В ту поездку удача сопутствовала Шандору. К вечеру, когда вернулись на берег после морской прогулки, Шандор забрел в портовый кабачок и нос к носу столкнулся с немецкими моряками. Они были в штатском, но их сразу можно было узнать по выправке, песням, которые они горланили. Немцы не таясь толковали о том, что утром на пассажирском судне отплывают в Сицилию.

С рассветом Шандор дежурил на пристани, дожидаясь вчерашних знакомых. Приметив, на каком судне они собираются плыть, купил билет на тот же корабль. Пришли в Палермо, в порт, служивший базой для отправки итальянских и немецких войск в Испанию.

Полученную информацию Шандор отправлял по назначению. Как было условлено, никто не должен был появляться в агентстве «Геопресс». Потому Шандору приходилось самому заниматься доставкой своих донесений. Это не требовало больших усилий, швейцарская граница практически была открыта. Шандор переезжал трамваем в маленький городок, расположенный на другой стороне, и садился в поезд, уходивший на север.

Но однажды, это было почти через год после их встречи с Паулем, Штильман сам появился вдруг в женевской квартире Радо. Шандор был удивлен, когда, открыв дверь, увидел перед собой Пауля. Что-то произошло…

— Что случилось? — тревожно спросил он.

— Не беспокойтесь, все в порядке! Мне просто нужно срочно поговорить с вами.

Пауль прошел в комнату, Елена отправилась в кухню готовить кофе. Представитель Центра рассказал о цели своего визита.

— Вам поручают руководство швейцарской группой, — сказал он. — Я должен сообщить вам о наших людях…

— Но как же так! — вырвалось у Шандора. — Я сам только начинаю работать…

— Справитесь, справитесь… Вы неплохо работали. Из Центра просили сообщить вам об этом… Вопрос решен, давайте говорить о деле…

— А вы? — спросил Радо.

— Я уезжаю, — суховато ответил Пауль. — Таких вопросов не задают… Прежде всего, я познакомлю вас с Пюнтером, псевдоним Пакбо. Его информация особенно ценна тем, что она касается военных планов Германии. Но должен предупредить о некоторых его слабых сторонах — анархичен и не всегда осторожен… Поэтому Пакбо не должен пока знать вашего настоящего имени, вашего адреса…

Пауль пришел к Шандору Радо под вечер, а покинул его совсем поздно, заторопившись вдруг к последнему ночному поезду, уходящему в Берн.

— Об остальном договорим завтра… До встречи! — Пауль назвал ресторан в Берне, рядом с парламентом. — В главном зале, ровно в семь вечера…

Шандор Радо приехал в Берн несколько раньше назначенного времени. В отличие от Женевы Берн выглядел патриархально тихим, Шандор бродил по улицам, сохранившим чудный средневековый облик, и думал о предстоящей ему работе. Теперь он должен отвечать не только за себя. Шандора тревожили раздумья по поводу неуравновешенной натуры Пюнтера. А Соня? О ней он тоже пока ничего не знает…

На башне часы пробили семь, когда Шандор вошел в фешенебельный ресторан. В глубине зала он сразу увидел Пауля, сидевшего с невысоким блондином, который оживленно жестикулировал, объясняя что-то представителю Центра.

— Отто Пюнтер, — настоящим своим именем назвался Пакбо.

— Альберт, — ответил Радо.

Вели непринужденную застольную беседу. Пакбо рассказывал о себе, о своем информационном агентстве «Инекс», о своих скитаниях по свету, о беспокойной журналистской профессии. Пауль почти не принимал участия в разговоре, только иногда бросал фразы, направляющие разговор. Лишь в конце затянувшегося ужина, когда официант подал сыр — целый набор на большом плоском блюде, он сказал:

— Договоритесь о вашей следующей встрече… Лучше сделать это за городом, на прогулке, чтобы обсудить все спокойно, без помех. Напоминаю вам, Отто, что теперь вы переходите в подчинение Альберта. Его задания — задания Центра… Желаю вам обоим успеха…

Пауль первым поднялся и вышел. Через час уходил его поезд. Пакбо и Альберт посидели некоторое время в ресторане, немного побродили по сонным улицам и, договорившись о встрече — Пакбо предложил глухую станцию между Женевой и Берном, — распрощались. Пюнтер произвел на Радо хорошее впечатление.

Ночным экспрессом Шандор уехал в Женеву. Он вышел из поезда на пригородной станции. Поеживаясь от предрассветной сырости, зашагал к дому. На главном вокзале Женевы Шандор предпочитал не появляться — там больше риска попасть под наблюдение полицейских филеров. И не только их — Женева и другие швейцарские города кишели агентами гестапо.

Наступила теплая, солнечная погода. Июньским прозрачным утром Шандор вышел на маленькой станции и стал ждать Пакбо. Встречный поезд из Берна приходил через четверть часа. Радо прошелся по платформе, спустился по каменной лестнице вниз, полюбовался цветущими розами и на повороте дороги стал дожидаться прибытия поезда. Старинный паровичок подтащил вагончики к перрону, пронзительно свистнул и покатил дальше. Через минуту на каменной лестнице появился Пакбо. Одет по-летнему — шляпа, трость, яркий галстук и легкий макинтош на руке. Шандор медленно шел по дороге. Пакбо нагнал его. Радо как бы невзначай оглянулся на станцию.

— Опасаетесь, не привел ли я за собой шпика? — посмеиваясь сказал Пюнтер. — Вероятно, вам уже говорили о моей беспечности… Но у меня на этот счет другое мнение. Я — журналист, могу интересоваться всем, чем угодно, мне ничто не угрожает…

— Да, но уверенность и бравада — вещи разные, — возразил Шандор.

— Будьте спокойны, Альберт, на станции я был единственным пассажиром, вышедшим из поезда… Но обещаю быть осторожным. — Лицо Пакбо засветилось обезоруживающей улыбкой. Он совсем не обиделся на предостерегающие слова Шандора. — А теперь послушайте, что я получил от Габеля. Это мой источник. В прошлом югославский летчик, работает в консульстве, поддерживает связь с испанскими дипломатами, сторонниками генерала Франко.

Пакбо на память стал перечислять итальянские корабли, ушедшие в испанские воды.

— Когда это было? — спросил Радо. Ответ не удовлетворил его. — Надо подумать о большей оперативности донесений. Иначе любая информация будет лишена смысла.

Обсуждали, как ускорить передачу донесений, говорили о личных встречах, направлении работы. Заговорившись, забыли о поездах и, взглянув на часы, заторопились на станцию. Разными дорогами вышли к перрону.

Из окна поезда Шандор увидел на платформе Пюнтера, который приветливо махал ему рукой. С безразличным видом отвернулся. Шандор Радо накапливал конспиративный опыт, постигал премудрости своей новой работы.

Энергичный и экспансивный журналист Отто Пюнтер не скрывал своих привязанностей и антипатий, восторженно относился к Советскому Союзу, публиковал за своей подписью резкие антифашистские статьи. В журналистских кругах его называли «неистовым репортером», и это прозвище весьма точно определяло характер Пакбо.

За свою беспокойную жизнь — Пюнтеру было около сорока лет — он исколесил полмира — работал в Париже, в Лондоне, бывал в Германии, ездил в Испанию, писал из Барселоны гневные репортажи в защиту испанской республики. Выполнять задания Центра согласился без колебаний, но его неукротимая натура требовала активных действий, порой несовместимых с требованиями конспирации.

С другой стороны, Пакбо обладал ценнейшими качествами: общительный, хорошо эрудированный в вопросах международной политики, он имел обширные связи в журналистском мире, среди дипломатов, военных и политических деятелей. Он и сам по себе служил отличным источником информации. В Центре Пакбо был на хорошем счету.

Вскоре Шандор получил через курьера зашифрованное распоряжение Директора в адрес Доры. Имя «Дора» стало псевдонимом Шандора Радо в его переписке с Центром.