Урмэд медленно протянул руку к ошейнику, якобы развязать веревку. Неожиданно его правая рука оказалась на шее даггера, смыкаясь стальными клещами, впиваясь в кожу, а левая с хрустом вывернула кисть с ножом. Еще через мгновение тот стоял с выдернутым дыхательным горлом, заливая кровью грудь, пол вокруг себя и плащ Иэнель.

Не выпуская «добычи» из пальцев, Урмэд кинул куском плоти в его подельника. Тот попятился, закрываясь от ужаса руками, споткнулся, упал, опрокинул со стола кувшин с брагой, вскочил и проскальзывая на мокром полу, кинулся к двери.

В воздухе свистнул меч, начисто снеся голову третьему, что был слева. Заканчивая начатое движение, Урмэд метнул оружие в оставшегося в живых и пытающегося бежать даггера. Пригвоздил к дверному косяку.

В два прыжка оказался рядом.

— Кто вас послал? — буравя налетчика страшным белесым взглядом, прошипел Урмэд, сжимая окровавленные пальцы на горле имперца.

— Да пошел ты урод, — взвыл тот, но тут же захлебнулся хрипом.

Урмэд уперся ногой ему в спину, вынул и вновь воткнул меч в плечо — между лопаткой и ключицей, медленно поворочал. Кинжалом, пригвоздил вторую руку налетчика, пытающегося добраться до своего оружия. Резко ткнул лицом об косяк, расквасив тому нос и выбив передние зубы.

— Повторяю вопрос, — спокойно сказал он.

Даггер сипел, скулил, пускал кровавые слюни, но отмалчивался.

И лишь когда нож Урмэда проткнул даггеру мошонку, тот взвыл и начал говорить. Тихо, чтобы никто не слышал.

— Нас послали найти того, кто выкрал светлую айну. Приказ был составить им сопровождение и охрану. Потом доставить во дворец к императору.

— А вы решили избавиться от меня, выкрасть девку и забрать все лавры себе, я правильно понял? — нажимая на промежность сильнее, уточнил Урмэд.

Даггер, обливаясь потом и кровью, часто закивал.

— Пощади, это вообще не я придумал, а Ригх, у кого ты горло… того…, — имперец сглотнул и подавившись кровью, надсадно закашлялся. Выплюнул осколки зубов.

— Скройся с глаз моих, если сможешь. Увижу на горизонте, больше не пожалею.

Урмэд, еще раз провернув, вытащил меч из плеча даггера, выдернул его кинжал из покалеченной руки, а свой нож убрал от промежности.

Тот мешком свалился на пол, постарался отползти, но от шока и боли потерял сознание. Кровь мерными толчками выливалась из раны — скорее всего он подсек подмышечную артерию. Урмэд знал, что к ночи будет еще один труп. Даггерам помогают редко.

Обернулся.

В трактире жизнь почти возобновилась. Пьянчуги, привыкшие к поножовщине, спокойно опустошали тарелки и глиняные кружки, обсуждая интересное происшествие и удивительную технику боя. Лишь чуть подергивался в предсмертных конвульсиях налетчик с вырванным горлом, да Иэнель рвало в уголке.

Урмэд цепко осмотрел зал, стараясь запомнить каждого. Вроде неприятностей больше не предвидится. Единственной проблемой могут стать наблюдатели. Тут надо держать ухо востро. Зато теперь у него есть алиби. Напали на него. Он тут вообще не при чем, это была самооборона.

Вновь подошел к стойке.

— Думаю, теперь вопрос о комнате снят с повестки? — холодно уточнил Урмэд.

— Ключ у того… — трактирщик указал на тело с отрубленной головой. Палец слегка дрожал.

Урмэд кивнул, обшарил карманы даггеров, собрал оружие и вещмешки — все равно они им теперь не нужны. Привлекая внимание, дернул Иэнель за веревку, тут же поймал ее испуганный взгляд. «Это хорошо, сейчас она должна бояться» — горько подумал он. Медленно стал подниматься по лестнице.

— Ещё ванну и много горячей воды, — бросил он трактирщику уже сверху, отирая кровавые пальцы о штаны.

Тот услужливо кивнул и скрылся в подсобке.

В комнате было две кровати, окно, сейчас загороженное деревянными ставнями, стол и два стула. На кроватях соломенные тюфяки и меховые одеяла. Шкуры каких животных это были уже не определить. Не густо.

Урмэд захлопнул дверь, задвинул железную щеколду.

Иэнель стояла посередине комнаты испуганная, потерянная, усталая.

Он поймал ее взгляд, приложил палец к губам. Прислушался.

— Пошла в угол, и чтобы сидела тихо! — рявкнул он, зачем-то пихая ногой стул.

Иэнель вздрогнула и покорно сделала два шага в указанном направлении. Запахнулась в плащ, села и обиженно уставилась на дайна.

А тот принялся ходить по комнате и осматривать каждый уголок, каждую доску и выступ. На стене приметил плохую, намалеванную невесть чем и кем картинку. Содрал. Под ней тут же обнаружил дыру, заглянул внутрь. Темнота. Видимо жильцов в соседней комнате еще не было. Или там совсем не жильцы?

«Сюрприз будет», — затыкая оторванным куском тряпки, служившей простыней, подумал он. Запечатал легким заклинанием. Теперь с обратной стороны не выпихнут.

Еще раз осмотрев комнату и ничего подозрительного не обнаружив, кинул поисковое заклинание и наконец успокоился.

На лестнице послышались шаги, а через мгновение в дверь постучали. Урмэд пошёл открывать.

— На колени лицом к стене, руки подняла и застыла, — громко, чтобы слышали за дверью, приказал он.

Иэнель не выдержала, разревелась, но приказ исполнила.

В комнату занесли глубокую ванну-долблёнку, две накрытые крышками кадки с горячей и холодной водой, поднос с едой. И о чудо — чистое постельное белье, правда один комплект.

Краем глаза, в коридоре Урмэд заметил дайна, ранее сидевшего в общем зале. Сделал вид, что не признал.

— Еще что-нибудь желаете? — уточнил трактирщик, лично пришедший убедиться, что у столь грозного гостя все в порядке. Увидел девушку, застывшую в углу у стены, стыдливо отвёл глаза. Помочь ей, увы, он ничем не мог.

— Нет, — процедил дайн, — Свободен. И не беспокойте нас по пустякам. Оно хищно улыбнулся и уже не скрываясь посмотрел на пленницу.

Трактирщик сглотнул, заметив, что плечи девушки вздрагивают от рыданий.

— Как будет угодно. Хорошего… отдыха, — чуть запнулся он, вылетая вон из комнаты. Уже сбегая по ступеням, поблагодарил всех богов, что у этого даггера есть развлечение на ночь, а значит его жену и дочь возможно не тронут. Уж всё лучше один, чем трое.

Вновь звякнул засов. Иэнель вздрогнула и не выдержав, грохнулась в обморок. Это был слишком тяжелый для нее день.

Очнулась от легких покачиваний. Её кто-то бережно держал в объятиях, гладил по голове, ласково целовал шею за ушком, щёки, собирая с них соленую влагу.

— Нэль… — шепнул знакомый голос совсем рядом. И память вернулась.

Открыла глаза. Руки были свободны, ремня на шее она тоже не чувствовала.

— Прости.

Урмэд смотрел тревожно, словно убеждаясь, что она его узнаёт. Взгляд был больным, каким-то затравленным. Так смотрят, когда уже не надеются вымолить прощение.

Она порывисто обняла его, зарываясь в черные волосы, осознавая, что ему едва ли не тяжелей, чем ей самой. И совсем не показалось, что он с облегчением выдохнул.

— Есть будем? — прошептал он.

— Да, только сначала искупаемся.

— Мне периодически нужно будет изображать бурную деятельность в комнате.

Иэнель понятливо кивнула, с трудом встав, направилась к ванне.

Они помогли друг другу помыться, поливая водой из черпака. На волосы обоим не хватило, Иэнель очистила их заклинанием, пусть нет той свежести что после воды, но по крайней мере чисто. Плащ тоже пришлось застирывать, использовать магию остереглась.

Ели в тишине. Оба без аппетита, просто с осознанием от того, что надо. Единственная радость — вино в кувшине. Кислое и разбавленное после вина Дормара, но наверняка самое лучшее, что нашлось в подвале у трактирщика. Оно немного расслабило нервы, туго завязанные в узел последними нодами этого дня.

Потом, почти весело изобразили акт «любви» дайна и пленницы. Урмэд качал стол, моделируя специфичные движения, ругался и сыпал скабрезности. Иэнель периодически хлопала в ладоши имитируя шлепки по мягкому месту, стонала, плакала и умоляла о снисхождении. По легкой возне под дверью, Урмэд понял, что их усилия не напрасны.