Вскоре первое неприятное впечатление улеглось: хозяйка ателье умела подладиться к своим клиентам.
Посетителей действительно почти не было. Фрау Шенбрун вопросительно смотрела на Ингрид.
— Что будет угодно элегантной даме?
Ингрид ответила.
— Жаль, что дама не помнит номера квитанции. Но это не трудно будет восстановить. Одну маленькую минутку! Найдем по книге…
Пухленький палец фрау Шенбрун забегал по строчкам. Совершенно верно, фрау Вайсблюм снималась перед рождеством. Негативы мы храним три года. Еще одну маленькую минутку! Найдем по книге…
Фрау Шенбрун вышла и вернулась с негативами…
— Снимок очень удачный, очень, — тараторила она. — Да, цвет сепии лучше всего. Дама имеет хороший вкус. Я и сама хотела предложить сепию… Платить сейчас ничего не нужно. Фирма доверяет клиентам. Надо вообще доверять людям, не так ли?.. Фотографии будут готовы дня через два, но лучше придите в четверг.
Обо всем было договорено, но Ингрид продолжала сидеть. Она не решалась приступить к делу. Однако надо, нельзя же ждать. Сейчас зайдет кто-нибудь в ателье…
— Фрау Шенбрун, у меня есть к вам еще одна просьба, только…
— Вы хотите сказать, чтобы это осталось между нами? — быстро поняла хозяйка. — Ну конечно! Давайте пройдем в ателье. Там никто нам не помешает, клиентов, как видите, нет.
Фрау Шенбрун задернула тяжелую портьеру. Ингрид села в кресло с круглой резной спинкой возле экрана и осветительной аппаратуры.
— Мне сказали, что у вас есть знакомые в американском посольстве, — начала Ингрид.
— Да… Господин посол не раз здесь фотографировался. Остался доволен. Очень приятный человек. Бывают и его сотрудники.
— Помогите мне встретиться с ними. Мне это очень нужно!..
— Мадам Вайсблюм имеет в виду деловое знакомство? — владелица ателье обращалась к своим клиентам на французский манер: мадам, мосье. — Или, может быть, мадам желает…
— Нет… Собственно говоря, да… Я бы хотела, — Ингрид запнулась. — Мне нужно навести справки о моем родственнике.
Фрау Шенбрун насторожилась…
— Простите, — прислушиваясь, сказала она. — Там, кажется, кто-то позвонил.
Хозяйка ателье исчезла. Она задержалась несколько дольше, чем нужно было для того, чтобы выяснить, кто пришел. Ингрид не придала этому значения. Фрау Шенбрун вернулась, и они продолжали разговор.
Что произошло дальше, Ингрид узнала только сейчас из обвинительного заключения. Чиновник прочитал:
— «Свидетельница Марта Шенбрун, владелица фотоателье, показала: В понедельник 28 июля 1941 года, примерно около двенадцати часов дня, к ней в ателье явилась обвиняемая Ингрид Вайсблюм. Вела она себя подозрительно, была чем-то взволнована и долго не уходила. Заказав фотографии, она неуверенно попросила свидетельницу познакомить ее, Ингрид Вайсблюм, с кем-либо из сотрудников американского посольства. Первоначально она заявила, что хочет найти своего родственника, уехавшего в Америку.
Поведение обвиняемой Ингрид Вайсблюм показалось свидетельнице подозрительным, и она под предлогом того, что кто-то звонит, вышла в соседнюю комнату посоветоваться с племянником мужа — Германом Штубе.
Допрошенный Герман Штубе, студент теологического факультета Венского университета, подтвердил показания свидетельницы Марты Шенбрун и заявил, что он рекомендовал свидетельнице продолжить начатый разговор. Сам он, студент теологического факультета Герман Штубе, прошел другим ходом в ателье и, укрывшись за портьерой, мог слышать весь дальнейший разговор. Незнакомая женщина, которую он позже опознал по фотографии, сообщила фрау Шенбрун, что ей нужно сообщить в посольство важные сведения, касающиеся производства военного завода. Фрау Шенбрун для вида одобрила поступок обвиняемой и попросила ее зайти вечером следующего дня. Она обещала что-нибудь предпринять. После того как Ингрид Вайсблюм ушла, Герман Штубе, студент теологического факультета, немедленно явился в полицию и заявил обо всем происшедшем.
На следующий день вечером обвиняемая Ингрид Вайсблюм была арестована сотрудниками гестапо около фотоателье свидетельницы Марты Шенбрун.
Таким образом, хотя обвиняемая Ингрид Вайсблюм и отказалась давать объяснения во время следствия, свидетельскими показаниями и материалами дела неопровержимо установлено, что она, подсудимая Ингрид Вайсблюм, узнав (от кого, следствием установить не удалось), что на заводе «Геринг-верке» производится секретная продукция, пыталась в преступных целях передать эти сведения сотрудникам американского посольства.
Несмотря на то что сведения, полученные обвиняемой Ингрид Вайсблюм, оказались ложными, так как на заводе «Геринг-верке» никаких подводных танков не производится, тем не менее обвиняемая Ингрид Вайсблюм должна нести ответственность за подготовку к государственной измене против германской империи».
Ингрид слушала обвинительное заключение, преодолевая охватившую ее усталость. Так, значит… ее выдала фрау Шенбрун! Перед глазами встало лицо с плоскими дряблыми щеками и воровато-услужливыми глазками… Но как же так? Значит, все это напрасно, все это… Значит, ее ввели в заблуждение там, в сквере на Леопольдберге. Не было и нет никаких подводных танков! В обвинительном заключении так и написано: сведения оказались ложными… Боже мой, боже мой!..
Ингрид опустила голову на обессиленные руки и закрыла глаза. Потом в утомленном сознании пронеслось: откуда они знают, что разговор шел о «Геринг-верке»? В фотоателье она не говорила об этом. Не сказала ни слова. Что-то подсказывало ей: не надо раскрывать все до конца. И подводные танки! О них она тоже не говорила. Может быть, донес швейцар из американского посольства? Нет, она говорила в приемной, и швейцар не мог слышать. Значит, сотрудник посольства. Неужели он?! Боже мой, как все это понять… Как она одинока, как устала! Что теперь будет?..
— Распишитесь, что ознакомились с обвинительным заключением, — голос чиновника донесся издалека. Безвольным движением взяла перо… Все равно, лишь бы сейчас ее оставили в покое. Чиновник сказал: — Поставьте дату.
— Какое сегодня число?
— Шестнадцатое ноября.
Ингрид не могла удержаться от возгласа удивления. Неужели почти четыре месяца, как она здесь!
Чиновник еще раз взглянул на сидевшую перед ним женщину. Совершенно другое лицо, оно изменилось за несколько последних минут — постаревшее, серое. Странный человек! Чиновник вызвал конвоира и приказал отвести арестованную в камеру.
Судя по заключительному листу матриц, лежавших перед Леонардом Крумом, через неделю после того, как подсудимой Ингрид Вайсблюм вручили обвинительное заключение, состоялось заседание фольксгерихтхофа в Вене. Заседание, длившееся всего двадцать минут, было закрытым — при рассмотрении дела присутствовали судья, прокурор и обвиняемая. Фольксгерихтхоф вынес свое заключение. Приговор начинался словами:
«Рассмотрев дело подсудимой Ингрид Вайсблюм, обвиняемой в подготовке государственной измены, суд определил:
Следствием и рассмотрением настоящего дела установлено, что обвиняемая Ингрид Вайсблюм в преступных целях пыталась передать противнику сведения, составляющие государственную тайну империи.
Суд установил, что танков-амфибий на данном заводе не строили и вообще их производство не представляет государственной тайны. Это могло бы послужить основанием для смягчения приговора обвиняемой, но суд не видит оснований использовать эту возможность. Подсудимая отказалась отвечать на суде и на следствии и проявила себя явным врагом национал-социализма.
Исходя из этого, суд расценивает действия подсудимой как подготовку к государственной измене, и поэтому она должна быть наказана пятнадцатью годами тюремного заключения».
Леонард Крум в раздумье опустил последний лист матрицы, металлически жесткий и тусклый.
Юридический казус!.. Нет, не то — юридический произвол. Он, адвокат Крум, легко бы опроверг несостоятельность этого приговора…
