Занятый собственными делами, фон Шелиа не мог устроить Ильзу Штёбе на работу в министерство иностранных дел. Это непредвиденное обстоятельство отразилось на ее деятельности. Она не могла снять отдельную квартиру, пригодную для конспиративной работы. Такая квартира стоила больших денег. У обывателей сразу же возникло бы подозрение — откуда безработная журналистка берет средства, чтобы снимать дорогостоящее жилье.
Но самое главное, что вызывало ее тревогу, было отсутствие связи с Центром. Она хорошо знала Пауля, но Пауля теперь не было в городе, он опять куда-то уехал, предупредив, что вместо него будет работать другой человек. Пауль оставил ей пароль, рассказал о месте встреч и условных сигналах, которые подадут ей, когда это потребуется. Сигналов не было.
Только зимой, в рождественские дни, Ильза получила поздравительную открытку, одну из сотен тысяч сусальных открыток, заполонивших в эти предпраздничные дни стеллажи берлинского почтамта. На глянцевом голубоватом фоне зеленая еловая ветка, запорошенная искрящимся снегом, на ней серебряный колокольчик, горящая свеча и улыбающийся рождественский дед, приносящий людям счастье и радость. Неизвестный поздравлял Ильзу с праздником. Подпись его была неразборчива, но Ильза обрадовалась открытке так, будто получила ее от самого близкого друга. Взглянула на штемпель: отправлена вчера. Значит, надо прибавить еще восемь дней. Ильза отсчитала, загибая пальцы, получалось — в канун Нового года. Значит, в предновогодний вечер, ровно в пять, или на другой день, часом позже, если первая встреча почему-либо не состоится…
На улице мела поземка, и по краям лестниц, ведущих в метро, лежали пушистые сугробы снега. Кутаясь в шубку, Ильза без пяти пять спустилась в метро на Александерплац и затерялась в лабиринте переходов подземной станции. Ровно в пять она остановилась перед витриной магазинчика с рождественскими подарками и почти тотчас же услышала голос:
— Извините меня, госпожа, но не знакомы ли мы с вами по Бернау?
— Я никогда не жила в Бернау, — заученной фразой ответила Ильза.
Перед ней стоял прилично одетый мужчина средних лет, с портфелем и аккуратно запакованным свертком.
— Но вы часто бывали в Бернау, я вас там видел…
— Да, это верно, у меня там родные.
Пароль сходился слово в слово. Ильза улыбнулась.
— Наконец-то! — вырвалось у нее.
— Называйте меня Вилли. Пройдемся немного по улице.
Вилли взял Ильзу под руку, и они спустились на платформу. Сначала поехали к Франкфуртер-аллее, вышли на следующей остановке и встречным поездом вернулись назад.
— От хвостов мы, кажется, избавлены, — сказал Вилли, когда они снова вышли на улицу. — Теперь рассказывайте… В Центре ждут информации от Арийца.
— Да, его информация должна идти через меня, — ответила Ильза. — Но меня просто забыли.
— Нет, нет… Мы знали, что у Арийца неприятности по службе. Решено было выждать. Теперь, кажется, все обошлось.
— Да, — подтвердила Ильза. — Скоро я начну работать в министерстве иностранных дел и сменю квартиру. Как вам передать новый адрес?
— Сейчас я вам все расскажу, — ответил Вилли. С Фридрихштрассе они свернули на Унтер-ден-Линден и медленно шли к Бранденбургским воротам. — Видите впереди книжный киоск? Его владелица фрау Кушке — вдова старого коммуниста. Она торгует газетами, книгами, почтовыми открытками, сувенирами — всякой всячиной и, конечно, портретами Гитлера. Для вас она будет почтовым ящиком. Сейчас я вас познакомлю с ней, в крайнем случае оставлю пароль.
Анна Кушке, пожилая, располневшая женщина, поджидая покупателей, разгадывала кроссворд, когда Вилли и Ильза остановилась перед киоском.
— Прошу вечернюю газету, — Вилли бросил на прилавок алюминиевую монету.
Анна протянула сдачу и газету. Начинало темнеть, на улице зажглись фонари. Поток пешеходов схлынул. Рядом с киоском никого не было. Вилли тихо сказал:
— Это фрау Альта, о которой я вам говорил.
Женщины внимательно поглядели друг на друга. Анна улыбнулась:
— Очень приятно! Советую приходить днем, когда здесь бывает много народа.
Из-под сводов Бранденбургских ворот на свет вышли двое — эсэсовский офицер и нарядная дама. Фрау Анна громко закричала:
— А вот новый портрет фюрера! Не хотите ли купить, господа? Очень удачный портрет. Самая последняя фотография…
Прощались в Тиргартене. Вилли взял Ильзу за руку.
— Я должен выполнить еще одно поручение, — сказал он, — товарищ Вольфганг шлет вам привет и написал несколько слов. Подержите, если не трудно, мой сверток.
Вилли раскрыл портфель и протянул Ильзе маленький конверт, сложенный вдвое. Ильза дрогнувшей рукой взяла его и сунула в карман.
— Ну как он там?
Разведчица Альта, только что говорившая так деловито об опасных и неотложных делах, была сейчас просто любящей женщиной. Как мог этот человек так долго молчать и даже не намекнуть, что для нее есть весточка от Курта! Вилли прочел укор в глазах молодой женщины.
— Извините меня… Я опасался, что нам могут помешать и мы не успеем закончить разговор. А это очень важно! В Центре придают большое значение вашей работе. Поэтому все личное я приберег на конец…
— Я понимаю. Курт такой же, как вы… Ну расскажите что-нибудь о нем.
— Курт великолепно работает…
— Нет, нет — я не о том… В этом я уверена — он не может плохо работать. Как он выглядит, в каком настроении?
— Курт просил сказать, что скучает и верит в счастливую судьбу. Ждет встречи… Он все такой же: меланхоличный и остроумный. Все так же немного сутулится. К сожалению, много курит. Но выглядит неплохо. Просил вас быть осторожней. Я видел его две недели назад.
— Спасибо, Вилли! Мне так нужно было услышать о нем хоть несколько слов. Я как будто увидела его сейчас… Скажите Курту, что я люблю его.
Это вырвалось у Ильзы внезапно, и она смутилась…
— Я расскажу ему подробно о нашей встрече и передам все, что вы сказали. Обещаю вам!.. Но вы можете ему написать и отправить через тот же почтовый ящик. Курт будет счастлив… А теперь желаю вам успеха…
Вилли проводил Ильзу до Шарлоттенбургштрассе…
Новогодний вечер Ильза провела в доме матери. Она летела туда как на крыльях, зажав в руке дорогое ей письмо. Не раздеваясь, прошла в свою комнатку, заперла дверь, надорвала безымянный конверт…
«Милая Ильза! — читала она. — Я счастлив уже тем, что могу написать тебе несколько строк. Я жив, здоров, и мысли мои всегда с тобой…»
Личное перемежалось в письме с деловыми советами, вопросами. Вместо подписи стояла только одна буква — «К».
После долгих ожиданий Ильза Штёбе стала наконец работать в министерстве иностранных дел референтом в отделе прессы. Каждое утро Ильза приезжала на Вильгельмштрассе, показывала у входа свое удостоверение вахтеру-эсэсовцу, проходила мимо мраморных сфинксов через просторный холл министерства и поднималась на второй этаж в маленькую, как монастырская келья, служебную комнатку, на дверях которой висела табличка «И. Штёбе». Теперь у нее, как и у многих других, был свой сейф для хранения секретных документов. По инструкции Ильза, придя на работу, внимательно осматривала сохранность печати, потом открывала несгораемый шкаф и усаживалась за работу. Она составляла досье, писала обзоры, готовила справки, участвовала в совещаниях, вела протоколы, занималась повседневными делами рядового сотрудника министерства иностранных дел. Конечно, в ворохе бумаг, поступавших к референту Ильзе Штёбе, многое не представляло интереса, но иногда в канцелярском потоке обнаруживались сведения первостепенной важности.
Но главным для Ильзы были редкие встречи с Рудольфом фон Шелиа. Время от времени он вызывал ее в свой кабинет, давал задания и между делом говорил:
— Познакомьтесь, фрейлейн Штёбе, с этими материалами и включите их в обзорную справку…
Фон Шелиа показывал документ, на который хотел обратить ее внимание. Даже наедине, в собственном кабинете, дипломат никогда не говорил вслух о сообщениях, которые хотел передать Штёбе. Ильза сама настаивала на этом: в здании министерства иностранных дел, в атмосфере постоянной слежки, подслушивания и проверок, следовало вести себя осмотрительно, и в первую очередь опасаться тайных микрофонов, установленных в самых неожиданных местах: в подставке для цветов, в раме портрета фюрера, в телефонном аппарате… Касалось это любого дипломата, какой бы высокий пост он ни занимал. Тотальный шпионаж распространился по всей Германии. Этим занимались главное управление имперской безопасности рейхсфюрера Гиммлера, контрразведка адмирала Канариса, внешнеполитический отдел национал-социалистской партии фон Боле, носивший лаконичное название Апо.
