дорого стоить.

— Я говорю так, как есть… Я была радисткой фон Шелиа.

— А передатчик?.. Где передатчик, шифры?

— Не знаю. Все оставалось на Виляндштрассе. Теперь, вероятно, у вас…

— Откуда велись передачи?

— Я же сказала, с Виляндштрассе. Там был передатчик.

— Не крути мне голову! — Хабеккер снова повысил голос. Он начал понимать, что арестованная опять говорит неправду. — На Виляндштрассе не было передатчиков. В районе Виляндштрассе пеленгаторы не отмечали работы коротковолновой станции. Говори правду!

— Напрасно вы не сказали мне раньше о пеленгаторах, я бы не призналась, что передачи велись из моей квартиры… — ответила Ильза.

Она говорила спокойно, тихо, с едва уловимым оттенком иронии. Но следователь уловил это. Снова вспылил, прекратил допрос… Вызвал вахтмана, стоявшего за дверью.

— Увести! — раздраженно крикнул он. — Завтра ты заговоришь у меня иначе!..

После ареста группы Шульце-Бойзена — Харнака в окружении Гитлера не утихала тревога. Казалось бы, с ней покончено, столько людей арестовано, но тайные передатчики продолжали заполнять эфир шифрованными передачами. Действительно, хаусгрилле — неуловимые сверчки — прочно поселились в германском доме.

Даже в Гааге снова объявилась кочующая «музыкальная шкатулка». Так на полицейском жаргоне называли в гестапо коротковолновые передатчики.

Заговорила подпольная радиостанция в Амстердаме, не говоря уже о Швейцарии, которая оставалась недоступной для команды Гиринга.

Одну из подпольных радиоточек удалось обнаружить довольно быстро. Помог завербованный провокатор. Арестовали радиста — голландского моряка — и его помощника, которого сбросили на парашюте в пригороде Амстердама. Под пытками они ничего не сказали. Да они и в самом деле ничего не знали, — каждое звено организации, за которой охотились люди Гиринга, было изолировано одно от другого. Каждый раз поиски приходилось начинать сызнова.

Гиринга вызвали в Берлин на Принц-Альбрехтштрассе, на совещание. Оно проходило в кабинете Гиммлера. Рейхсфюрер подвел итоги: «В Германии подпольную группу удалось ликвидировать. Следствие закончено, и дело, которое составляет больше тридцати томов, передают на рассмотрение военных трибуналов». Не доверяя обычным судам, Гитлер приказал создать особые трибуналы, которые должны действовать с быстротой и беспощадностью гильотины.

И главное, чего требовал Гитлер, — сохранять абсолютную тайну. Он подтвердил приказ — карать смертью любого, кто хоть единым словом проболтается об арестах, материалах следствия, именах заключенных… Гиммлер предупредил: приказ фюрера распространяется и на дальнейшие поиски. Их надо вести так, чтобы никто этого не заподозрил. Никто!

Деятельность особой команды Гиринга перенесли в Амстердам.

Расследованию придавали большое значение. Сюда выезжал сам начальник абвера адмирал Канарис. Одновременно с группой Гиринга действовали другие отряды, сформированные из агентов гестапо и офицеров имперской контрразведки. Возглавлял все Вальтер фон Шелленберг. После арестов в Берлине перед ними стояла задача ликвидировать подполье, действующее в оккупированных странах Западной Европы.

Служба радиоперехвата в Кранце передавала, что снова обнаружено несколько коротковолновых станций противника. Пока не установлено, работают ли они на русских, на англичан или принадлежат отрядам Сопротивления. А может быть, работают и на тех, и на других, и на третьих…

Ради этой операции, носившей кодированное название «Штраус», и выезжал из Берлина глава немецкого абвера адмирал Канарис.

После того как началась война с Россией, когда советские «пианисты» заявили о своем существовании, прошло много времени, а главных руководителей подполья обнаружить не удавалось.

Можно было предполагать, что они вращаются в кругу деловых людей — коммерсантов и предпринимателей. В оккупированной Европе существовали торговые фирмы, деятельность которых поощряли германские власти. Представители коммерческих предприятий, пожелавшие сотрудничать с немцами, заключали торговые сделки, а некоторые становились поставщиками военного интендантства, поддерживали связи с тыловыми учреждениями германского вермахта. Одна из таких фирм привлекла внимание Гиринга. Тем более что она имела какое-то отношение к Амстердаму. Через торговую палату Гирингу удалось получить нужные сведения об этой фирме. В контору фирмы Гиринг послал своего помощника Вилли Берга.

Контора фирмы помещалась в амстердамском торговом центре. Нижний этаж дома занимал магазин антикварных вещей, а над ним на пятом этаже была дирекция фирмы. Помощник Гиринга явился в контору под видом интендантского офицера, желавшего купить партию канцелярских принадлежностей для немецких оккупационных частей. Вилли Берга принял коммерческий директор фирмы. Он выразил сожаление, что не может выполнить просьбу господина офицера, но сказал, что если дело не срочное, то недели через две постарается все устроить. Офицер интендантского ведомства не торопился уходить, и он спросил:

— Если я не ошибаюсь, в прошлом году мне приходилось иметь дело с другим директором.

— Да, да! Это верно. Старый директор сейчас переехал, работает в другом месте.

Вежливый и предупредительный коммерсант, с которым разговаривал Берг, не вызывал подозрений, тем не менее гауптштурмфюрер покинул контору настороженный смутными воспоминаниями.

— Господин криминальный советник, — заговорил он сразу, как только вошел к Гирингу, — мне кажется, что я вспомнил человека, которого мы ищем.

Гиринг варил на спиртовке кофе. Он вопросительно поднял глаза на помощника.

— Ну и что же ты вспомнил? — хриплым, осевшим голосом спросил Гиринг.

— В прошлом году, когда мне поручили создать сеть осведомителей, я не захотел устраивать свой кабинет в отделении гестапо, предпочел нанять частную квартиру. Фирма, где я только что был, находится в том же доме, на той же лестничной площадке. Там я часто встречал господина, который входил или выходил из своей конторы. Мы раскланивались с ним, хотя и не были знакомы. Моя квартира была рядом с конторой, дверь к двери… Покажите-ка мне еще раз фотографию…

Гиринг снял со спиртовки кофе, перелил в чашку. Он поднес было ее ко рту, но тут же, не глотнув, опустил на блюдце и потянулся за папкой. Рассказ помощника его насторожил.

— Ну конечно, это он! — Вилли Берг то подносил фотографию близко к глазам, то рассматривал на расстоянии… — Тогда он ходил в серой шляпе, зеленом макинтоше… Ну конечно же это он!..

Криминал-советник отпил кофе, в который бросил кусочек сахара и подлил коньяку.

— Запомни этот день, — сказал он. — Если все действительно так, как ты говоришь, — они будут у нас в руках… Распорядись, чтобы подключились к телефону фирмы! Записывайте все разговоры!

Возникшие подозрения Гиринг решил проверить у военного коменданта города. Поехал к нему сам. Комендант подтвердил — фирма действительно занимается поставками для вермахта, а ее сотрудники разъезжают повсюду.