— Это все? — спросил сотрудник гестапо.
— Нет, не все, — шепотом ответила Рита Арнульд. — Поищите в стене за постелью Познаньской… Вы кое-что найдете…
У задержанных стали проверять документы. Софи Познаньска показала свой паспорт — француженка из Бордо. Но когда она заговорила, гестаповцы поняли, что это не так…
— Какая же ты француженка! — бросил ей полицейский. — Не можешь связать двух слов…
Тогда Познаньска вообще перестала отвечать на вопросы, стояла с окаменевшим лицом. Во время обыска она только раз порывисто метнулась вперед, когда полицейский, отодвинув ее кровать, принялся выстукивать стену. В стене обнаружили тайник. Узенькая дверца, замаскированная под деревянную панель, вела в каморку, заставленную склянками с химическими препаратами. Горел красный свет, как в фотолаборатории, где проявляют пленку, печатают фотографии. Здесь нашли несколько бланков для паспортов да еще фотокарточки для удостоверений. На одной был представительный мужчина с надменно вскинутой головой, на другой человек помоложе, с большим ртом и оттопыренными ушами.
— Кто это? — Гиринг показал фотографии Познаньской. Девушек допрашивали порознь.
— Не знаю…
Арнульд сказала:
— Это наш шеф, он редко здесь бывает, и я никогда не слыхала его имени… А это Грин, он приходит чаще. У него есть подружка — высокая, красивая блондинка, — Арнульд подробно и торопливо отвечала на вопросы.
Софи Познаньской было двадцать пять лет. Из Польши она уехала несколько лет назад после смерти родителей. Во Франции ее нашел дядя, брат матери, — единственный родственник, одинокий старик. Он упрашивал Софи остаться жить у него, стать его приемной дочерью. Он богат, очень богат, и все это достанется ей. Софи отказалась. Комфортабельной жизни в собственной вилле на Лазурном берегу предпочла работу, полную опасностей, и тревог. Она хотела помогать Советской России, которую тоже, как и другие подпольщики, считала своей второй родиной.
И вот Познаньску арестовали…
Женщин отправили в тюрьму. Гиринг приказал устроить в квартире засаду. Велел задерживать всех подозрительных, которые будут заходить в дом. В случае нужды звонить в гестапо, он будет там.
Захватив обгоревшие листки, испещренные колонками цифр, фотографии и паспорта, криминальный советник покинул дом после гестаповского налета. Близилось утро. В декабре светает поздно, и на улице было совсем темно.
Рано утром в дом, где устроили гестаповскую засаду, кто-то позвонил. Посетителю открыли входную дверь, и один из гестаповцев сразу встал позади него, чтобы отрезать пути отступления. Но это оказался хозяин дома, который пришел напомнить жильцам, что пора платить арендную плату. На слово не поверили, хозяина задержали, проверили документы, и один из сотрудников Гиринга пошел с ним в дом, где он жил. Все подтвердилось, и перепуганного фламандца отпустили, приказали держать язык за зубами.
Почти следом явился разносчик, сказал — из соседней продуктовой лавочки, — с большой корзиной, нагруженной съестными припасами. Уверял, что ему нужно видеть хозяйку, она заказала кроликов и свежую рыбу. Гестаповец объяснил — жильцов нет дома. Разносчик, этакий простоватый парень, стал допытываться, куда могла уйти хозяйка в такую рань.
— Сеньора сказала, что обязательно будет дома. Я прихожу каждый вторник — куда мне теперь девать кроликов…
Разносчик по-немецки говорил плохо, назвался Карлос Амиго из Уругвая. Сюда приехал на работу, да вот застрял…
Опять не то!.. Уругвайца отвели к хозяину дома, тот подтвердил — действительно работает в соседней лавке, разносит продукты…
Амиго выскользнул на улицу. Было холодно, а может быть, это нервный озноб от пережитого напряжения… Опасность миновала. Как удачно выскользнул он из западни! Но гестаповцы могут спохватиться, вернуть его назад… Амиго дошел до угла и остановился. Он не мог сейчас покинуть эту злополучную улицу — с минуты на минуту должен появиться Сименс. Хозе — как его называют. Амиго знал — ради него сюда приезжает Дюрер, он должен свести их… И вдруг за перекрестком улиц Амиго увидел самого Дюрера!.. Он шел к дому, из которого только что вырвался «разносчик продуктов». На какие-то мгновения Анри потерялся, его заслонил двинувшийся поток машин. Вот он появился снова. Амиго нагнал Дюрера и негромко сказал:
— Тревога! Там гестапо. Я жду Сименса… Уходи!
Десяток шагов они прошли рядом — два незнакомых пешехода, шагавших в одном направлении.
— Где встреча?
— Здесь, на перекрестке, через несколько минут…
— Грин знает?
— Вероятно, нет.
— Уходи сам… Позвони ему. Через час буду его ждать на Гранплац, в кафе. Он знает…
Они разошлись, Дюрер зашел в табачный магазин, купил сигареты и вышел. Бессознательно поглядывал на часы и ждал. Он стоял в нескольких десятках метров от конспиративной квартиры, захваченной гестапо, и не мог уйти.
В жизни бывают мгновения, которые решают все… Так было и сейчас.
Дюрер стоял под светофором и не сводил глаз с противоположной стороны улицы. Вот он увидел Хозе, неторопливо шагавшего фланирующей походкой. Анри пошел навстречу и, поравнявшись, отрывисто бросил:
— Иди за мной. Опасность!
Хозе постоял на углу, лениво разглядывая вывеску, потом, словно передумав, зашагал следом.
Так они прошли несколько кварталов. Дюрер замедлил шаги, Хозе нагнал его.
— Произошел провал, — сказал Анри. — Не знаю, как это случилось. Дай сигнал — всем исчезнуть. Передачи отставить… А ты возьми на себя библиотеку. Забери из квартиры все книги. Понял? Все до единой… Не сразу — сейчас там засада.
Анри говорил о книгах, служивших ключом для шифровки радиограмм.
— Привез, что обещал? — спросил он уже другим тоном.
— Конечно… Базы германских подводных лодок. Расположение, число кораблей… Как обещал. Данные точные — проверял сам, облазил все побережье. — Сименс вытащил из кармана пачку листков с записями, карандашными набросками, схемами.
— И с такой взрывчаткой тебя могли взять на явке! — проворчал Дюрер. — Не размахивай листками хотя бы на улице…
— На, положи их в карман. У тебя будет надежнее. В одну воронку два снаряда не падают, — пошутил Сименс. Его никогда не покидало невозмутимое спокойствие и чувство юмора.
4
Когда Хозе исчез за поворотом, Анри вошел в ближайшую телефонную будку и позвонил Грину — на всякий случай. Он не был уверен, что Амиго успел это сделать. Условной фразой предупредил об опасности. Но Грин уже знал…
— В курсе… Будем вдвоем, — сказал Грин и повесил трубку.
Вдвоем?.. Это осложняло обстановку. Впрочем, как же сделать иначе? Грин должен покинуть квартиру, — значит, вместе с Инессой… Не оставит же он ее одну. Ну, а если квартира уже под надзором гестапо? Придется рисковать! Но как вести разговор при Инессе, которая ничего не знает об их работе…
По легенде Грин — сын зажиточных родителей, приехал в Европу изучать торговое дело. В подполье он выполнял отдельные поручения, имел специальность радиста, но вскоре начал тяготиться технической работой и часто говорил, что ему по плечу что-то и посложнее. Вот тогда Грина и сделали новым акционером торговой фирмы, а затем и директором вместо мосье де Круа.
С Инессой Грин познакомился около года назад. Чешка по национальности, из аристократической семьи, она до войны жила в Белграде, вышла там замуж за пожилого богатого предпринимателя и уехала с ним. Муж умер за несколько месяцев до оккупации. В первые дни настоящей войны, когда начались бомбежки, Инесса каждый раз укрывалась в бомбоубежище. Здесь и познакомилась она с молодым коммерсантом Грином. В бомбоубежище Инесса появилась с тяжелым портативным чемоданом. Как-то, после отбоя, Грин помог Инессе донести ее чемодан до квартиры…
Товарищей по подполью Грин поставил перед совершившимся фактом, представив Инессу как свою жену. Вообще-то такое не принято было в среде подпольщиков. Грин проявил недисциплинированность, не посвятив никого в свои личные дела. Но в конце концов все обернулось к лучшему — торговлей колониальными товарами управляет человек, женатый на блистательной женщине из высшего света…