Видя недоумение девушки, Люциус пояснил:

— Драко носил ее на сердце.

Судя по выражению лица, для нее это оказалось новостью.

— Значит, я должна остаться здесь? У вас? — пробормотала Джинни. — А вдруг Темный Лорд ведь все равно меня найдет и призовет?

— А это уже не твоя забота, а моя, — отрезал Люциус. — Если хочешь сделать что-то полезное и о чем-то беспокоиться, то тебе будет одно поручение. У меня в подвале содержится Северус Снейп. Он оказался на редкость несговорчив и не хочет искупить свои грехи, вернув нам Драко. Могу ли я…

— Вначале ответьте на один вопрос, — перебила Джинни. — Этот ритуал точно сработает?

Люциус глубоко вздохнул, обдумывая ответ. Судя по всему, придется быть честным, многое поставлено на карту, и практически все это зависит от въедливой наглой рыжей девки.

— Есть шансы, что сработает, — ответил он. — Эта магия относится к самым черным и в какой-то мере самым античеловечным и страшным страницам нашей истории. Ритуал давно не проверяли. Сам Темный Лорд в свое время отказался от использования Черного Возрождения. По слухам последний человек, успешно возвращенный к жизни таким образом, восходил к далекой молодости Николаса Фламмеля.

— Того самого, который изобрел философский камень? — удивилась Джинни.

— А как ты думаешь, этот старик мог иначе его изобрести? — усмехнулся Люциус. — Это практически не подлежит сомнению. Для победы над смертью с ней надо столкнуться и близко познакомиться. Это не просто мантия-невидимка или тому подобные магические артефакты. Философский камень дает вечную жизнь и вечную молодость - не отсрочку от смерти, а насовсем. Многие сошлись на мысли, что в состав камня входят некоторые компоненты, которые можно было получить только там или под влиянием путешествия оттуда сюда. Так что шанс есть. Не более, чем шанс, но и ради этого шанса лично я готов рискнуть всем.

Малфой не лукавил. Ему действительно было нечего терять. В случае неудачи он оставался при своих, а в случае успеха он получал обратно не только своего сына и наследника, но еще и власть, неприкосновенность и страх, страх самого Темного Лорда перед тем, кто смог справиться со смертью, вмешаться в естественный ход вещей и выйти победителем. Это уж точно гарантировало безопасность для своей семьи, и, возможно, все же окончательную победу их общего великого дела… Миром должны править чистокровные маги, и никаким неполноценным полукровкам не пристало решать, кому жить, а кому умирать в рядах истинных магов…

— Я сделаю все, что от меня требуется, — сказала Джинни. Ее голос звучал твердо, громко и решительно. - Если есть хотя бы слабый шанс вернуть Драко, им надо воспользоваться. Если с помощью этого вашего Возрождения удастся вернуть Драко, то впоследствии удастся вернуть и мою семью.

Резонно. Люциус в очередной раз пристально посмотрел на Джинни, и в этот момент что-то произошло. Они встретились глазами. Вспышка.

Время остановилось. Он не знал, сколько длилась эта гипнотическая связь - может, минуту, а может, полчаса. Пространство перед его взором тряслось и распадалось, он видел какие-то обрывки, бессвязный калейдоскоп событий, голосов, действий, и все это тонуло в огромных глазах Джиневры Уизли, и эта пропасть словно затягивала его. Внезапно он резко тряхнул головой и выбежал, хлопнув дверью, не говоря ни слова, не заботясь о том, какое впечатление произвел. Люциус прижался к стене, дыша часто-часто, на лбу выступила тяжелая испарина, глаза лихорадочно блестели. Калейдоскоп выстроился в ряд и прокрутился в голове с дьявольской точностью, картина за картиной.

Дом Волдеморта, вскоре после падения. Артефакты, которые нужно было срочно спрятать от Министерства. Счет шел на часы, местоположение дома должно было вот-вот раскрыться. Многие Упивающиеся оказались схваченными, пытались облегчить свою судьбу, и Люциус Малфой знал, что не станет исключением. Однако в отличие от большинства своих соратников, ему удалось сделать все красиво. Оказаться чистым перед властями без грязного поклепа на своих, которые при случае отомстят, без заголовков газет и журналов, без позора для жены и сына, без смешков общественности, но окутанным уважением, страхом, таинственностью, силой. Именно ему предстояло спасти как можно больше вещей Повелителя, поскольку Люциус ни на секунду не сомневался, что тот вернется. А если даже и нет, то все равно пригодится...

В тот день он забирал оставшуюся партию. Чего там только не было! Особую ценность для Люциуса представляла запрещенная литература и всевозможные магические предметы. Милорд большинство из них наделял сакральным, ему одному известным смыслом и особыми чарами. Особенно свой старый дневник школьных времен, это Люциус помнил хорошо. Как-то раз Темный Лорд выразился, что в этом дневнике он заключил себя самого, в пору восхождения, задолго до падения. На внешний вид, обычная вещица. Дневник как дневник, потертая обложка, пустые страницы с предсказуемым секретом. Люциус легонько встряхнул книжицу и собирался положить в карман, как вдруг заметил, что из дневника вывалился вчетверо сложенный листок. Он поднял его. Судя по всему, листок не относился к дневнику - хотя бы по той причине, что не подходил по размеру страниц и явно не был пустым. Разумеется, Люциус его развернул. Его взору предстал рисунок, сделанный карандашом - надо сказать, сделанный более чем прилично и довольно неравнодушно, если так можно выразиться.

Это был портрет девушки. Он казался подозрительно живым, от нарисованных губ исходила чувственность, волосы как будто немного развевались на ветру. На первый взгляд ей можно было дать лет семнадцать, но глаза были гораздо старше. В них была какая-то странная смесь мудрости, зрелости, холодности и как будто вечности — и все это можно было назвать породой. Почерк не вызвал у Люциуса сомнений — это была рука Темного Лорда и только она, его четкие, с силой выведенные линии, его инициалы в правом нижнем углу. Лицо девушки на рисунке было красивым, ознозначно чистокровным и... совершенно незнакомым Люциусу. Он ни разу не видел эту девушку в окружении своего Повелителя, не помнил ее в Школе, Министерстве, где бы то ни было еще и точно никогда с ней не сталкивался. Не походила она и на женщин из рода Мраксов по материнской линии Темного Лорда.

Люциус тогда сильно удивился, заинтересовался, пытался аккуратно навести справки, много лет проверял лицо по всем доступным ему магическим и даже немагическим базам. Ему хотелось понять, кто эта девушка и какую роль она сыграла в жизни Повелителя, потому что, возможно, она могла бы помочь его вернуть или пролить свет на его исчезновение, но тщетно. Она словно была призраком, не зафиксированным нигде. Ее никогда не существовало. Только на этом листке бумаги и, очевидно, в воображении автора.

После этого открытия интерес Люциуса к рисунку начал угасать. Дневник Тома Риддла ждал своего часа, а вчетверо сложенный листок хранился в кабинете Малфоя, среди остальных бумаг. Временами Люциус поглядывал на странный портрет, поражаясь такой неожиданно романтичной, фантазирующей стороне натуры своего Повелителя, и размышлял о том, не рисовал ли Волдеморт еще. А если так, то где спрятаны остальные работы, и какова их тематика. Со временем Люциус и вовсе забыл об инциденте с карандашным портретом таинственной незнакомки.

Забыл настолько, что уже и не ожидал вспомнить. И уж точно не ожидал увидеть обладательницу нарисованного лордом Волдемортом лица живьем, в своем собственном доме по прошествии почти двадцати лет.

We are so young

Our lives have just begun

But already we're considering

Escape from this world

And we've waited for so long

For this moment to come

Was so anxious to be together

Together in death

Ты так молода, так юна и прелестна,