— Сожалею что так вышло, но прийти раньше не получилось, — вполголоса объяснил Ламерт на айнише.

— Мы возвращаемся? — в голосе бывшего волшебника сквозила надежда.

Ламерт задумчиво посмотрел в конец аллеи, где за забором стоял его «Ленд Ровер» и с сожалением качнул головой.

— Пока нет. Но ты теперь будешь под моей опекой. Выучишь язык, будешь жить в горах у моря, тебе понравится, я уверен. Просто, как говорят здесь: первый блин вышел комом.

Нейдан закусил губы от отчаяния, но все же кивнул. Ему дали второй шанс. А могли бы и не давать. Он не должен обижаться. Теперь, он постарается принимать мир с позиции смирения и постоянной новизны момента.

Медленно шагая к машине Ламерта, Нейдан неожиданно понял, что, единожды познав тягости заключения, начинаешь ценить абсолютно обыденные вещи, такие как солнце, ветер или косяк улетающих вдаль гусей.

День только перевалил за середину, но было довольно сумрачно. С моря надвигалась гроза. Небо на западе разрывалось от вспышек молний и тяжелые тучи, похожие на верхушки Северных Гор быстро и неотвратимо наползали на Озерный Лес. В воздухе пахло озоном, водяными кувшинками, горячей пылью, поднятой с каменных дорожек заброшенного острова.

На фоне сумрачного неба, великолепным белым изваянием возвышался замок Лейфор семьи Рейоренов. Будто растущий из скалы, он поражал воображение воздушными анфиладами, беседками, небольшими замками, словно игрушечными, разбросанными по уступам белого камня. Так же как на картине в поместье за океаном. Только еще лучше!

Тайрен настоял на том, чтобы попасть на остров не порталом, а именно своим ходом. Они уверенно отказались от сопровождения, решив побыть только вдвоём. Так что многочисленную свиту оставили в поместье Дайана Лейва, с радостью предоставившего им весь первый этаж своего большого поместья. Тайрен сам правил небольшой лодкой с парусом, а достигнув берега, спрятал ее в прибрежных зарослях плакучника*. Обратно обещали вернуться исключительно порталом.

— Пойдем скорее наверх, поищем укрытие от дождя, — предложил Тайрен, подхватывая Иэнель под руку, отвлекая от созерцания великолепия башен и портиков. Даже сейчас, заброшенный и почти лишенный зелени, остров поражал красотой и превосходной техникой строительства древних мастеров.

— Но тут же недалеко! — Иэнель махнула рукой в сторону первого строения.

— Это только кажется, а на самом деле идти и идти. Все дело в размерах, поспеши и ты все поймешь.

Словно в подтверждение его слов со стороны моря дохнуло соленым ветром, полыхнула зарница, а через некоторое время послышался грохот раскатов грома. Пока глухого, низко-рокочущего

— У нас от силы пара нодов.

Тайрен потянул за руку и Иэнель уже в серьез обеспокоенная, стала поспешать за ним.

Она удивлялась, как еще небольшой животик уже сейчас сделал ее куда менее поворотливой и неуклюжей. Она сама себе напоминала утку, смешно ковыляющую к воде. Аналогия почему-то развеселила, она шла и глупо улыбалась. Тайрен понимающе фыркнул и приобняв, поддержал под руку. Идти стало легче.

Когда до укрытия оставалось совсем немного, и спешка стала не нужна, остановились передохнуть недалеко от небольшой ротонды, любуясь на буйство стихии. Причудливые облака «наковальней» зависли над островом. Низ их был насыщенного темно-синего оттенка, а верхушки утопали в розовато-молочных отблесках солнца. Ветер рвал редкие зеленые побеги с ветвей, пронзительно шелестел ветками, вздымал прошлогодние листья и нес их по голой земле.

— Странно, везде уже всё распустилось, а тут словно… — Иэнель не могла подобрать нужного слова. Вроде и обидеть Тайрена не хотелось, но и правда слишком очевидна, чтобы о ней молчать.

«— …Спит», — сказал старческий трескучий голос совсем рядом.

Тайрен вздрогнул, тут же оттеснил Иэнель за спину, потянулся к ножу на поясе.

Позади них, опираясь на кривую, вытертую до блеска палку, стоял старичок-айн. Лукаво повернув голову на бок, он добродушно улыбался им из-под широкополой шляпы и был похож на старый гриб. Лицо, словно сморщенное яблочко, однако, лучилось ясностью взгляда синих глаз и доброй улыбкой.

— Говорю, замерло туточки всё, спит, — повторил он, словно для неразумных.

— Ты кто, дедушка? — ласково спросил Тайрен, пряча нож обратно.

— Дык, Пафнутий я, старожил местный. Никто туточки не живет уж поди вёсен десять. Офлейф ентот, безобразник, токмо валандался, так и его недавнось приструнил Эндвид, лорд-то наш.

— Понятно, — протянул Тайрен, хитро щурясь на старичка. Ох не простой дедок. Только показывать этого не хочет, — Так что же ты дедушка, тут один-одинёшинек живешь? — улыбнулся Тайрен.

— А я тут и не живу, так инспектирую иногда, — приосанился дед, козыряя умным словцом.

Посмотрел на небо и вздохнув, указал палкой на черные тучи, уже вплотную подобравшиеся к острову.

— Все равно мимо пройдет, — махнул рукой он.

— Это почему же? — подала голос молчавшая до этого Иэнель.

— Дык, всегда проходит, уж весен десять как! Словно заговоренный остров ентот. Пошумит-пошумит над ним ветер, да тучи мимо прогнав, так ни с чем и уйдёт. Во-он за тем лесом всё проливается, — указал он палкой на дубовую рощу, виднеющуюся за большой водой, — Там все теперь по берегам и обосновались. Замков себе понастроили.

— И почему же так происходит? — усмехнулся Тайрен.

— Дык, наследника то нетуть, ждем-с, наследника-то… — спокойно пояснил дед, словно малым детям.

Неожиданно прямо над ними с треском грохнуло, расколов небо напополам. Пафнутий еще что-то говорил, только его слова совершенно поглотил гром и шум ветра. Полетели мелкие веточки с деревьев, стеной встала пыль, рябь на озере превратилась в волны с шумом набегающие на песчаный берег.

«Как бы лодку не смыло», беспокойно подумал Тайрен, «Жалко будет».

И словно в противовес к словам деда, в пыльную землю, врываясь словно стрелы в рыхлое тело, посыпались крупные, тяжелые капли дождя. Запахло по-особому — влажной землей, свежестью зелени, первыми цветами и пылью.

Старичок странно посмотрел на улыбающегося Тайрена, ухмыльнулся в ответ и подхватившись, резво поскакал под навес.

Они расположились в закрытой ротонде, предваряющей вход в ближайший особняк. Дождь и ветер хлестали со всех сторон, раскачивали остовы старых узловатых глициний, стараясь достать зазевавшихся путешественников, если не каплями так гибкими сухими ветвями. Но Тайрен сотворил защитный купол и внутри стало тепло и уютно.

Отсюда открывался вид на озеро, далекий, не видный сейчас в дождевой мгле берег и остатки когда-то густой кленовой рощи, ныне представляющей из себя сухие корявые остовы. Лишь небо жило и дышало над почти пустынным пейзажем, зажигая в нем мириады розовых и голубых нитей-молний, питая драгоценной влагой мертвую землю.

— Ну, здравствуй, наследничек, — хмыкнул старичок, — Заждалися мы ужо!

Тайрен не выдержал и расхохотался. Вслед за ним засмеялись дед и Иэнель.

— Что-то не припомню я тебя, дедушка. Скажи из какого ты Дома будешь? — стараясь повторить слог гостя, поинтересовался Тайрен.

Старичок хитро прищурился.

— А нездешний я. Как пришел, так и уйду. Сказать только тебе хочу, не уходи больше. Уйдешь и погибнет тут всё уже безвозвратно и канут в лету потомки древних богов, как будто и не было их никогда.

Тайрен серьезно посмотрел на старичка.

— Обещаю, не я, не мои потомки не покинут этих земель, — заверил он.

— Ну вот и ладненько, — легко согласился Пафнутий, — Тогда пошел я, делов у меня еще ого-го! — засуетился он, поправляя шляпу-гриб, отряхивая от пыли и грязных капель складки балахона.

— Ой, смотрите! — Иэнель восторженно показала на небо, — Радуга!

— Так конечно, радуга, дитя! — засмеялся старичок, — Радуга, она завсегда после бури приходит. И чем страшнее буря, тем ярче бывает радуга. Вишь, и еще одна, смотри, пониже большой.