Серый ардарский жеребец по кличке Добрый перешел с быстрого галопа на медленный, но неожиданно заржал, и чуть не выкинув из седла, встал на дыбы. Умное животное мгновенно среагировало на то, что она, задумавшись, оказывается прозевала.

Надрывно скрипя, сдирая с соседних деревьев ветки, листья и хвою, огромная сухая сосна начала медленно крениться вбок. А через мгновение упала на дорогу. Конь ржал, взбрыкивал задними ногами, плясал на месте. Девушке лишь чудом удалось его успокоить, натягивая удила, похлопывая по шее. Еще одним чудом было то, что ни одна сухая ветка не поранила ее, учинив всё безобразие далеко в подлеске. Огромный ствол преградил дорогу, и теперь придется его объезжать по зарослям ведя коня в поводу.

Не успели осесть поднятые деревом листья и пыль, как из-за молодой поросли липок появились черноволосые головы дайнов. Страшные, словно выходцы из бездны с черными кожаными полумасками на лицах. Со змеиным шелестом они вынимали мечи из ножен и молчаливыми призраками начали окружать ее. Четверо слева, четверо справа и двое заходили за спину.

Удивление было настолько велико, что вместо того чтобы быстро оценить ситуацию и успеть обогнуть их слева — между деревьями — она застыла на месте, тем самым теряя драгоценные мгновения, грозя быть окруженной. Зато совершенно четко увидела чисто подрубленный срез ствола, белеющий в сумраке леса. Её ждали.

Отчетливо поняла, что не успевает и всё же решилась на прорыв. В конце концов убив одного-двух, она дорого продаст свою жизнь. Вот ведь засада!

Уже несясь сквозь кусты ежевики, услышала звук приближающейся погони. Обернулась. Три раза протрубил рог и за деревьями замелькали сине-серебряные цвета королевства Айданар. Слава богам — отец! Наверняка шел через портал. Значит, надо продержаться как можно дольше.

Надрывно заверещав — подавая сигнал отцу, выдернула из-за спины любимую саблю, пришпорила Доброго и забирая влево (там, где дайнов было меньше всего), пошла на прорыв. Биться верхом на лошади ее учили отец и Ламерт. Развернула коня влево — под правую руку, сработала чисто интуитивно по давно заученному сценарию.

Первого полоснула по лицу — сверху, наотмашь, разрубая плоть вместе с кожаной защитой. На возвратном движении достала по горлу, отпихнула ногой. Дайн дико взвыл, потерял ориентацию и закрутившись на месте, упал под ноги ее коню. Добрый споткнулся, завяз, теряя скорость, и им могло повезти, но настигший справа разбойник успел схватить его за уздечку.

Неожиданно слева, у крупа Доброго, возник еще один. Девушка повернулась и рубанула сверху по рукам. Удар вышел слабым. Но у того в горле оказался нож, подкосились ноги, и он исчез в кустах.

«Наверное, кто-то из отцовской охраны помог».

В последнее мгновение успела рубануть «правого», что держал за уздечку, но вышло неудачно — конь дернулся, а сабля, скользнув по наплечнику, лишь ранила плечо. Дайн сдавленно рыкнул.

Не терпящий чужаков Добрый встал на дыбы и выкинул ее из седла.

Деревья, дорога, небо — на несколько мгновений потеряли свое истинное положение. Упала неловко, ссадив ладони о мелкие шишки, сухие иглы и жесткую траву, но саблю не выпустила. Из положения сидя махнула по ногам разбойника, но тот ловко подпрыгнул и клепаной перчаткой не сильно ткнул в висок, оглушив заклинанием. Последнее, что увидела, теряя сознание — как он обрушился на своего подельника, начисто снеся тому голову. Черные волосы в россыпи красных капель мелькнули над землей, исчезнув в зарослях ежевики.

Очнулась на удивление быстро — когда бой еще кипел. Лежала щекой на подстилке из прелых сосновых иголок, остро пахнущих мхом, сыростью и грибами. Подниматься отчего то не хотелось. Скулу и ладони саднило. Перед глазами плыло.

Усилием воли перевернулась на бок и увидела, как отец расправляется с последним разбойником. Другой вопрос откуда они тут взялись — почти в сердце королевства. Совсем как тогда — пятнадцать вёсен назад — неожиданно, вероломно, жестоко.

Рядом сражалась личная охрана отца в количестве десяти айнов, добивая убегающих и выживших чернокосых. Девушка с облегчением выдохнула. Но велико же было удивление, когда среди своих она заметила того самого, что оглушил ее. Он беспрепятственно бродил вдоль дороги, хладнокровно перерезая глотки собратьям. Подошел к тому, что лежал в кустах, выдернул нож из горла, вытер, засунул за пояс. Заметив, что она очнулась, направился к ней.

«Добьет меня! Отомстит за ранение! Где отец?».

В панике подскочила на колени, зашарила пальцами в лесной подстилке нащупывая саблю, но та затерялась в прелой листве и иглах. Оскользнулась на корнях, путаясь в длинных полах накидки, рухнула обратно на иголки.

Дайн подошел близко — на расстояние вытянутой руки — молча расстегнул маску с одного бока, навис над ней. Нагнулся, остро обдав запахом костра, пыли и крови. Нашел ее оружие, лежащее под стволом поваленного дерева, отдал.

— Извини, — процедил он, показывая на висок. Вины в голосе она не заметила.

— Иэнель, ты цела?! — отец поспешно обошел разбойника, обнял. Активировал магию, излечивая ссадину на виске и ладонях. Иэнель недовольно зашипела. Щипало.

Она смотрела на этого страшного дайна, что стоял за спиной отца, но почему-то не предпринимал попыток его убить.

Убедившись, что всё в порядке отец поцеловал в лоб — как он это делал всегда — и крепко прижал к себе. Потом бережно пересадил на высокий пень, оставшийся от сосны.

Выговор она все-таки получила.

Но теперь все больше казалось, что ей позволили убежать, более того — использовали как приманку. А всё потому, что как только с налетчиками было покончено в портал ушли три отцовских телохранителя. Да и мелькнувшая знакомая улица Варгена в овале перехода, натолкнула ее на эту мысль.

Оставшиеся воины стаскивали в кучу убитых дайнов, перекладывали тела сосновыми ветками. Покончив с работой, стали рубить поваленное дерево перегородившее дорогу.

Все это время отец поодаль разговаривал с незнакомцем. Причем, дайн становился все мрачней по мере того, как отец ему что-то втолковывал… или уговаривал?

Иэнель незаметно стала разглядывать его.

Высокий — на полголовы выше отца, темноволосый, с пепельно-серой кожей, острыми ушами, хищным разлетом черных бровей и светлыми, почти белыми, в синей окантовке радужки глазами. Глубокий прямой шрам, тянется от линии волос через надбровную дугу, скулу и заканчивается возле правого уха, портит и так некрасивое лицо. Одет в черную кожу и доспехи. Как у многих дайнов в ушах и губах пирсинг, волосы с макушки собраны в хвост, нижние распущены. Меч носит на спине.

Иэнель передернулась. Ей отчего то казалось, что речь идет о ней.

«Эндвид, пожалуйста не проси меня! — на чистом айнском воскликнул незнакомец, — Неужели у тебя не хватает средств сделать это самому?». Его хриплый, низкий голос наводил на мысли о рычащем лесном коте.

Отец стрельнул на нее глазами, отчего Иэнель уверилась в своих подозрениях, и увел собеседника еще дальше от дороги.

«Что может их связывать — правителя светлых айнов и рядового дайнского воина? Хотя по осанке и выправке (а уж воинов за свою жизнь она повидала вдосталь) было ясно, что опыта ему не занимать. Наверняка завербованный».

Иэнель всегда с подозрением относилась к подобной практике, ибо считала, что предавший своих, может предать и чужих. Всё определяется лишь тяжестью кошелька и степенью шантажа.

И еще одна странность: серый общался с отцом на равных, как общаются равные по званию, или как родственники. Стоял прямо, сложив руки на груди, смотрел хмуро, кривился не стесняясь, позволял себе фыркать, когда был особо не согласен с доводами отца. Это особенно уязвляло, тем более, что такое поведение даже ей не всегда считалось позволительным, а уж высшей степенью дружбы с отцом мог похвастать далеко не каждый, а если точнее, то всего трое айнов: она, Ламерт — троюродный брат по отцу (вечно отпускающий шуточки по поводу её с ним замужества), и Ферод — личный секретарь и советник отца, что не мешало ему быть одновременно и телохранителем.